Конец Большого Юлиуса - Татьяна Григорьевна Сытина

крови. Если понадобится, повторим переливание. Есть, конечно, трудности. Кормить ее придется через зонд, ну и все такое… Температура немножко высоковата… Посмотрим, что будет завтра!

— Господин хирург! — судорожно дергая подбородком, сказал Робертс. — Мы с женой благодарим вас от всего нашего сердца… Мы умоляем, ради всего святого умоляем позволить жене ухаживать за Беллой! Ведь ни одни руки не заменят материнские. Умоляем!

Хирург поморщился, подумал и сказал:

— Конечно, это против правил. Девочка большая. Но поскольку вы наши гости, пойдем на уступки. Пусть мать остается, я ее провожу к девочке…

Жена Робертса заплакала. Через минуту хирург увел ее в отделение. Господин Робертс вернулся домой один.

Тотчас же, как только он вошел к себе в квартиру, к нему пришел Биллиджер.

— Крупные новости! — сказал Биллиджер. — Есть неприятные сведения от Горелла!

— Сейчас! — устало вздохнул Робертс. — Я только что отвез Беллу в больницу… Дайте мне прийти в себя!

— Да, да, простите! — торопливо извинился Биллиджер. — Как чувствует себя бедная девочка?

— Не знаю, жена осталась с ней… Вероятно, плохо! Так что, вы говорите, сообщил Горелл?

— Сведения поступили из резервной точки, с Афанасьевского переулка!

— Вы с ума сошли!.. — Робертс побелел и сразу забыл о дочери. — Значит, провал!

— Да, и уже, повидимому, давно! — растерянно улыбнулся Биллиджер. — Не понимаю, сэр, где был ваш знаменитый нюх! Все последние сообщения Горелла оказались подложными… Мы с вами переписывались с работниками госбезопасности!

— Что сообщает Горелл?

Робертс лихорадочно пытался представить себе размеры катастрофы. Стряхнул ли Горелл преследователей, придя на Афанасьевский? А что, если и эта точка уже под наблюдением? Тогда — полный провал! Может быть, даже еще один международный скандал!

— Он просит переслать новый комплект документов на другое имя и новый комплект аппаратуры. Первый пришлось бросить при отходе. Он настаивает на пятнадцатом варианте.

— Ай, ай, ай, ай… — прерывисто вздохнул Робертс и взялся за сердце. — Это никуда не годится, Биллиджер! Нельзя было терять аппаратуру…

— Раз так случилось, значит у Горелла не было другого выхода! — пожал плечами Биллиджер. — И лично я думаю, что пятнадцатый вариант наиболее приемлем в данных условиях!

— Подождите, подождите, Биллиджер! — раздраженно сказал Робертс. — Надо подумать! Надо экстренно связаться с руководством. Самостоятельно решить этот вопрос я не могу…

— Я думаю, что руководство будет весьма недовольно вами! — с удовольствием заметил Биллиджер. — Ведь это ваш провал! Горелл всегда все выполняет наиточнейшим образом. Получается так, будто мы с вами помешали ему работать! Да, да! — повторил Биллиджер, заметив протестующее движение Робертса. — Уверяю вас, у руководства возникнет именно такой взгляд на вещи!

— Да… Там, дома, им все кажется чрезвычайно просто! — злобно сказал Робертс, включая лампу на письменном столе. — Я бы тоже неплохо руководил операциями — оттуда!

— Нет, сэр! Если мы с вами сегодня сообщим о нашем крупном промахе, — с наслаждением произнес Биллиджер, — боюсь, что вам уже никогда не придется руководить!

— Как вы сказали? — грубо перебил Робертс, отводя глаза от собеседника. — Он просит документы, деньги и аппаратуру? Пятнадцатый вариант? Ну, что ж! — с тяжелым вздохом согласился Робертс. — Сейчас я позвоню в больницу, узнаю, как Белла, и начнем готовить операцию. Займитесь документами, Биллиджер! А, по-вашему, точка на Афанасьевском надежна? — заискивающе спросил Робертс, опуская руку на рычаг телефона.

— Я никому не верю! — желчно ответил Биллиджер уже у дверей… — Разве надежна грязь, через которую приходится иногда идти? Она неизбежна в сырую погоду, только и всего… Передайте мое горячее сочувствие вашей дочери и супруге!

Робертс молча кивнул и принялся набирать номер дежурного врача.

— Как я выяснил, — докладывал Смирнову капитан Берестов, — хозяйка квартиры в Большом Афанасьевском, Аделина Савельевна Прейс, нигде не работает. Муж ее, инженер-строитель, прописан по другому адресу, на Покровке…

— Муж связан с промышленным строительством? — быстро- спросил Смирнов.

— Нет. Специалист по дачным коттеджам… Семья Аделины Савельевны состоит из дочери: студентки и старухи, домашней работницы, живущей с ними около сорока лет.

— Товарищ Берестов, в вашей группе подобрались хорошие, честные люди! — несколько встревоженным тоном начал Смирнов. — Это я знаю! — продолжал он. — Но все-таки поговорите отдельно с каждым из своих людей. Пусть поймут, какая ответственность сейчас ложится на наши плечи! Наступает самый тяжелый момент операции!

— Мы это понимаем, товарищ полковник! — кивнул Берестов.

— Отдельно с каждым побеседуйте! — настаивал Смирнов. — Ошибиться нам сейчас нельзя!

— Да, это так! — согласился Берестов. — Герасим Николаевич, как Захаров себя чувствует?

— Плохо с Захаровым, капитан! — хмуро сказал Смирнов. — Нож у этого подлеца был отравлен. Кровь все время переливают, а толку нет. Гаснет.

— А… мальчик не заговорил?

— Нет. Плохо, плохо обстоят дела, Берестов! Если б можно было таких, как Горелл, сразу изолировать, как бешеных собак!

— Чего бы лучше! — вздохнул Берестов.

— А вот возимся! — со злостью подхватил Смирнов. — Возьмем — тоже не легче, придется копаться во всей дряни, которую собрал подлец за долгую жизнь!

— Товарищ полковник, дочка у Прейс пользуется авторитетом в институте… Данные в общем положительные. И паренек к ним ходит, друг ее, комсомолец. С матерью у нее нелады.

— Нет уж, товарищ капитан, давайте будем на себя надеяться! — недовольно прервал Смирнов. — Основное сейчас — гибкость и твердость. Вот сумейте сочетать два таких качества! А все-таки, вы уверены, что он пришел на Афанасьевский именно потому, что вы проявили гибкость?

— Как же, товарищ полковник! — обиженно возразил Берестов. — Что ж, он враг себе?

— Ну, ну! Я понимаю, вам трудно. Но задача выполнимая! Помните, товарищ Берестов, после нападения на Захарова ведь он почти двое суток вас не ощущал! Что ж, вы тогда как-нибудь особенно работали? Нет, злы были на него за товарища! Вот вы теперь, как коммунист, как командир, помогите каждому из своих людей почувствовать, что это за птица Горелл! Ведь одним разумом жить нельзя, капитан! Без пламенного сердца нет чекиста! Вспомните Феликса Эдмундовича!

Так Смирнов беседовал с капитаном Берестовым примерно в полдень.

А вечером, в седьмом часу, капитан Берестов позвонил полковнику и голосом, срывающимся от злости и волнения, сообщил, что Горелл арестован.

— Что? — ахнул Смирнов, чуть не выронив, трубку. — Каким образом?

— Арестован охраной военного объекта тридцать четыре! — все еще не будучи в силах отдышаться, сообщил Берестов. — Арестован при попытке фотографировать подходы к объекту.

— Что за ерунда? — пробормотал Смирнов. — И вы ничего не сумели сделать?

— Не было возможности, товарищ полковник! — виновато, но в общем твердо признался Берестов. — Они на него, как коршуны, налетели из укрытий! Рабочие собрались, очень возмущались… В общем обстановка для нас сложилась крайне неблагоприятная. Так что ждите, скоро прибудет к вам!

— Досадно! — покачал головой генерал, выслушав доклад полковника. — Может быть,