Таланты и преступники. Иронический детектив - Людмила Киндерская

— Ты что? — взревела Алька. — У меня сегодня законный выходной, да и чего ему обижаться, кто я ему?

— А хотя… — протянула Светка задумчиво, — пусть понервничает. Кстати, то, что он нервничает, заметно. Может он вообще тебя ревнует после вчерашнего-то…

— Я тебе поражаюсь, у тебя одни любови на уме. Может, он просто хотел меня поблагодарить за работу. Он был очень доволен, я же видела. Клуб Остапова — вот где, Пустозвонова, тебе было бы раздолье! Во-первых, спиртного, хоть залейся, а во-вторых, мужиков богатых и успешных, как грязи.

— Веревкина, — угрожающе проговорила подруга, — значит такого ты обо мне мнения?

Спиртное, поставила на первое место. Хорошо же. А жрачки там случайно не было?

Алька испуганно замотала головой.

— Жаль. А то была бы твоя епархия.

Перепалка грозила превратиться в ссору, но в это время позвонил Остапов.

— Ты где, Алевтина? — спросил он напряженным голосом.

— А я, Степан Аркадьевич, у подруги. Знаете, я так устала вчера, потом телефон у нее забыла и сегодня останусь у нее тоже.

Светка покрутила пальцем у виска.

Остапов, как показалось Альке, облегченно вздохнул и сказал, что ждет ее завтра на рабочем месте для подписания контракта.

По дороге к Светкиному дому подруги заехали в магазин, купили готовых салатов, сырной и мясной нарезки, булочек на завтрак и бутылку вина. Светлана пыталась положить в корзинку еще одну, но была остановлена твердой Алькиной рукой.

Дома у Светланы было тихо, ее муж, Владимир, лежал на диване и смотрел телевизор. В детстве он был рыжим, но с годами волосы поредели, потускнели и стали серобуромалиновыми. К тому же он рано начал лысеть. Светка над ним потешалась, рассказывая всем направо-налево анекдот с бородой: «Если мужчина лысеет сзади — это от ума, если спереди — гуляет. А мой и спереди и сзади. Это значит — гуляет с умом». И она заходилась каркающим смехом. Владимир пытался обижаться, но знал, что это себе дороже. Поэтому, чтобы оградить себя от еще больших насмешек, он очень тщательно следил за остатками растительности («умные волосы покидают глупую голову» — очередная шпилька любящей жены). Дома он надевал на голову сеточку, смастеренную из старых колготок жены, чтобы топорщащиеся кудри плотно прижимались к вискам.

— Нате, пожалуйста, — заорала Светка, включая в комнате свет, — лежит, новости смотрит. Жена пришла голодная, мокрая, замерзшая, а дома шаром покати. Хорошо, что мы с Рёвой сами все прикупили. Вот прямо пока от магазина бежали, успели и промокнуть, и задубеть.

Владимир вскочил с дивана и забегал:

— Алечка, проходи скорее на кухню. Сейчас чаек горячий сгоношу, а может лучше глинтвейн, чтоб не простудиться. Светочка, давай ванну горячую с пеночкой сделаю.

— Ой, господи, какой суетливый. Давай, делай Альке ванну, я сама глинтвейн сделаю.

А ты пакеты разбирай.

Володя ринулся в ванную комнату. Алька тем временем уединилась в спальне. Стащила с себя мокрый сарафан и надела выданный подругой толстый махровый халат ярко-зеленого цвета, отчего стала похожа на небольшую клумбу. Когда через полчаса она вышла из ванной раскрасневшаяся и с тюрбаном на голове, стол уже был накрыт, и Светка разливала глинтвейн по стаканам.

— Давайте уже скорее садитесь, пейте, вот вам поменьше налила, а себе побольше.

Вовка дома сидел, Алька в ванне отогрелась, а я прямо вся дрожу. Как бы не заболеть.

Некоторое время они молчали, ели, пили, сопели, стучали вилками, цокали стаканами.

Первой от стола отвалилась, словно сытая пиявка, как ни странно, Аля.

— А вот как ты думаешь, золовка Фоминой, Анька, замешана во всем этом?

— Конечно, замешана. Ты что, не видела эту гадюку?! — с абсолютной уверенностью сказала Света.

Вовка замер над тарелкой с полным ртом.

— Это вы о ком, девочки? — спросил он, спешно дожевывая салат. — О какой гадюке речь? Он был страшно любопытен. Подруги наперебой начали ему рассказывать о сегодняшнем дне. Вовка по-бабьи охал и хватался за щеки.

Снова запиликал Алькин мобильный.

— Добрый вечер. Вас беспокоит Иван Антонович Пушков. «Промстроймаш». Я вам вчера дал свою визитную карточку. В клубе.

Он разговаривал властно и отрывисто.

— Очень приятно, — растерянно пробормотала Алевтина.

— Нам необходимо встретиться. Я пришлю за вами машину. Куда прислать? Алька с трудом нашла слова:

— Я не могу сегодня. Не надо никуда присылать…

— Вы не поняли. Это Иван Антонович Пушков. «Промстроймаш». Председатель правления.

— Я поняла вас, я просто не могу сегодня. Мы тут с друзьями… Ну, в общем, не важно. А завтра я еду в «Сатори» подписывать контракт, — Алька попыталась сказать это как можно более равнодушно, но все равно гордость сквозила в каждом слове. — Как освобожусь, могу с вами встретиться.

— Завтра вы подпишите контракт со мной. Зарплата в два раза больше, чем в «Сатори».

— А откуда вы знаете мою зарплату? Я сама ее не знаю! — выпалила Веревкина.

— Это неважно. Любую зарплату, которую предложит Остапов, я умножу на два.

— Нет, извините, но я уже Степану Аркадьевичу обещала… — замялась Алевтина.

— Плевать, что вы обещали. Завтра я вас жду у себя. Повторяю, любую зарплату умножаем на два. Машина заберет вас в 8 утра. Куда ее прислать?

— Извините, но нет, — сказала Алевтина неожиданно твердым голосом. — Я обещала.

До свидания. Мне очень жаль.

Она нажала отбой.

Пока Алька говорила, ее друзья изнемогали от любопытства. Светка под шумок налила себе еще вина.

— Представляете, это звонил большой начальник из «Промстроймаша», жесткий такой, — не веря себе пробормотала Алька. — Мы с ним только вчера познакомились в клубе, а только что он мне предложил работать на него. И зарплату пообещал в два раза больше, чем в «Сатори».

Светка присвистнула:

— И ты ему отказала? Ну и правильно, Алечка, у тебя уже есть работа. А ты бы про меня спросила. Мол, не хотите ли вместо меня принять на работу мою лучшую подругу, крупного специалиста в области сетевого маркетинга.

— Да ты что, офонарела? Какой сетевой маркетинг в «Промстроймаше»? — возмутилась Алька.

— Тогда «сетевого» можно не говорить. Просто «маркетинга». Ох, я бы там развернулась, — Светка мечтательно закатила глаза.

— Угомонись, Пустозвонова! Как я у него про тебя спрошу, когда он такой страшный?

У меня до сих пор поджилки трясутся, — Алька передернула плечами.

— Ну и ладно, — согласилась Светлана. — А как он тебе? Как мужчина, я имею в виду.