Такое запутанное дело. Когда конец близок - Фрэнсис Дункан

– Если Картхэллоу знает об Имлисоне, то почему ничего не предпринимает? Неужели он позволяет роману беспрепятственно развиваться едва ли в собственном доме?

– Это тоже вопрос тактики. Адриан не любит Хелен. Не любит никого, кроме самого себя. Однако на развод никогда не согласится. Предпочтет и впредь притворяться, будто не замечает ничего особенного, зная, что терзает жену.

– Почему она вышла за него замуж? – наивно спросил Мордекай Тремейн.

Едва слова прозвучали, вопрос показался неуклюжим и грубым, но собеседница не подала виду, что заметила неловкость.

– Наверное, влюбилась, – ответила она. – В конце концов, Адриан пользуется бешеным успехом у женщин, хотя, судя по всему, не хочет лишних хлопот. Даже сейчас поклонницы в прямом смысле набрасываются на него. Вспомните, например, Кристину Нил или Роберту.

– Должен признаться, что искренне сочувствую мисс Ферхэм. Картхэллоу относится к бедной девушке с откровенным пренебрежением. Все ее усилия выглядят совершенно… бесплодными.

– Не следует недооценивать Роберту. На самом деле она гораздо глубже и сильнее, чем кажется.

Они немного помолчали, а потом Мордекай Тремейн проговорил:

– Если ситуация зашла настолько далеко, то почему Лестер Имлисон ничего не предпримет?

– Почему они не уедут вместе? – Хильда покачала головой. – Настоящей работы у Лестера нет, и живет он на те деньги, которые ему выделяет отец. Трудно сказать, что произойдет, если он покинет Фалпорт. К тому же, неизвестно, последует ли за ним Хелен. Я давно ее знаю и все же не могу утверждать, что понимаю, о чем она думает и как поступит в следующую минуту.

Тремейн сообразил, что имеет в виду Хильда. Ее слова подтвердили его личное впечатление. Ему не удалось установить контакт с реальной женщиной, спрятанной за яркими губами и оживленными манерами жены Адриана Картхэллоу – знаменитого художника, озабоченного поддержанием громкой славой.

На обратном пути в деревню Хильда Ивленд вдруг сказала:

– Простите, что у нас здесь все так отвратительно. Компания подобралась не самая приятная, правда?

– Люди устроены настолько сложно, что порой их взаимоотношения неизбежно запутываются.

Заметив, что собеседница смотрит на него с легкой иронией, Тремейн поспешил задать следующий вопрос:

– Какое же место в общей картине занимает мистер Холден?

– Если вас интересует, влюблен ли он в Хелен, то ответ отрицательный. Льюис испытывает самые теплые чувства, но это вовсе не любовь. Вы еще не успели составить о нем конкретного мнения, так ведь?

– Боюсь, что не умею обходиться без конкретного мнения о людях, – ответил Тремейн извиняющимся тоном. – Это давно вошло в привычку. Но о влюбленности мистера Холдена даже не думал. Более того, представлял нечто иное… благодаря фотографии, которую увидел на туалетном столе.

– Фотография?

– Да. Привлекательная темноволосая девушка с милым лицом. Мистер Холден назвал имя – Маргарет, – а по тону я понял, что из-за нее он так и не женился. Сказал, что она давно умерла.

– Маргарет? – Хильда Ивленд нахмурилась. – Льюис многое о себе рассказал, но не помню, чтобы хоть раз упомянул это имя.

Тремейн промолчал. Мысли унеслись в далекое прошлое. С Льюисом Холденом его роднили трагические обстоятельства: Мордекай Тремейн тоже не женился из-за смерти любимой женщины, навсегда смирившись с участью холостяка.

Эта страница жизни оставалась закрытой для людей, и открывать ее он не спешил. Поэтому Хильда Ивленд так и не узнала причину печали, внезапно охватившей Тремейна на обратном пути в Фалпорт.

Если до экскурсии в Пенкран Мордекай Тремейн не подозревал о сложности взаимоотношений в окружении Адриана Картхэллоу, то после беседы с Хильдой Ивленд он начал внимательно присматриваться к происходящему. Откровенный рассказ заставил его вспомнить подробности общения с художником, а полученные в итоге аналитической работы выводы отнюдь не улучшили уже сложившегося мнения. И в свете новой интерпретации поведение Картхэллоу предстало явно подозрительным.

В результате все, что пришлось увидеть и услышать Тремейну в последующие дни, воспринималось им с заведомым цинизмом, какого прежде не было. Только сейчас ему открылись глубины, давно известные всем остальным участникам событий.

Элтон Стил уже не казался отстраненным спокойным человеком, уверенным в собственной непогрешимой силе. В его темных глазах кипела ненависть, сдерживать которую удавалось лишь усилием воли. Адриан Картхэллоу представал не общительным добродушным художником, по праву гордившимся громкими успехами, а самодовольным садистом, находившим извращенное удовольствие в тайном мучении, истязавшим свои жертвы словесными ударами, которые те не могли отразить, не выдав себя. Веселье, оживленный голос и громкий смех Хелен Картхэллоу уже не мог скрыть постоянного напряжения и страха.

Мордекай Тремейн вспомнил слова Хильды о пугающем конце и почувствовал, как настораживают его самого и неестественность поведения молодой дамы, и тяжелые взгляды, какие бросает на нее Элтон Стил. Вдруг стало ясно, что напряжение не может длиться вечно. Рано или поздно что-то – или кто-то – неизбежно сломается.

Даже Льюису Холдену не всегда удавалось сохранить невозмутимость. Порой его энтузиазм и театральность выглядели вымученными. Внешне отношения с Картхэллоу оставались прекрасными, однако не стоило труда заметить, что друзья редко смотрели друг другу в глаза. Холден производил впечатление портного, из последних сил пытавшегося удержать в руках и хотя бы грубо сметать расползавшуюся ткань, или актера, игравшего роль перед враждебно настроенной публикой в окружении неадекватных партнеров.

Через два дня после прогулки в Пенкран общество собралось на пляже, а ранним вечером Картхэллоу пригласил всех в «Парадиз». Завязалась оживленная беседа, и даже Элтон Стил проявил непривычное воодушевление.

Мордекай Тремейн и Хильда Ивленд поднимались по крутой тропинке, замыкая процессию.

– Приятный день, – заметил Тремейн.

Его спутница взглянула на него с улыбкой и, держась за перила, остановилась, чтобы перевести дух.

– Очень рада. Честно говоря, я испугалась, что своей глупой болтовней испортила вам отдых.

– Миссис Картхэллоу выглядит вполне довольной, – поделился наблюдением Тремейн. – А Адриан держится так, словно действительно обожает ее. Надеюсь, этот добрый знак обещает благие перемены.

Миссис Ивленд кивнула, и они оба продолжили путь.

Однако основания для оптимизма таяли с каждой минутой. Первым диссонансом прозвучал случайно услышанный диалог Холдена и Картхэллоу, когда те спускались по лестнице из студии. В голосе Картхэллоу сквозило раздражение:

– Черт возьми, Льюис! Я не ребенок и знаю, что делаю! Не беспокойся, получишь свои деньги!