Взрывай! Спец по диверсиям - Юрий Корчевский

Саша стоял с бешено бьющимся сердцем. Где он сейчас окажется? В будущем? Вокруг полнейшая темнота. А он сам ничего не чувствует – ни боли, ни движения вокруг. Не пахнет дымом, и нет отблеска пожара со второго этажа мельницы.

Через несколько секунд вокруг него снова мягко – сначала едва-едва, потом все заметнее и сильнее – засветились бесплотные стенки. Шар обрел форму и стал видимым.

Откуда-то – вроде как со всех сторон или даже в его голове – прозвучал голос:

– Мы выручили тебя. Верни то, что спрятал, и мы поможем тебе вернуться в твой мир. Шар будет на этом же месте в полночь каждые десять дней.

– Кто вы? – задал Саша вопрос.

Но стенки шара потускнели, и он бесследно исчез.

Саша стоял на земле в открытом поле. В небе светились звезды. Было довольно прохладно, кое-где в низинах лежал снежок. И – никаких следов мельницы в округе. Ни хрена себе?! Эта штука перенесла его на поле, откуда исчезла та девушка? Конечно, она не выполнила задание. То-то вытянулись в удивлении лица тех, кто открыл чемоданчик и обнаружил в мешочках камни – только не драгоценные, а простые. Интересно, зачем они им? Ведь если они смогли создать такую штуку – вроде машины времени, на фига им драгоценности? Сами, наверное, могли создавать их тоннами или брать в других местах или временах – да в том же Средневековье. А впрочем, какое ему дело? Раз просят, стало быть – надо. Тем более награда была обещана поистине царственная – возвращение назад, в свое время, в двадцать первый век. Странно звучит – назад, в будущее.

Саша вдруг почувствовал, как остро он захотел домой. Вроде привык уже здесь вести свою войну, и о доме не вспоминал даже во сне. А вот – поманили пряником и он на все готов. И острое чувство в груди – он хочет вернуться домой. Он и так не раз рисковал своей шкурой и сделал многое, что не всем под силу. И теперь он хочет домой – ходить на работу, пить пиво, встречаться с женщинами, болтать с друзьями. А ведь он встречал друга в аэропорту! Как он там? Уцелел ли при взрыве? За чередой событий, желания выжить он ни разу не вспомнил о нем – хватало других поводов поволноваться.

Саша устыдился. Эгоист! Поманили пальчиком, и он готов бросить все – даже войну.

Отряд без него теперь не пропадет. Есть схрон с оружием и продовольствием, есть комиссар Покидько и старшина Шередин. Не маленькие, разберутся. Вот Рогозина и молодых партизан – Юзика, Часлава, Настуся – жалко до слез. Рогозин хоть пожить успел, а они?

Саша вдруг поймал себя на мысли, что стоит в голом поле, как истукан, и уже замерз. Если «эти» как-то за ним наблюдают, то наверняка потешаются сейчас. Как они это делают и почему вмешались в события именно тогда, когда у него было безвыходное положение? Или именно поэтому?

Саша сделал шаг по направлению к темнеющему невдалеке лесу, но потом остановился. В лесу холодно, до утра далеко. И не видно ни зги – как он ночью будет искать драгоценности? Во-первых, надо вспомнить, где он их закопал. Во-вторых – к чему спешка? До появления шара у него есть десять дней. А сейчас надо искать теплый ночлег, практически – начинать жить с нуля. Ни крыши над головой, ни еды – прямо бомж.

Александр направился через поле вправо. Насколько он помнил, там было село. Ему бы сейчас деревеньку поменьше – там все жители друг друга в лицо знают и всю родню до седьмого колена. Остаться незамеченным в такой деревушке невозможно, но и плюс в этом есть большой – там не расквартированы немцы. Иногда, правда, заходят полицаи, но без особого рвения. Деревушки нищие, поживиться нечем – тогда чего там делать? И партизаны в такие деревни заходили редко, разве что обогреться ночью. Из продуктов – одна картошка, да и то не досыта.

В селах жизнь пооживленнее, побогаче. Кто половчее, поизворотливее – лавки свои пооткрывали с одобрения новых властей, мастерские. Там работали базары, на которых в ходу были и советские рубли и немецкие марки, но процветал натуральный обмен. Ты мне мешок муки, я тебе – золотое кольцо.

И в селах жизнь как-то теплилась. К тому же немцы организовали рабочие места, где платили зарплату, – сельские управы, больницы. А тех, кто до войны работал на железной дороге, в водо – и электроснабжении, вообще обязали работать во благо Великой Германии. Откажешься – пошлют в эшелоне на принудительные работы в Германию.

В такое село шел Саша.

Шагал он быстро, ноги в сапогах уже замерзли. Подошва у кирзачей тонкая, и на ноги не портянки бы хлопчатобумажные, а носки теплые. Хоть и Белоруссия рядом, а климат на Смоленщине посуровее будет. Вон – снежок уже кое-где лежит, а в лесу у партизанского схрона снега еще не видели и морозов не было.

Саша подобрался к огородам, а потом решил, что продвигаться дальше ползком будет безопаснее.

Нигде не видно ни огонька, окна ставнями прикрыты. Керосина для ламп или керогазов не было давно, свечи с начала войны тоже стали дефицитом и поднялись в цене. Потому люди с наступлением темноты спать ложились, как в стародавние времена.

Саша подобрался поближе к одному из домов. Изба солидная, пятистенка, крыша «круглая», видно – живут здесь не из простых селян. В таких и немцы селиться могли.

Саша пригляделся. Точно, перед домом стоял грузовик. Значит, ему тут делать нечего.

Задами Саша прошел мимо нескольких изб. Те, у дворов которых стояли немецкие машины или мотоциклы, обходил стороной. Он не собирался в этом селе портить или угонять транспорт, убивать солдат неприятеля. Немцы ведь могут в отместку провести облаву, расстрелять жителей. А их односельчане по злобе могут его выдать. Нет, сначала он отыщет спрятанное им же золото. А перед своим исчезновением можно и покуролесить. Видел он уже сегодня немецких часовых. Шинелишки тоненькие, поверх пилоток шалей и платков намотано, которые они у местных жительниц отобрали. Ногами в сапогах стучат непрерывно, согреваясь. Э, гаденыши, это еще зимы не было! А придет декабрь или январь с метелями, со стужами под сорок градусов – что тогда делать станете? Это вам не теплая и изнеженная Европа, тут Россия-матушка с ее необъятными просторами.

Саша присмотрел небольшую избенку с покосившимся крыльцом. Из трубы вился дымок. Стало быть, печь топится, хозяин не спит.

Саша постоял у избы, прислушался. Немцы побрезгуют ночевать в такой. И из живности небось только клопы да блохи. Но надо решаться.

Саша постучал в ставни, а сам снял автомат с предохранителя и встал сбоку от дверей.

Дверь распахнулась, что уже само по себе было удивительным. Селяне, напуганные войной, допрежь долго расспрашивали – кто такой да зачем. А потом отсылали подальше с богом.

На пороге стояла старушка. На платье была накинута облезлая овчинная безрукавка.

– Заходи, добрый человек.

Саша шагнул в темные сени, прикрыл за собой дверь.

– Почем знаете, что я добрый? Может, я грабитель?

– Чего у меня грабить-то? Да злые сейчас по ночам и не ходят, больше днем с повязкой полицая на рукаве. Ты проходи!