Таня Гроттер и ботинки кентавра - Дмитрий Емец

Гробулия перекатилась на бок и попыталасьвыдернуть у Озы руку. Ей это не удалось. Однако в борьбе завернулся рукав,обнажив запястье Гробулии. Склеппи и Оза одновременно посмотрели на браслет. Вэтот раз он выглядел заурядно – узкая витая полоска с парой проступивших рун.

– Так и я думала, что это не он. Очереднаяжалкая безделу… – с облегчением начала лунная ведьма и без всякогопредупреждения – неожиданно для себя и Склеппи – рассыпалась прахом.

Гробулия, осыпанная сероватой пылью, вскочилаи брезгливо отряхнулась.

Едва она успела восстановить силы, как вкоридоре зашаркали приближающиеся шаги. Гробулия поспешно кинулась к двери истала забивать скважину замка всякой дрянью. Она слишком хорошо понимала, зачемк ней могут идти. Едва она втолкнула толстую щепку, как в замке безнадежнозаворочался ключ. Затаив дыхание, Склеппи слышала, как тюремщик-астролог сруганью пытается протолкнуть ключ.

– Замок заело. Придется, видно,вышибать, – пожаловался он кому-то. – Эй, Фоби, чего ты такой хмурый?

– Да из-за приказа о казни. В жизни нечитал такого бреда! – пискляво отвечал кто-то, и Гробулия узнала палача.

– А что там такое?

– Вообрази: я должен посадить ее на кол,отрубить голову, четвертовать, а после этого еще и замуровать в стене! ЗАЖИВО!Как, интересно, я смогу это сделать?.. Спорю, приказ диктовала царица Нуи, аБэр подмахнул не читая, – пожаловался палач.

– Бедолага!

– Это еще не все! Ты не слышал главного.Самое неприятное, что я перед казнью должен насильно поцеловать ее! –передернулся палач.

– Ну и поцелуешь!

– Тебе просто говорить! – проворчалпалач. – А вдруг у нее пахнет изо рта или губы будут слюнявыми? Гертруданикогда не простит мне этого! У нее такой чуткий нос, она так ревнива!

– Гертруда твоя жена?

– Ты что, зачем мне жена? Все женщинытакие неряхи, я их просто ненавижу! Гертруда – это моя морская свинка.

Бывший астролог с сочувствием вздохнул.

– Да, нелегкая у тебя работа! –сказал он.

– И не говори, брат! А кому сейчаслегко? – пригорюнился палач.

– Эй, у меня не просто пахнет изо рта! Яеще и ядовитая! Я тебе язык откушу! – крикнула Склеппи погромче.

– Ну вот! Она еще и подслушивала! Давайломать дверь! – сказал палач и с силой ударил в дверь огненной секирой.

Гробулия увидела, как полукруглое светящеесялезвие, похожее на месяц, легко прорезало два железных листа и вышло из двери сее стороны. Склеппи в ужасе отскочила подальше и присела на корточки. Там, гдепо плитам бежала лунная дорожка, плиты малиново светились. Так было везде или,точнее, почти везде. Одна из плит – третья с краю – упорно отказываласьмерцать.

Гробулия лихорадочно соображала, что это можетозначать. Сомнений нет, защитная магия реагирует на луну. Везде, кроме одногоместа. А что, если именно там… Дверь уже почти вылетела, когда Склеппидогадалась встать на плиту и стала поспешно припоминать заклинание перемещения,нечто вроде усеченного вида телепортации. И она вспомнила его, вот только неуспела сосредоточиться и вообразить себе место, куда хотела перенестись. А разтак, то ей приходилось рассчитывать на авось, толком не зная, куда занесет еезаклинание. В таких случаях заклинание обычно повторяет предыдущее действие, тоесть ты оказываешься там же, где очутился человек, использовавший аналогичнуюмагию до тебя.

– Фердаквус ид! Забодаллус дверехлоп! –крикнула Гробулия.

Ург огляделся и сбросил с плеча сумку.

– Здесь мы заночуем, – произнес он.

– Прямо в лесу?

– До ближайшего поселка несколько часовходу. А уже почти ночь. Давай займемся дровами! – сказал Ург.

Он собирал сучья и сухие ветки так долго и тактщательно, словно хотел поджечь лес. В конце концов, куча хвороста стала едвали не с него ростом. Только тогда Ург остановился. Он достал из ножен меч и,нашептывая, стал очерчивать вокруг костра большой круг. Это было совсемнепросто – кое-где приходилось вырывать траву, чтобы круг был виден отчетливее.

– Что ты делаешь? – спросила Таня.

Ург тщательно проверил, чтобы линия круга быласплошной, замкнутой, и только после этого вернул меч в ножны.

– В смысле? – не понял он.

– Зачем ты это чертишь?

– А как же иначе? – проговорил оннасмешливо, раскладывая в центре очерченного круга костер.

– А разве нельзя лечь спать без этогокруга?

– Можно-то можно. Дело хозяйское. Но ядумал, ты в курсе, что это за леса, – произнес Ург.

– Леса как леса. Комаров полно… Ежикитам, белочки… – осторожно сказала Таня. Она ощущала подвох, но толком непонимала, в чем он.

– Угу. Еще вопросик в даунском духе: акто в лесу живет? – медовым голосом спросил Ург.

– Это что, экзамен? Ты на медведейнамекаешь?

– Точно, – ехидно подтвердилУрг. – На медведей… А теперь запомни! Не выходи ночью из этого круга, чтобы ни случилось и что бы тебе ни померещилось. Понятно? Даже если тебепокажется, что я хочу тебя зарубить, или ты вмерзла в лед, или твой контрабаспревратился в гремучую змею. А померещиться может все, что угодно. Абсолютно все!Это Дикие Земли, Варварский Лес! И не позволяй костру погаснуть! Закончатсядрова – бросай в огонь что хочешь: хоть свой футляр, хоть сама прыгай, хотьменя за шкирман и швыряй.

– А если я все же переступлю границукруга?

– Как ты там сказала? Белочки? Вотвстретишь симпатичную белочку с маленькими зубками, умершую лет двести назад. Идрузей этой белочки – протухшую лису, сгнившего ежика и утонувшего кабанчика… Азаодно лесника, которого они придушили в прошлую пятницу, 13-го, – мрачнопошутил Ург.

Внезапно Таня все поняла. И очерченный круг. Икостер, который не должен погаснуть. И гробовой юмор Урга. О, нет! Только этогоне хватало! Теперь она поняла, как глупо было бояться медведей и почему так потешалсяее спутник.

– Это леса нежити? – спросила онашепотом.