Взрывай! Спец по диверсиям - Юрий Корчевский

Сергей, не отрывая палец от спускового крючка, перенес огонь на рулевую рубку. Было видно, как появляются пробоины на деревянной обшивке, как лопаются стекла.

– Прекратить огонь!

Пулемет смолк, только из ствола тянулся сизый дымок.

– Сергей, забирай парней и уходи к другому шлюзу – что по ходу движения судна. Идите лесом, у шлюза замаскируетесь и будете ждать меня.

– Так точно!

Рогозин подхватил пулемет и побежал к лесу.

Саша вышел из домика, посмотрел на судно. На палубе громоздились ящики в зеленой защитной окраске.

Он отбежал метров на пятьдесят, разматывая за собой провод, и присоединил его к подрывной машинке. Дистанция от закладки была не так уж чтобы и велика, но мина лежала значительно ниже берега, и осколки вместе со взрывной волной должны уйти вверх.

Саша крутанул ручку, нажал кнопку взрыва.

У шлюза рвануло, блеснуло огнем, выбросило вверх облако черного дыма. Кисло запахло тротилом.

Саша собрался подняться, чтобы посмотреть на дело рук своих, но на секунду замешкался. Это его и спасло. Раздался еще один, значительно более мощный взрыв, и над его головой просвистели осколки. Ударил тугой, как спрессованный, воздух взрывной волны. Его перекатило по земле, оглушило. Блин, что это было?

Саша пришел в себя. В ушах как вату заложили – все звуки стали тише.

Он встал, махнул рукой – жив, мол, все в порядке. А сам пошел к шлюзу.

От домика остались одни развалины, разорванное взрывом судно легло набок, над водой едва виднелся развороченный левый борт.

Одна минометная мина, даже крупного калибра, наделать столько шума и разрушений не могла. Скорее всего, сдетонировал груз на палубе.

Саша подумал, что надо подойти к судну поближе и попытаться прочитать маркировку на ящиках. А впрочем – что это изменило бы?

Он еще несколько минут разглядывал последствия взрыва. Створки шлюзовых ворот были разрушены, на искореженных петлях висели обломки досок. Одна стенка канала имела глубокую выемку, похожую на воронку, а сам канал был закупорен полузатонувшим судном. Восстановить судоходство, конечно, можно, последствия не катастрофические. Но времени, труда и денег на ремонт уйдет изрядно.

С чувством глубокого удовлетворения и исполненного долга Саша направился к лесу. Он вышел на едва заметную тропинку, что проторили они сами, и быстрым шагом, временами переходя на бег, направился к стройке. У немцев там была строительная техника, и особенно его интересовал бульдозер.

За полтора часа Александр преодолел десять километров.

Подойдя к строительной площадке, он осторожно выглянул из-за деревьев и разочарованно вздохнул. Бульдозера на площадке не было.

Что делать? Ждать, когда бульдозер появится на строительной площадке, или искать самому? Ведь в прошлый раз он видел бульдозер на грунтовке. Пожалуй, перехватить его там даже сподручнее.

И Саша вышел к грунтовке.

Да, дорога та же: вот и следы гусениц – причем свежие, не обветренные.

Он направился вдоль дороги.

Сейчас все решало время. Немцы небось уже подняли тревогу из-за взрыва шлюза – не каждый день взрывают столь сложные сооружения. Судя по тому, что суда по каналу ходили, до этого дня шлюзы еще не взрывали.

Саша прошел километров пять, но бульдозера все еще не было видно. А ноги уже устали, хотя он в отряде привык ходить много.

Он решил отдохнуть, уселся на пенек. До дороги метров пятьдесят, и саму дорогу не видно. Но трактор шумит сильно – грохочет двигатель, лязгают гусеницы. Такую технику не заметить невозможно.

Вот Саша сидел и слушал. А в лесу птички поют, тишина, и только ветерок едва шевелит верхушки деревьев.

Но прошел час, и Саша забеспокоился. А когда минул второй, он решил возвращаться к своей группе. Взрывчатки с собой больше нет, но задачу свою он выполнил, канал несудоходен.

А сейчас он доберется до партизан, и они переночуют на старой мельнице – тем более что туда должен подойти Янек. Вообще-то он должен был быть еще утром, как и договаривались. Но времена нынче неспокойные, парень мог и задержаться – мало ли причин? Немцы облаву устроили или мост перекрыли, сам мог простудиться и заболеть.

На обратную дорогу ушло часа два: резона спешить, бежать не было. Жаль, конечно, что затея с бульдозером сегодня сорвалась.

Партизаны ждали его у шлюза, как и договаривались. От холода носы у них покраснели, а Саше было жарко. Он отмерил сегодня ногами верных двадцать пять – тридцать километров.

– Все, парни, идем на мельницу, ночевать.

– Батька, ты же вроде на какой-то коробчонке обещал заявиться? – спросил Сергей.

– Сорвалось.

Осенью темнеет быстро, и к мельнице они добрались уже в сумерках. Хоть и нежилое помещение, а все же стены и крыша, защита от ветра.

Поужинали консервами и сухарями.

– Чайку бы горяченького! – мечтательно вздохнул Настусь.

– Ага, с кусковым сахаром вприкуску и с баранками, – поддержал его Василь.

Саша и сам бы не отказался от горячего – все-таки они совсем пацаны, мечтают о сладком. Саша попытался вспомнить, когда партизаны пробовали сахар или вообще сладкое в последний раз, но не смог. Вот ведь балда стоеросовая! Соль и консервы взяли у немцев со склада, а о сахаре забыли. А ведь он там наверняка был, немцам сахар по нормативам положен. Только о сладком не вспомнил никто.

Оставив часового, они улеглись спать.

В полночь Саша проснулся и пошел, что называется, «до ветру». Немного постоял на природе, пока глаза к темноте привыкли.

Недалеко от него раздался хруст веток. Странно, ветра нет… Донесся тихий говор. Янек, что ли, явился? Чего же он тогда ночью это сделал? И с кем говорит?

Пригнувшись, Саша метнулся в здание мельницы и коротко приказал часовому:

– Буди ребят. – Сам растолкал Сергея: – Снаружи неладное что-то, готовь пулемет.

Партизаны проснулись уже все.

– Оружие к бою, только тихо. Настусь – к этому окну, Часлав – сюда. Юзик, ты наверх. Мы с Сергеем держим дверь.

Быстро и бесшумно партизаны заняли свои места.

Снаружи, по каменным ступеням, раздались осторожные шаги. Может, их и слышно не было бы, если бы не подковки – сапоги были явно немецкие. Но в принципе у всех бойцов отряда были такие после диверсии на шоссе.

Медленно и тихо отворилась дверь. Хоть и ночь, но в здании мельницы было темнее, чем на улице, и потому в дверном проеме высветился силуэт немца. Главное – стальной шлем на нем слегка поблескивал и шинель была немецкого покроя. На Янеке шинели не было, а стальных шлемов вообще не было ни у кого из партизан.