День муравья - Бернард Вербер

Солнце, войди в наши панцири,

Оживи наши больные мышцы

И объедини наши мысли.

Весь Город подхватывает эту пахучую песню. Бел-о-кан изрядно потрепан. То немногое, что осталось от купола, изрешечено градинами, из пробоин вытекают прозрачные струйки воды с черными сгустками — это утонувшие муравьи.

Переселенцы из других Городов выглядят не лучше. Неужели одного ливня хватило, чтобы разрушить горделивую лесную Федерацию рыжих муравьев? Простого дождя, чтобы положить конец империи?

Сквозь пробоины в куполе виден солярий: мокрыми гранулами плавают коконы в мутной жиже. Сколько кормилиц встретили смерть, спасая расплод на вытянутых лапках? Некоторые коконы удалось сохранить, удерживая их над головой кончиками лапок.

Несколько муравьев-привратников, которые своими головами затыкали входы в Закрытый город, все же выжили. Они потрясены масштабами катастрофы. Сама Шли-пу-ни поражена размером убытков.

Разве можно в таких условиях построить что-то на века? К чему весь ум, если немного воды — и мир отбрасывается к первым дням муравьиной цивилизации?

103683-й вместе с мятежниками выползает из убежища. Солдат тут же подходит к королеве.

После всего, что случилось, придется отказаться от крестового похода против Пальцев.

Шли-пу-ни замирает, обдумывая его слова. Потом спокойно шевелит антеннами, отвечает, что нет, поход — это первостепенная задача, и ничто не сможет его отменить. Она добавляет, что элитные войска, размещенные внутри Закрытого города, целы и в резерве есть жуки-носороги.

Мы должны истребить Пальцы, и мы это сделаем.

Разница только в численности: вместо восьмидесяти тысяч солдат у 103683-го будет только… три тысячи. Конечно, численность уменьшилась, но все они опытные воины и прекрасные бойцы. Правда, вместо планируемых вначале четырех эскадрилий теперь будет только одна, но тридцать скарабеев это лучше чем ничего.

103683-й покорно склоняет усики. Но он с прежним пессимизмом оценивает перспективы этой жалкой экспедиции.

Шли-пу-ни удалилась и продолжила свою инспекцию. Местами стены уцелели, и это спасло целые кварталы. Но потери огромны: в основном погибли коконы и молодняк. Шли-пу-ни решает ускорить темп кладки, надо как можно скорее заселить свой город. В сперматеке есть миллионы активных сперматозоидов.

И раз надо откладывать яйца, она будет их откладывать.

В Бел-о-кане всюду что-то чинят, кормятся, лечат, подсчитывают ущерб, решают проблемы.

Муравьи легко не сдаются.

В номере отеля «Боривачи» профессор Максимилиан Мак-Хариос изучал содержимое пробирки. Вещество, которое он получил от Каролины Ногар, превратилось в черную жидкость, похожую на каменный сок.

Зазвонил колокольчик. Этих двух гостей ждали. Супружеская пара эфиопских ученых — Жиль и Сюзанна Одержен.

— Ну как? — с порога спросил мужчина.

— Все прекрасно, все идет по плану, — спокойно ответил профессор Мак-Хариос.

— Вы уверены? Телефон братьев Сальта не отвечает.

— Подумаешь! Они, наверное, уехали в отпуск.

— Каролина Ногар тоже не берет трубку.

— Они так много работали! Вполне естественно, что теперь они хотят немного отдохнуть.

— Отдохнуть? — передразнила Сюзанна Одержен.

Она открыла сумочку и протянула газетные вырезки, в которых сообщалось о смерти братьев Сальта и Каролины Ногар.

— Вы что, газет не читаете, профессор Мак-Хариос? Газеты уже окрестили эти события «триллером лета»! И это у вас называется «все идет по плану»?

Рыжего профессора, казалось, ничуть не обеспокоили эти новости.

— Чего ж вы хотите? Нельзя зажарить омлет, не разбив яйца.

Эфиопов, похоже, это беспокоило гораздо сильнее,

— Будем надеяться, что «омлет» будет зажарен до того, как разобьют все яйца!

Мак-Хариос улыбнулся. Он показал им пробирку на соломенном тюфяке.

— Вот он, наш «омлет».

Все взгляды устремились на черную жидкость с нежно-голубыми отблесками. Профессор Одержен очень бережно спрятал драгоценную пробирку во внутренний карман пиджака.

— Я не знаю, что происходит, Мак-Хариос, но будьте осторожны.

— Не беспокойтесь. Пара моих борзых сумеет защитить меня.

— Ваших борзых! — воскликнула женщина. — Они даже не гавкнули, когда мы пришли. Хороши церберы!

— Как раз сегодня вечером их здесь нет. Ветеринар оставил их у себя для осмотра. Но завтра мои верные стражи снова будут охранять меня.

Эфиопы ушли. Усталый Мак-Хариос улегся спать.

Выжившие мятежники собрались под цветком земляники неподалеку от Бел-о-кана. Ягодный аромат перебьет запах бесед, если вдруг поблизости окажется ненужный усик. 103683-й присоединился к группе. Он спрашивает, что они собираются делать теперь, когда их осталось так мало.

Старший из них, недеист, отвечает:

Нас осталось мало, но мы не дадим Пальцам умереть. Чтобы прокормить их нам придется работать еще больше.

Одна за другой поднимаются антенны, выражая одобрение. Потоп не смыл их решимости.

Один деист поворачивается к 103683-му и указывает ему на кокон от бабочки:

А ты должен отправиться в путь. Ради этого. Доведи этот поход до края мира. Так надо для миссии Меркурий.

Попробуй привести с собой пару Пальцев, — просит другой, — мы будем ухаживать за ними и посмотрим, смогут ли они размножаться в неволе.

Самый младший в группе, 24-й, просится в поход с 103683-м. Он хочет увидеть Пальцы, понюхать их, может, даже потрогать. Доктора Ливингстона ему мало. Он всего лишь переводчик. А так хочется прямого контакта с богами, пусть даже уничтожая их. Он настаивает, он пригодится 103683-му, например, будет держать кокон во время битв.

Остальных мятежников удивляет такая кандидатура.

Почему, что не так в этом муравье? — спрашивает 103683-й.

Молодой 24-й не дает им ответить и упрашивает солдата взять его с собой в эту новую одиссею.

103683-й принимает это предложение и больше ни о чем не спрашивает. Запахи поблизости сообщают ему, что ничего особо страшного в этом 24-м нет. Он сам узнает во время путешествия, из-за какого «изъяна» над ним подтрунивают товарищи.

Но тут еще один мятежник просится в путешествие. Это 23-й, старший брат 24-го.

103683-й обнюхивает его и одобряет. Эти добровольцы будут для него желанными помощниками.