Ларт Многодобрый - Елена Плахотникова

Лес ничуть не изменился с прошлого раза. Ветер уже доносил запах дыма, но сам пожар был еще далеко. И дожидаться его у меня не было ни малейшего желания.

Как там шутят: ноги в руки и пошел? Ну я и припустил. Сначала вразвалочку, а потом побежал. Большими прыжками, как говорил знакомый старшина. Ветер переменился, и дымом уже не пахло, а только остатками свежего воздуха. И я бежал куда глаза глядят, а ноги сами несли меня привычной тропой.

Мелькнуло знакомое дерево. Три его ствола скручены внизу, будто кто-то начал плести косицу, да так и бросил. Показался огромный камень рядом с колючим кустом. Из-за этого куста выскочил в прошлый раз зеленоглазый зверюга, которого я посчитал за волка. А сейчас никого. Где-то через минуту слышу за спиной треск дерева. А то дерево падает или другое – разбери-пойми. Поляна, звонкий ручей среди цветочков-василечков. Тогда-то все в дыму было, только ручей звенел, и Машка с размаху влетела в него. И сама забрызгалась, и мне досталось. Она еще упасть тогда пыталась. Пришлось помешать. Не было у нас времени для водных процедур. А сейчас вот никого придерживать не надо, и я сухим перепрыгнул на другой берег. За поляной опять заросли кустов, а еще молодые деревца. Без листьев, зато в цветах. Но их я тоже в прошлый раз не заметил. Цветы. И запаха их не чувствовал. Только тонкие стволы в дыму видел. Иногда. А сейчас дым отстал от меня. Совсем немного, но дышать свежим воздухом еще можно. И запахи различать. Доносится рев огня, значит, ветер опять переменился. Вот и горящее дерево. Падает, едва не задев меня веткой. Может, эта самая ветка и обожгла зверюгу в прошлый раз. Но зеленоглазого нет сейчас рядом – это же мой сон, а не его. А раз он мой, то я могу сделать так, чтобы дым не выедал мне глаза.

Ну вот, только подумал, и дым тут же прижался к земле. И деревья вместе с ним. Самые высокие мне по пояс стали. Хорошо! Так я быстрее доберусь. Вот только искры летят. Как мошкара кусают за руки. Птицы вот еще… мечутся над горящими деревьями, падают в огонь.

Я прибавил шагу. Сверху мне видно полосу белого дыма, что тянется к мосту. Дым становится темнее, и вот уже свечой на именинном пироге вспыхивает дерево. Одно, другое, огонь прыгает по верхушкам, перехлестывает через дорогу. А по ней бегут звери и спешит караван. Падают тюки, о них спотыкаются люди и животные… Те, кто может подняться, вскакивают и, не оглядываясь, бегут к мосту. И никому нет дела, человек рядом или зверь, дикий зверь или домашний. Не до вражды сейчас, общий враг ревет за спиной.

К мосту мне не успеть – это я быстро сообразил и направился к знакомому дереву. Наверное, самому большому в этом лесу. Даже сейчас оно выше меня, а тогда… Мостом оно для нас стало. Спасением от огня. Это сейчас я знаю, почему Машка так тряслась перед деревом, так уважительно говорила о нем. Тиама – это не дерево. Не только дерево. Это одна из форм бывшего, будущего или спящего существа. Настолько духовно продвинутого, что ему тесно в человеческом или зверином теле. Местные считают таких продвинутых богами. А я… не такой уж я и верующий. Да и перебраться мне как-то надо на ту сторону. Вот только нет со мной Машки, и свалить дерево некому в этот раз. Как же мне на Столб Великана попасть? По воздуху аки посуху? Ага, как только, так и сразу!

Смех смехом, а на этом берегу становится все теплее. Еще пара минут – и доктор Лёха станет жареным.

«Веселенькие» сны мне редко снились. Но все-таки иногда бывало. Тогда на самых крутых поворотах я обычно просыпался и слушал, как работает моя сердечная мышца. Иногда даже шептал радостно: «Все-таки сон, все-таки приснилось…» На этот раз, кажется, пробуждением и не пахнет. Зато скоро запахнет паленым мясцом. Моим, между прочим. И чем быстрее я чего-нибудь придумаю, тем больше шансов у меня остаться сырым и живым. Не хочется на практике выяснять, как чувствует себя горящий заживо. Теории мне за глаза хватит. Каким я проснусь после такого выяснения и проснусь ли – вилкой по бульону писано.

Огонь добрался до поляны Тиама, полыхнули одуванчики, и я сделал то, что первым пришло мне в башку: шагнул к Столбу Великана. Идиотизм, понятное дело, но ничего умнее в тот момент не придумалось. И самое странное – у меня получилось. Просто пришлось сделать большой шаг – и все! Я ведь не таким уж маленьким был в этот раз. А захотел перешагнуть, так и еще подрос. На второй Столб уже без напряга ступил. Третий, четвертый… Так и перешел каньон. По остаткам древнего моста А для местных они – Дорога Великанов. Забылось уже, кто такие Хранители. Только посвященные еще чего-то помнят. Да и то…

На другом берегу каньона я оглянулся. Тиама пылал. И даже на таком расстоянии я слышал, как трещат его ветви. Чего-то сыпалось с них вниз, на выгоревшую дочерна землю. А на ней, прямо у ствола, клубок огня – катается, воет. Человек? Зверь? Не разобрать с такого расстояния. Да и что мне за дело? Даже если я это там, под деревом. Сложись все по-другому и… Но все вышло как надо, я выбрался. Спасся из горящего леса. Сначала с Машкой, потом сам. А то, чего было между «сначала» и «потом», лежит теперь под деревом и уже не дергается. Вот и незачем на него оглядываться. Вперед мне надо идти. А зачем – еще не знаю. Но иду. Семимильными шагами, как говорится. А чего, может, и на самом деле семимильными, я же их не мерил, эти шаги. Да и росту во мне – дай боже! Мне сверху видно все, очень хорошо видно.

Горы. Ближе, чем на горизонте. И не такие уж высокие. Два города. Один у подножия, другой по другую сторону хребта. Дорога связывает их оба и башню, что на перевале. По дороге идет караван. Большой. Не тот, что спешил к мосту, а другой. К городу караван направляется. А те, которые спасались от огня, все еще на мосту. Выскакивают из дыма и бегут дальше. Или идут. Это уж у кого сколько сил осталось. Вижу зверя с большими рогами. Манул. Он оглядывается, топчется на месте. К нему бредет еще один, такой же. Вот несколько человек останавливаются возле упавшего животного и перевернутой повозки. Еще звери, еще люди. Вот уже кто-то решил поохотиться… человек на зверя, зверь на человека. Все правильно, жизнь продолжается. Большая смерть отступила, можно поиграть с меньшей.

А меня зовут, торопят. Не знаю еще, куда и кто. Узнаю. Обязательно. Не зря же меня сюда привели.

Запах.

Одуряющий.

Густой.

Почти знакомый.

8

Я видел вывернутую с корнем черемуху. Как-то весной. И она цвела. Обильно и намного раньше растущих своих соседок.

Перед смертью не надышишься… Наверно, дерево не знало этой студенческой истины, вот и спешило отцвести, дать плоды. Не знало, что солнце быстро высушит голые корни, и цветы повянут, не дав семян. Дерево цвело. Наперекор и вопреки. Лёва только головой покрутил. «Во, силища жизни! Куда нам, человекам, до нее…» Не часто Леву философствовать тянет. Не его это стиль. Но смеяться никто не стал.

Меня разбудил одуряющий аромат. Почти черемуховый. И ни Левы, ни дружбанов рядом не оказалось. Прямо надо мной висел цветок. С блюдце величиной. Он смотрел на меня, а я смотрел на него и пытался вспомнить нечто важное. Никак нельзя было это забывать! Укрылся с головой плащом, зажмурился. Машкины волосы пахли сыростью и дымом.