Лик избавителя - Наталия Ломовская

Он прислушался, хотя в этом не было необходимости.

Он уже знал, что в квартире действительно кто-то есть. И знал, что вряд ли это наивный и незадачливый взломщик, явившийся под покровом ночи поживиться в дом одинокой женщины. Одинокая женщина, конечно, работает медицинской сестрой и периодически выходит в ночную смену, но что у нее брать-то? Смехотворную заначку из комода? Овчинную шубейку, которой успела закусить моль? Низкопробную золотую штамповку?

Если бы так – им бы очень и очень повезло. Но такого везения в жизни просто не бывает. На туалетном столике стояла ваза с увядшими розами, эти цветы он сам подарил Нине почти неделю назад. Ваза, кажется, довольно-таки тяжеленькая. Хотя это, конечно, несерьезно.

– Спрячься куда-нибудь, – сказал он Нине шепотом.

– Как? Куда?

– Не спрашивай. В шкаф. Или беги на балкон.

– Я там замерзну!

Он скрипнул зубами, подхватил с кресла плед, бросил ей:

– Укутайся. Быстро. И не выходи оттуда, что бы ни случилось. Слышишь? Что бы ни случилось!

Тихо скрипнула балконная дверь. Он услышал еще, как Нина зашипела сквозь зубы, ступив, очевидно, босыми ступнями на ледяной пол. И в ту же секунду он запер за ней дверь, да еще и занавески задернул для гарантии. Не нужно ей видеть того, что не нужно.

Ваза была в самом деле тяжелая.

Дверь в спальню растворилась, и по ушам ему ударил детский плач. Ребенок плакал спросонок, вяло, жалобно…

А вот это уже плохо. Этого он никак не ожидал. Ваза тут никак не поможет. Вздохнув, он включил свет.

Сын Нины стоял на пороге – слишком маленький даже для своих годков, щуплый мальчик в длинной ночной рубашке. Нет, позвольте, он не стоял, он висел в воздухе, едва касаясь пола розовыми пальчиками ног. Его держали под мышками… Его держали… Держали…

Ему пришлось применить свой собственный фокус, специфический прием, по странному совпадению походивший на старинный прием флирта. Иногда он задумывался над этим сходством – неужели некогда женщины владели этой тайной и нарочно придумали незамысловатую игру глаз? В угол – на нос – на предмет. Давалось не всем, только избранным.

В угол – на нос – на предмет.

Теперь он отчетливо видел человека, держащего мальчика.

Вот только человек ли это?

Он давно решил для себя этот вопрос в положительном смысле. И не потому, что у него были какие-то резоны. Просто не хотелось сойти с ума.

Итак, человек. Существо.

Как и все подобные существа, он выглядел неопрятным и неухоженным. Это всегда неприятно поражало Вагаева. Тимур полагал, что они просто-напросто не любят свою телесную оболочку – как вот иной раз нелюбимое платье рвется и мнется сильнее других, на него капает соус, брызги из-под машин, на нем остаются подпалины от утюга. А быть может, обладая способностью в любой момент стать невидимыми, они не придавали большого значения внешности?

– Поставь ребенка, – сказал Вагаев негромко и повелительно-спокойно. Кинологи рекомендуют говорить таким тоном с крупными собаками. Но его нелегко соблюсти, если стоишь перед противником в одних трусах.

Мужчина вздрогнул и вдруг ощерился, как крыса. Он был еще очень молод – не более двадцати трех-двадцати пяти лет, но зубы у него были уже испорченные. Еще одна отличительная черта их породы – они терпеть не могут посещать врачей и делают это как можно реже, разве что их госпитализируют в бессознательном состоянии или принудительно…

Но этот пациент пришел к нему вполне добровольно. И пришел вовсе не затем, чтобы лечиться. Похоже, он сам собирался лечить доктору Вагаеву мозги.

– Так вот ты какой, горный олень, – насмешливо процедил невидимка. – А я-то, дурак, не верил, думал, болтают… Как, доктор, будем говорить по-хорошему или по-плохому?

– Ты уже сделал выбор, – ответил Вагаев. – Если бы ты хотел говорить по-хорошему, то пришел бы не сюда, а ко мне домой и оставил бы в покое ребенка…

– Да ладно, – демонстративно надулся ночной гость. – Забери этого щенка, а то он мне уже ботинки обдул…

Его ботинки были жирно облеплены глиной, и, по мнению Вагаева, им уже вряд ли что-то могло повредить. Тимур перехватил мальчика и уложил его на кровать. Ребенок похныкал еще, но глаза его уже слипались. Потянул в рот большой палец, почмокал. Плохая привычка. Заснул.

– Так что тебе нужно?

– Чтобы ты оставил нас в покое. Не мешал нам. Не появлялся там, где появляемся мы.

– Вот как? Завидев одного из ваших, я должен бежать куда глаза глядят? Не проще, в таком случае, было бы меня убить? – вежливо осведомился Вагаев. Тоном человека, которому не терпится оказать услугу своему ближнему.

– О, если бы я решал эти вопросы! – так же любезно вскричал пришелец. – Но, к сожалению, я не располагаю полномочиями… Так что не передергивай, доктор. Просто не появляйся там, где мы питаемся, и все будет хорошо. Ты нас немного достал. Подыщи себе другую работенку, с твоими дарованиями это будет несложно. Хочешь, мы тебя спротежируем? У нас и возможности, и связи найдутся.

– Покорно благодарю. Как-нибудь обойдусь без вашей помощи.

– Это как угодно. А лучше всего для тебя было бы нас не видеть. Не качай головой. Даже я знаю, что это возможно. Стоит только захотеть. Живи, как все, доктор, и твоим близким ничего не будет угрожать. Сегодня я пришел к тебе, а завтра могу навестить твою бабенку и ее отпрыска, когда ты будешь спокойно дрыхнуть дома… Ты этого хочешь?

– Скотина, – тоскливо процедил Вагаев, отводя взгляд в сторону. Очертания его ночного гостя тут же стали расплываться. Воздух вокруг него дрожал и струился, как бывает в очень жаркие дни.

– Не ругайся, доктор. Тебе не идет. Допустим, бабенку ты себе новую сыщешь, ведь эта после моего визита будет уже непригодна… А как же твои мама и папа? Уважаемые старики! Прекрасные люди! Эта потеря…

– Уходи. Я согласен на все ваши условия.

Вагаев не стал смотреть, как ночной гость уходит. Договор уже вступил в силу. В свою очередь, пришелец тоже проявил своеобразное благородство, демонстративно хлопнув дверью.

Выпущенная с балкона Нина кинулась к ребенку. Она дрожала от холода. К тому же ее одолела нервная икота. Кричать на Вагаева Нина не посмела, только глядела с упреком и ужасом и гладила, чуть прикасаясь, сына по худенькой спине. Мальчик вздыхал во сне. Вагаев пошел на кухню, нашел в холодильнике пакет молока. Согрел молоко в ковшике, перелил в чашку, добавил немного желтого засахаренного меда. Помешивая, вернулся в комнату.

– На вот, выпей. Тебе бы коньяку сейчас. Слушай, у тебя спирт есть?

Нина помотала головой, не отрывая губ от края чашки.

– А еще медсестра…

– У мамы есть, – шепотом сказала Нина. – А что с мамой, а?

– Вопрос законный, – согласился Вагаев. – Ты сиди. Я пойду сам посмотрю.