Конец Большого Юлиуса - Татьяна Григорьевна Сытина

class="p1">— Я приехала на прошлой неделе… — сказала, улыбаясь, гостья, стоя уже в передней, — к двоюродной сестре в двадцать вторую квартиру. Меня зовут Галина Мироновна! Видите ли, я заметила, что вы элегантно одеваетесь. Дело в том, что я хотела бы продать кое-какие вещи… Только это между нами, а то мне попадет от мужа! Знаете, iy мужчин на это странные взгляды…

— Туфли у вас есть? — быстро спросила Юля, глядя на ноги гостьи.

— Да… Такие же, как на мне, только зеленые! У вас какой номер?

— Тридцать шестой! — задыхаясь, сказала Юля. — А эти? Эти вы не продадите?

— Вот, не знаю! — замялась гостья. — Об этих я как-то не думала… Они ведь уже ношеные! Вы померьте сначала! Может, не подойдут!

— Подойдут! — отрезала Юля, села на стул в передней и трясущимися руками померила туфлю. Гостья стояла, поджав ногу, и сочувственно следила за попытками Юли втиснуться в туфлю.

— Как раз! — сказала Юля, с наслаждением растопыривая пальцы ноги в туфле. — Сколько вы за них хотите?

— Знаете что? — предложила гостья. — Давайте зайдем сейчас ко мне! Вы померяете зеленые, посмотрите еще кое-что… А там решим. Я думаю, мы сговоримся!

— Двадцать вторая квартира… Это в том подъезде на пятом этаже?

— Да… С балконом!

— Идемте! — решительно сказала Юля, поднимаясь со стула.

— Только туфлю мне хоть пока отдайте! Я ж босиком не дойду! — засмеялась гостья.

В двадцать второй квартире никого, кроме Галины Мироновны и Юли, не оказалось.

— Сестра по делу уехала с ребенком, а муж ее в командировке, — объясняла Галина Мироновна, открывая чемодан и высыпая на диван ворох вещей.

Около получаса Юля не могла решиться, что же ей все-таки взять. Она группировала, перекладывала, добавляла. Галина Мироновна не торопилась, охотно показывала Юле каждую вещь, надевая ее на себя и пробуя на Юле.

Потом они говорили о том, какие вещи им хотелось бы сшить и купить. Потом высчитывали стоимость отложенных Юлей вещей.

Галина Мироновна достала охапку модных журналов, и Юля не заметила, как шло время. Наконец, очнувшись от сладкого транса, Юля вспомнила, что Горелл может быть уже дома. Он очень нервничает и злится, когда она уходит куда-нибудь.

Юля сложила отобранные вещи и поднялась.

— Идемте со мной! — сказала она. — Я вам дома деньги отдам…

В дверях Галина Мироновна долго дергала и вертела замок, дула себе на пальцы и опять пыталась отпереть дверь.

Замок сломался.

Юля опустила вещи на стул в передней и попыталась сама открыть дверь. Ничего не вышло.

— С ним бывает иногда! — смущенно сказала Галина Мироновна. — Ах ты, господи, какая досада! Мне надо спешить к зубному врачу.

— Может быть, дворник во дворе, внизу ходит, надо его позвать! — сказала Юля. — Он попробует открыть снаружи, мы ему ключ сбросим…

Юля подошла к окну и стала смотреть вниз. Дворника внизу не оказалось.

— Но я спешу! — жалобно сказала Юля. — Знаете, если мой муж вернется раньше и не застанет меня, будет неприятность! Вот что мы сделаем! Мы пошлем мальчишек за дворником и попросим его привести слесаря…

Однако прошло еще много времени, прежде чем слесарь взломал замок. Галина Мироновна вскипятила чай и угостила Юлю, но у той настроение все падало и падало… Даже вещи ее теперь не радовали! Хотелось одного — прийти домой и убедиться в том, что Горелл, как всегда, лежит на диване вытянувшись, закинув руки под голову, и дремлет… Он теперь почти всегда дремал. Он говорит, что это на нервной почве.

Горелла дома не оказалось. Юля отдала Галине Мироновне деньги и проводила ее.

Вечерело.

Юля достала из холодильника продукты и приготовила обед.

Горелл не приходил.

Юля разозлилась. Решение начать новую, беззаботную, веселую жизнь теперь казалось бессмысленным. Теперь она думала о том, что жизнь ее безнадежно испорчена, а Горелл, несомненно, живет с другой женщиной и только ждет случая уйти.

Чтобы отвлечься, она снова рассмотрела вещи, купленные у Галины Мироновны. Примерила.

Смеркалось.

— Животное! — сказала мысленно Юля, обращаясь к Гореллу. — Всегда делает только то, что хочется ему! Любой другой позвонил бы, что задерживается. Ну и черт с ним! Я тоже буду делать все, что хочу.

Она надела новые малиновые туфли, шляпу, купленную у Галины Мироновны, — колпачок из черной соломки с султаном из белых перьев, взяла сумочку и вышла из дома.

Было уже почти совсем темно.

Около входа в Эрмитаж стояли толпы нарядных; оживленных людей. Играла музыка.

И такая тоска охватила Юлю, что если б она не боялась за ресницы, подкрашенные тушью, обязательно бы заплакала. Дернув подбородком, она прошла мимо Эрмитажа к бульвару.

На скамейках сидели влюбленные и шепотом вели свои нескончаемые, очень важные разговоры.

Юля села на скамейку. Достала из сумочки папиросу и закурила. Человек сидел рядом, облокотившись о спинку скамьи, и не то дремал, не то думал о чем-то своем. На нем был дорогой светлый костюм. Юля обернулась к нему и сказала:

— Мужчина, мне грустно!

Он повернул голову к ней, вгляделся и спросил недоверчиво:

— Юленька?

Юля бежала к выходу с бульвара, не оглядываясь, впервые в жизни чувствуя, что стыд может быть непереносимым. — Только бы не нагнал! — думала она. — Только бы не стал расспрашивать! Коля Клименко! Лучший друг Харитонова… Нет, домой, домой… Может быть, там в окне уже загорелся свет! Может быть, Костя дома…

В квартире попрежнему было темно и пусто. Юля сбросила с себя платье и туфли, накинула халатик и остановилась, не зная, что делать, что думать дальше. Потом она вспомнила о чемоданах с товаром. Если Горелл ушел навсегда — он взял их с собой… Юля кинулась к шкафу. Чемоданы попрежнему стояли на полке.

— Если он бросил меня, я продам кожу! — подумала Юля. — Пойду к сапожникам и продам… Надо посмотреть, какая это кожа… Он говорил — лак!.. Лак стоит дорого!

Юля сняла чемодан, повозилась с замками, не сумела открыть, взломала и увидела предметы странной формы, обтянутые чехлами из черной замши. Она взяла один из них, самый большой, и расстегнула замшевый футляр. Блеснула фиолетовая металлическая лопасть пропеллера. Юля поспешно застегнула кнопку и положила странный предмет в чемодан.

Спрятав чемодан в шкаф, она села на диван.

— Господи! — сказала она тоскливо и громко… — Господи, что же это такое?

Сейчас же память услужливо напомнила ей десятки крупных и мелких фактов, на которые она не хотела или боялась обратить внимание.

Среди них был очень страшный, при одном воспоминании о нем плечи Юли покрывались мурашками.

Ложась спать, Горелл всегда раздевался в темноте. Однажды Юле что-то понадобилось, и она неожиданно