Таня Гроттер и ботинки кентавра - Дмитрий Емец

– Тс-с! Есть вещи, которые лучше непроизносить вслух. Слова притягивают беду. Земля здесь не принимает мертвых иночами исторгает их из себя. А мертвых тут много, очень много. Места-то разбойные.Упыри, мавки, вурдалаки, оборотни, шишиги, полуночницы, гниляки… О лешаках я неговорю, они сами по себе. Ни за тех, ни за этих!

– А этот круг надежная защита? – ссомнением спросила Таня.

– Неплохая, но обманывать не буду. Совсемнадежной защиты не существует. Все зависит от того, кто именно выйдет на огонь.Иногда выходит такое, что утром находят погасший огонь и пустой круг. И большеничего… Но не исключено, что ночь пройдет спокойно. Всякое бывает.

– Так, значит, и тот карлик, которого мызакидали листьями? Он тоже встанет? – с ужасом сказала Таня.

– Ну… врать не буду. И он тоже. Но,поверь, это будет еще туда-сюда. Не самое худшее. Мертвяки не призраки. Они непомнят того, что было с ними в прошлой жизни и кто их убил. Да только я немертвяков боюсь. В сто раз опаснее мертвецов те, что никогда не жили, а здесь итакие есть… – заявил Ург. – А теперь не отвлекай меня.

Он сгреб сухую траву, достал кремень ипринялся терпеливо высекать огонь. Наконец огонь затеплился, и вот уже тонкаяструйка дыма потянулась в сиреневое, быстро темнеющее небо. Ург сунул Танелепешку, кусок сыра и прилег у костра на плаще. В зрачках у него отблескивалогонь. Сломанный нос придавал лицу зловещее выражение.

– Хуже всех саванты! Лишь бы с ними невстретиться, остальное-то пережить можно, – сказал он.

– А как они выглядят?

– Ну саванты… На вид это юноши летшестнадцати-восемнадцати. В круглых шляпах, в плащах с серебристыми пряжками.Да только это обманчиво. На самом деле саванты ничуть не моложе языческихбогов. Саванты появляются всегда после заката и до первых лучей рассвета.Подходят к кругу и обходят его, проверяя, нет ли где бреши. Потом, если видят,что им не одолеть защитной магии, они достают из мешка на поясе – у каждого савантаесть такой – зубы мертвецов и начинают выкладывать из них второй круг, внешний,рядом с твоим. Это дает им силы перешагнуть черту. А когда перешагнут –начинается такое, что лучше не рассказывать. От людей остается одна кожа…Остальное саванты выпивают, как сырое яйцо. А еще саванты днем жутко замерзаютв холодной земле и ночью все время жалуются на холод, – пояснил Ург.

– Ты серьезно?

– Нет, у меня такое чувство юмора.Наелась? Хочешь еще лепешки?

– Ты почти ничего не оставил себе.

– Я могу не есть долго. Дня два этоточно. Однажды я не ел четыре дня, из которых два дня даже не пил, толькослизывал капли воды со стены. Так уж получилось, что я положился не на тогопарня, и меня зацапали. Хорошо, наши узнали, перебросили напильник и помоглисбежать, – самодовольно сказал Ург.

– Откуда сбежать?

– Неважно. Лучше спроси, почему я таклегко переношу голод.

– И почему?

– Потому что я из Тыра! У меня былахорошая жизненная школа. Знаешь, как у нас учат детей стрелять из лука? –ухмыльнулся Ург.

– Как везде. Уроки, наверное, дают. Ловитьветер, задерживать дыхание, целиться в центр мишени, правильно спускать тетивуи все такое, – сказала Таня.

– Ты что, издеваешься? Какой там центрмишени? Не смеши клоуна! У нас в Тыре все проще. Как только тебе исполнитсясемь лет, тебя перестают кормить и пинком выбрасывают из дома. Ты должен самдобывать себе хлеб.

– Как добывать?

– А так. Подвешивают на высоченный столбхлеб на веревке и дают тебе стрелу. Собьешь хлеб – твое счастье, перекусишь. Несобьешь – жди ужина. Будешь попрошайничать – пинок. А на ужин вместо еды сновастрелу. Промахнулся – гуляй, киса, жди утра. И так каждый день. К десяти годампочти каждый у нас способен подбить яблоко в полете. А ножи как метают?Загляденье. Висящую нитку перерезают. А вот мечники у нас в поселке, врать небуду, не ахти. Не ночное это оружие, неудобное.

И опять Таня вспомнила странный намек карликао поселке изгоев. Что ни говори, а Тыр, находящийся где-то поблизости отпоселка убийц, место колоритное. Явно не райский уголок.

– Слушай, можно задать тебе вопрос?..Только пойми его правильно. У тебя кто-нибудь есть? – вдруг спросил Ург.

– У меня есть контрабас. Мне покахватает, – осторожно сказала Таня.

– Я не о том… У тебя есть… ну парень?

– А почему ты спрашиваешь?

– Просто так… Ну мы же друзья и все такое.Это же не секрет?

– Нет, не секрет. Я не знаю, –сказала Таня.

– Ты и этого не помнишь?

Таня покачала головой.

– Совсем ничего? – допытывался Ург.

– Абсолютно. Но мне кажется, что явлюблена или была влюблена. Знаешь, это очень странно… не знаешь в кого, ничегоне знаешь о себе, а ощущение влюбленности есть. Просто идешь, вдыхаешь ветер иощущаешь себя влюбленной. Может, я сумасшедшая?

– Еще бы… Влюблена и не знает в кого… Мнеэтот тип уже заранее не нравится, – ревниво пробурчал Ург.

– Ну это уже твои заботы.

– А-а-а… Ну понятно…

Ург достал меч, точило и с неприятным звукомпринялся водить им по лезвию. Но Таня видела, что лезвие и так острое и никакойособой необходимости в этом нет.

– Кончай тупить сабельку. Нечем будетрезать колбасу, – сказала она насмешливо.

Ург придирчиво потрогал лезвие и сунул точилов сапог.

– Ладно, ты права, – буркнулон. – Прости, что затеял этот разговор. Давай его прекратим.

– Зачем же? Теперь моя очередьрасспрашивать, – сказала Таня, посчитавшая несправедливым одностороннеепроявление любопытства. – А у тебя есть девушка?

– Была. Но сейчас ее нет. Она… онапогибла, – отрывисто произнес Ург.

– Как это случилось?

– Упала в пропасть… – Ург подбросилв костер толстый сук. – Есть у нас там в Тыре одно местечко. Два крутыххолма, внизу камни, а между холмами ветхий веревочный мост. Дело было ночью.Туман, дождь… Она сорвалась и разбилась вдребезги.

– А что она делала ночью на мосту?

– Э-э… Шла на свидание. Мы встречались сней на вершине холма. Каждую ночь, когда взойдет луна…

– Сочувствую.