Машина Судного дня. Откровения разработчика плана ядерной войны - Дэниел Эллсберг

Похожий разговор состоялся у меня и с Уолтом Ростоу, который, как и Нитце, был членом комитета по внешней политике Консультативного совета демократической партии и считался претендентом на место в администрации Кеннеди, если тот победит на выборах. С Ростоу я познакомился во время предвыборной кампании Кеннеди на встрече консультантов по программным выступлениям, организованной профессором Арчибальдом Коксом в Гарвардской школе права. Во время большого перерыва мне удалось уединиться с Ростоу на парковке Школы права, где я изложил ему все то, что говорил до этого Нитце. Я подчеркивал, что если Ростоу когда-либо войдет в круг приближенных будущего президента (в 1961 г. он стал помощником Макджорджа Банди в Белом доме), то он должен настоять на том, чтобы президент потребовал представить ему JSCP вместе с «Приложением C».

В январе 1961 г. в благодарность за помощь в привлечении исследователей RAND к составлению речей Кеннеди во время предвыборной кампании меня пригласили на бал в честь инаугурации в Вашингтоне. В понедельник после инаугурации я пришел повидаться с Полом Нитце в его новой должности в качестве (уже во второй раз) помощника министра обороны по вопросам международной безопасности (ISA).

Я напомнил ему о нашем разговоре прошлой осенью в Монтерее. «Теперь, когда вы официально заняли должность, вас можно посвятить в детали этих планов», – сказал я. Помощник министра обороны по вопросам международной безопасности отвечал за планирование политики Министерства обороны, и ему по штату было положено иметь дело с разными планами, хотя до этого офис министра никогда не занимался оперативными военными планами.

После этого Нитце направил запрос на ознакомление с JSCP через Гарри Роуэна, моего близкого друга и коллегу по RAND, который теперь был заместителем Нитце по вопросам планирования и политики. Гарри переадресовал эту задачу мне как консультанту ISA от RAND.

Я отправился к офицеру, отвечавшему за планы и находившемуся под началом Роуэна, армейскому генералу, который занимал эту должность еще в предыдущей администрации. В ответ на просьбу предоставить мне JSCP с целью ознакомления Роуэна и Нитце я получил отказ. Генерал отрезал: «У вас нет необходимости знать». Когда же я подчеркнул, что это требование его начальника, помощника министра обороны, он сказал: «У него также нет необходимости знать». На вопрос, видел ли он сам этот план, тот ответил утвердительно, но как армейский генерал, а не сотрудник аппарата помощника министра обороны. Я доложил обо всем Гарри, непосредственному начальнику генерала. Нитце так и не получил JSCP.

Позднее в том же первом месяце Роуэн устроил мне встречу с Макджорджем Банди, советником президента по национальной безопасности, с целью информирования его о военных планах и проблемах управления и контроля, которые я обнаружил в тихоокеанском регионе. В кабинет Банди меня проводил Боб Комер, его заместитель. Я не был знаком с Банди, который занимал должность декана факультета в Гарварде во времена моего членства в Гарвардском обществе стипендиатов (он входил в это общество десятилетием ранее). Но с Комером я встречался несколько раз до этого, когда тот приезжал в RAND.

На нашу встречу с Банди отводился час. По пути в кабинет меня все больше беспокоила мысль о том, что широта моих познаний (познаний штатского человека) в сфере военных планов может вызвать у Банди скепсис и даже подозрение. Мне показалось, что начать следует с предпосылок, с причин, по которым я получил доступ к этой информации. Итак, я начал с рассказа о моем участии в выполнении задания главнокомандующего вооруженными силами в тихоокеанском регионе, о проекте по оценке системы управления и контроля, а также о работе на Объединенный комитет начальников штабов. Минуты через две или три Банди прервал меня, задав сухим, ледяным тоном вопрос: «Это что, брифинг или исповедь?» Он был известен своим высокомерным отношением ко всем имевшим более низкий интеллектуальный уровень (т. е. к подавляющему большинству людей) и привычкой обрывать подчиненных, которые излагали информацию недостаточно «четко».

Я подумал «Ну ладно, умник, ты сам напросился на это» и прямо заявил, что он, возможно, не в курсе многих аспектов военных планов и действий с применением ядерного оружия. После этого я выложил все, что знал о JSCP, включая его нацеленность на нанесение первого удара и уничтожение всех городов в советско-китайском блоке при любых обстоятельствах, и о недостатках системы контроля над ядерным оружием. Было приятно наблюдать, как у Банди отвисла челюсть. Он стал лихорадочно записывать за мной, кивать головой и чуть слышно приговаривать что-то.

Наша беседа заняла не один, а почти два часа, я давал рекомендации, а Банди записывал их. Прежде всего ему нужно было продемонстрировать свои властные полномочия и получить JSCP, потом прочитать план, уяснить его суть и начать работу над ним с помощью военных советников, которые могут объяснить базовые дилеммы и их последствия.

Я рассказал о десантном корабле с ядерным оружием у Ивакуни, повсеместном нарушении правила двойного контроля и полном отсутствии физических средств контроля – любых видов блокирующих устройств – на ядерном оружии. В качестве проблемы, требующей первоочередного внимания со стороны Белого дома, я назвал распространенную уверенность – противоречащую не только публичным заявлениям, но и положениям секретных планов – в том, что президент Эйзенхауэр передавал другим лицам право использовать ядерное оружие в различных ситуациях. По поведению Банди, который занимал свою должность всего две недели, было видно, что эта новость удивила и потрясла его, но он не выказал ни капли недоверия.

Я рассказал ему о предположительно существующих письмах президента Эйзенхауэра командующим объединенными и специальными силами. Я сообщил, что сам не видел этих писем, но мне точно известно, что высокопоставленные офицеры в тихоокеанском регионе уверены в их существовании и что их уверенность имеет опасные последствия. Она ведет к делегированию права применения ядерного оружия на более низкие уровни командования, возможно (по моим предположениям), намного более широкому, чем хотел президент Эйзенхауэр.

Почти 40 лет спустя рассекреченные к тому моменту{58} документы конца 1950-х гг. показали, что я сильно заблуждался. К моему большому удивлению, Эйзенхауэр фактически предвидел и санкционировал широкое делегирование этого права, казавшееся мне таким опасным. Но, даже если бы я знал об этом во время разговора с Банди, мои рекомендации ничуть не изменились бы. Риски, связанные с возможностью и правом множества командиров применять ядерное оружие в кризисных ситуациях, казались настолько высокими, что, по моим представлениям, президент Кеннеди должен был безотлагательно употребить власть и взять систему под свой контроль.