Ракетный центр Третьего рейха. Записки ближайшего соратника Вернера фон Брауна. 1943-1945 - Дитер К. Хуцель

Фон Браун вышел из больницы в среду 21 марта. Его рука была по-прежнему в гипсе. Он едва сохранял спокойствие, по-видимому считая, что просидел взаперти слишком долго, и хотел, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. Он жил в красивом и ультрасовременном доме владельца местной хлопкопрядильной фабрики. Тем временем ему готовили кабинет в административном здании электростанции, и он собирал нас на совещания и обсуждения.

23 марта, в день его рождения, в доме вечером устроили славную вечеринку, на которой присутствовали Дорнбергер с женой и другие старые друзья и единомышленники фон Брауна. Это была одна из многих вечеринок, которые мы устраивали, стараясь сохранить, по крайней мере, видимость нормальной жизни, как социальной, так и деловой.

В следующие выходные я поехал на велосипеде в Бад-Заксе, до которого было 16 километров, чтобы повидаться с Хартмутом. Он находился в отеле, где располагалась штаб-квартира Дорнбергера.

– Пойдем ко мне. Моя жена сварит нам кофе! – воскликнул он, когда мы пожали друг другу руки.

– Суррогатный? – Я усмехнулся, а он пожал плечами, улыбнулся и кивнул.

Он занимал несколько комнат в доме на вершине холма рядом с отелем. Там мы выпили суррогатного кофе и перекусили. Потом мы растянулись на траве за домом под теплыми и приятными лучами солнца. Однако новости по радио были неприятными, поэтому Хартмут выключил радиоприемник. И все же нельзя было не признать очевидного и неизбежного поражения в войне.

– Слушай, – внезапно сказал он, и я сел, навострив уши.

На секунду мне показалось, что он имеет в виду вездесущий гул канонады на расстоянии. Но потом я понял, о чем он говорил. Отдаленный гул сменился рычанием. Я посмотрел вверх, щурясь от слепящего солнца, и ахнул.

На высоте примерно 6 тысяч метров летели бомбардировщики союзников, сотня за сотней, под прикрытием истребителей, похожих на собак, стерегущих стадо овец. Я был в ужасе от численности формирования и долго с открытым ртом пялился на истребители.

– Я думаю, на Берлин, – печально прокомментировал Хартмут.

Да, на Берлин, вне сомнения. Я снова вспомнил своих многочисленных друзей и конечно же невесту Ирмель. Она где-то в городе, медленно превращающемся в руины. В тот вечер, направляясь домой на велосипеде под ярким лунным светом, я был задумчивым и сильно обеспокоенным.

Я помнил те бомбардировщики. Я не мог их забыть, даже работая или делая вид, что работаю. Далекая артиллерия постоянно напоминала о себе сначала робко и случайно, но эти напоминания ежедневно становились громче. Я продолжал задаваться вопросом: как долго это может продолжаться?

Поражение было неизбежным, и мы знали об этом, пусть и не желая в этом признаваться. Это был просто вопрос времени, а его оставалось не так много. Я все никак не мог понять, почему не капитулирует германское Верховное командование. Ведь наверняка оно не верит в собственную пропаганду о чудо-оружии. К тому времени Фау-2 находилась в эксплуатации более полугода. Но она не спасла Германию от ежедневных бомбардировок, которые превращали страну в кучи пыли и мусора. Какой смысл в дальнейшем сопротивлении, которое лишь усугубит бессмысленные убийства и разрушения?

Во второй половине дня, в пасхальное воскресенье, американские танки были замечены вблизи Мюльхаузена, что примерно в 20 километрах к югу от Бляйхероде! Я сразу же отправился домой к фон Брауну. Когда я приехал, там уже было несколько сотрудников. Решение принималось быстро, ни у кого не осталось иллюзий. На этот раз мы не эвакуируемся, а сбегаем.

– Оборудование брать не будем, – просто сказал фон Браун, что означало конец нашего предприятия. – Мы соберем все наши секретные материалы и спрячем в альпийском убежище, пока не появится возможность воспользоваться ими снова.

Я подумал о том, кому в руки попадут эти секретные материалы. Подобная мысль приходила мне в голову не в первый раз. Кому, русским или американцам, попадет в руки сокровище инженерных изысканий и знаний? Но пока не стоит гадать, кто первым возьмет нас в плен, ибо у нас еще есть право выбора.

По сути, мы уже сделали выбор, уходя на запад, подальше от советских войск. Следуя логике, нам предстояло двигаться в юго-западном направлении – в Обераммергау.

Ходили слухи, что американцы знали о нашем местонахождении и получали информацию не только с помощью воздушной разведки, но и по другим каналам. И кстати, хотя Нордхаузен, расположенный рядом с заводом по производству А-4, однажды подвергся бомбардировке, ни одна бомба не упала на Бляйхероде за все время нашего проживания там.

Итак, период томительного, бесполезного ожидания закончился. Следовало действовать внезапно и быстро. Началась поспешная подготовка к отъезду: упаковывание вещей, оставление ненужного, обеспечение сохранности запасов (непонятно, с какой целью), отправка сообщений, оформление транспортных предписаний, разрешений, карточек на бензин, планирование маршрута, срочные приказы уничтожить все материалы об усовершенствовании ракет, которые невозможно вывезти.

Те, кто находился в штаб-квартире, решали, что делать с техническими данными, привезенными из Пенемюнде, – с сокровищницей, содержащей плод усилий всех немецких ракетчиков. Объем материалов был слишком большим, чтобы попытаться взять их с собой. Даже если бы нам удалось их вывезти, в настоящее время появилась реальная угроза потерять документы во время авиационного налета, захвата противником или в результате отказа транспорта, когда придется эти документы просто бросить.

Данные материалы были бесценны. Тот, кто их унаследует, сможет создать отрасль ракетостроения начиная с той стадии, на которой остановились мы. Он получит пользу не только от наших достижений, но и ошибок, составляющих реальный опыт. В документах результат многолетней интенсивной работы над совершенно новой технологией, которая, по нашему общему убеждению, сыграет значительную роль в будущем человечества.

Документы – кладовая научной информации, аналогов которой нет, – будет спрятана на территории Германии, еще не подвергшейся оккупации. Как они будут спрятаны и где, никто не знал. Нужно просто их спрятать, причем быстро. Реализацию задачи поручили мне.

Решение приняли поздно вечером, и я проработал до ночи, изучая расположение различных подразделений Пенемюнде, разбросанных теперь по всему Бляйхероде и соседним деревням, определяя самый короткий маршрут вывоза документов; я корпел над картами, оценивая наиболее вероятные области, в которых удастся найти подходящее укрытие. Принятию оптимального решения мешала нехватка времени. Сколько пройдет времени, прежде чем вражеские танки войдут в Бляйхероде? Возможно, всего несколько часов, максимум несколько дней. Наши пути отступления уже ограничены. А как насчет линии фронта в остальной части Германии? Какие районы по-прежнему безопасны для моей миссии? Многомесячный дефицит материальных и человеческих ресурсов медленно душил Пенемюнде. Теперь мы страдали еще и от дефицита достоверной информации. Оставалось только догадываться и надеяться. Было уже за полночь, когда я наконец лег в постель и провалился в беспокойный, тревожный сон.