Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны  - Оливер Пилат

Как следует из одного рапорта, который официально не подтверждается, двое сотрудников армейской контрразведки в конце 1943 года проследили за Хиски до парка в Чикаго. Университет Чикаго располагается на полпути между парками Джексона и Вашингтона на южной стороне города, но Хиски направился в парк Линкольна, что на северной стороне. Там Хиски передал пакет некоему худощавому субъекту, очень похожему на иностранца. Один из агентов пошел по новому следу, который привел его в меблированные комнаты. Позднее, когда пожилой субъект ненадолго вышел из комнаты, агенты осмотрели ее. Они обнаружили чрезвычайно секретные данные по атомному проекту, одни из них имели отношение к установке K-25 в Теннесси, другие — к «Металлургическому проекту» в Чикаго, третьи описывали англо-канадские исследования.

Вашингтонское начальство разведки попросили помочь установить личность шпиона. Тайно сделанная фотография иностранца немощного вида позволила опознать в нем Артура Александровича Адамса, сталинского функционера-путешественника, выполняющего грязную работу для НКВД.

Тогда стали прослушивать телефон Адамса, читать его почту, следовать за ним по пятам. Выяснилось, что он снимал номер в гостинице «Питер Купер» в Нью-Йорке. Ее негласно обыскали, и там тоже обнаружились данные по атомным исследованиям. Мало-помалу педантичная слежка раскрыла, что опытный советский агент использует тайник в Бруклине, чтобы получать данные об исследованиях по ядерному делению со всех концов страны. Среди связных Адамса было сто человек, которые носили военную форму США, множество коммунистов — профсоюзных чиновников, которые оказывали влияние на заводы, где велись секретные работы, и немало сочувствующих с деньгами и высоким общественным положением.

Изучив деятельность Адамса, начиная с приезда в Канаду в 1938 году, контрразведка заметила у него еще несколько довольно необычных знакомых. Одним из них был Сэмюэл Новик, нью-йоркский производитель радиотехники, который 19 декабря 1937 года уведомил иммиграционные органы США, что Артур Адамс, будучи опытным радиоинженером, работал на него в Канаде в течение десяти лет. Этого никак не могло быть: Адамс большую часть времени провел в поездках в Советский Союз и время от времени жил в России. Когда Новика попросили уточнить, он сказал, что впервые познакомился с Адамсом лишь в 1938 году.

Это тоже оказалось ложью; дополнительное расследование показало, что Адамс, действуя от имени «Амторга», делал обширные закупки у Новика в середине тридцатых. Новик едва ли был безупречной вывеской для Адамса, несмотря на тот факт, что его «Электроник корпорейшн оф Америка» выполнила примерно на 6 миллионов долларов секретных государственных контрактов во время войны, и в течение какого-то времени он был единственным производителем некоторых засекреченных деталей, которые использовались в радарах. Новик держал у себя на работе нескольких известных американских коммунистов и не раз был замешан в пропаганде коммунистической партии.

В хамелеонских хитростях Адамса поучаствовал и Эрик Берни, бывший менеджер по рекламе журнала «Нью мэссис», который стал производить русские патефонные пластинки в Нью-Йорке и некоторое время держал Адамса у себя в штате как инженера по совместительству за 75 долларов в неделю; а также Сэмюэл Дж. Уэгмен, конструктор голливудских машин, у которого в штате также числился Адамс с окладом 75 долларов в неделю, потому что Адамс как раз на эти цели еженедельно передавал ему по 1875 долларов наличными, которые чеками приходили по почте в нью-йоркский отель «Питер Купер».

Среди бизнес-ширм в Нью-Йорке, которыми пользовался Адамс, были также ювелирный магазин, владелицей которого значилась Виктория Стоун, приехавшая из Канады, и предприятие по импорту стали, которым управлял Джулиус Хеймен, финансировавший фешенебельный магазин Виктории Стоун на Мэдисон-авеню и часто ездивший в Стокгольм якобы по делам собственного бизнеса, а на самом деле, как можно предположить, по довольно важным коммунистическим делам. Виктория Стоун и Джулиус Хеймен были близко знакомы с Эрлом Браудером; больше того, есть мнение, что Хеймен организовал повышение Браудера до места руководителя американской компартии. Он оставался главным советником Браудера, пока тот не попал в немилость у Москвы.

25 октября 1944 года агенты контрразведки наблюдали за домом одного нью-йоркского адвоката. Сначала они увидели, как Виктория Стоун и Джулиус Хеймен вместе выходят из дома. Потом вышел Артур Адамс и заковылял по улице с портфелем, который, казалось, едва удерживал в руках. Когда он остановился передохнуть, у тротуара затормозила машина, зарегистрированная на имя Павла Михайлова, советского вице-консула, подобрала Адамса с его портфелем и направилась в консульство. Когда Адамс вышел из консульства некоторое время спустя, он уже двигался довольно лихо без своего пудового портфеля.

Время от времени Адамса поражали загадочные приступы ревматизма, так что он падал прямо на людях или был не в состоянии подняться, скрючившись на стуле в своем гостиничном номере. Тогда к нему приходил некий доктор Луис Миллер и лечил его. Это позволяло предположить существование связи внутри группы, так как доктор Миллер представлялся также врачом и другом Сэмюэла Новика, Виктории Стоун и Джулиуса Хеймена, а все они были близко знакомы друг с другом.

Так же как связь с Кларенсом Фрэнсисом Хиски в Чикаго в конце концов разоблачила всю эту тесно сплоченную нью-йоркскую группу, так и разоблаченная связь с Артуром Адамсом полностью вывела Хиски на чистую воду. Даже если призыв Хиски на краткосрочную военную службу можно было посчитать причудой перегруженных военных умов, химика нужно было заменить. Подобные чрезвычайные ситуации в шпионаже неизбежно вызывают суматоху, и она уже начала заметно проявляться. Первым ее признаком было поспешное прибытие Адамса из Нью-Йорка в Чикаго через день после того, как Хиски получил свою повестку.

Адамс и Хиски долго совещались. На следующий день, 15 апреля, Хиски поехал в Кливленд повидать Джона Хитчкока Чапина, химика-технолога, работавшего на «Металлургическом проекте», которого временно отстранили от секретных работ в Кливленде. Чапин как ученый стоял примерно на том же уровне, что и Хиски, и руководил группой научных сотрудников, число которых варьировалось и порой доходило до тридцати. Его работа в Кливленде была настолько секретной, что никому в «Манхэттенском проекте» не полагалось о ней знать, но Хиски направился прямо к Чапину в гостиницу. Они долго прогуливались по улицам и что-то оживленно обсуждали. Наблюдавшие за ними агенты ФБР решили уделить некоторое внимание и доктору Чапину.

Хиски и Чапин познакомились в Колумбийском университете, но не стали настоящими друзьями, пока не отправились вместе с лабораторией в Чикаго. Чапин родился в Ратленде, в штате Вермонт, на год раньше Хиски. До шестого класса он учился дома. Он несколько лет проучился в институте Лумиса в Виндзоре, штат Коннектикут, получил степень бакалавра в Корнеллском университете и степень доктора в Иллинойсском. Он работал на заводе «Дюпон» в Западной Виргинии, прежде чем попал в «Манхэттенский проект».

Доктор Чапин дал показания, что никогда не был коммунистом, хотя читал коммунистические издания, например «Советскую Россию сегодня», и очень интересовался Россией. Они с Хиски часто разговаривали о том, чтобы когда-нибудь поехать в СССР преподавать и заниматься исследованиями. Осенью 1943 года Чапин уже знал, что Хиски собирает информацию для постороннего источника, но это знание не помешало ему во всех подробностях обсуждать свою работу с Хиски. В то время ученые обычно не желали мириться с военными понятиями о безопасности; они не хотели ограничивать дискуссии с коллегами на том основании, что конечный результат их совместной работы может иметь военное значение. Чапин был членом того более прямолинейного крыла американских ученых, которое призывало к тому, чтобы поделиться атомными секретами с остальным миром.