Майне либе Лизхен - Марина Порошина

И если до сих пор Лена молчала, с интересом наблюдая за перемещениями шефа и почти не вслушиваясь в обвинения, которые были, по ее мнению, совершенно необоснованными, то теперь она решила наконец принять участие в беседе:

– Дим, ты наорался? Тогда давай с самого начала и спокойно. Я все поняла: я дура, у тебя проблемы, решать надо срочно. Так?

Клюев подумал, не разораться ли еще раз в связи с Ленкиной непочтительностью, но отказался от этой идеи, потому что легче уволить всех сотрудников разом, чем заставить независимую Ленку соблюдать субординацию. Да какого черта – когда они начинали работать вместе, у них и офиса-то не было, не то что субординации – работали на квартире приятеля, которую он сдал им в аренду. Поэтому Дмитрий Сергеевич вздохнул, поерзал в кресле и сообщил нормальным, неначальственным голосом:

– Молодец. Ты все правильно поняла. Ты – дура, у нас – обрати внимание, не у меня, а у нас! – проблемы. Это если сказать художественно. А если как есть, то мы просто в заднице. И решать надо срочно. Сегодня. А лучше вчера. Потому что завтра нам уже головы поотрывают.

На «дуру» умница Ленка не обиделась, понимала, что это на нервной почве и почти любя; по поводу предполагаемого местоположения одного из крупнейших в городе риелторского агентства «Новая квартира» пожала плечами – не первый день на свете живем, бывает. И сразу перешла к сути:

– Почему такая срочность? Ты же говорил – месяц. Сегодня восьмое, и уже собрание провели, со всеми переговорили, квартиры я им показывала. Ну, капризничают, конечно, подумаешь, новость. Всегда так.

– Не успеем мы за месяц, Лен.

– Ну, не успеем, – пожала плечами Ленка. – Подождет твой Новиков. Вообще-то дом за месяц расселить – это дорогого стоит.

– Так он и заплатил! – едва не взвыл Новиков. – Я же тебе говорил: он столько нам кинул, что, если бы мы этих старых пердунов и алкашей расселили по нашей схеме, мы бы с тобой смогли пару лет вообще не работать. Парились бы на Канарах.

– Дим, жадность – это плохо, – назидательно процитировала Ленка. – Ну расселим их получше, останется нам меньше, по миру не пойдем. Я не хочу два года не работать, я от скуки с ума сойду. Хотя круто было бы в Канаду смотаться, Ниагарский водопад посмотреть. Я приценивалась – так-то можно, конечно, но жаба давит. Чего ты психуешь так, а?

Клюев открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вовремя передумал и перевел беседу в более безопасное русло.

– Лен, я боюсь, что мы за это вообще ничего не заработаем при таком раскладе. Все идет наперекосяк. Вот ты почему хотя бы этого художника до сих пор не уболтала? Роется, как петух в навозе.

– Так мы думали, что он алкаш и ему все по барабану, – возразила Ленка. – А у него дома ничего так стало… бедненько, но чисто. И за квартиру он еще перед Новым годом заплатил, прикинь. Где-то деньгами разжился. Как ни зайду – все рисует. Хорошие, кстати, картинки. Ты мне лучше скажи, кто этой Вороновой болтанул, что я не из районной администрации? Я визиток никому не давала. Пришла к ней в тот раз, она меня дурой выставила. «Зачем вы врете, зачем вы врете», – передразнила Ленка. – Противная старуха! Знаешь, это она воду мутит. Второй сосед, Мокроносов, сперва согласен был, такой нормальный старикашка. А теперь чего-то юлит, то согласен, то не устраивает. Кстати, у него еще и внучка есть, надо посмотреть, прописана или нет.

– Совершеннолетняя? – вскинулся Клюев. – Блин, еще с опекой проблем не хватало…

– Да ладно, а то у тебя в опеке не все схвачено, – не поддалась Ленка. – Мало ты туда теткам подарков перетаскал.

– По этим конторам сколько ни таскай, все мало, – проворчал Клюев. – Каждый раз идешь и просишь Христа ради, как будто они такие белые и пушистые и ничего у меня не брали. Так что внучка-то?

– Совершеннолетняя, – успокоила его Ленка. – И ничего такая девочка, хорошенькая. Слушай, а может, она и не внучка вовсе, а? Старикан такой бодрый, а девочка с ним вежливо… На «вы» и по имени-отчеству. Кстати, слушай, а бабка-то эта, Воронова, не только про агентство, она и про генплан узнала, ну, что не собираются по генплану никакой дороги строить. Во дает божий одуванчик! Нормальным путем такую справку получить – месяц уйдет, а она раз – и готово. Короче, тут мы прокололись.

– С художником прокололись, у деда – внучка, у старухи – в мэрии связи, – проворчал Клюев. – Мы и тут, и там, и везде прокололись.

– Ну, не везде, – утешила его Ленка. – Там еще же одна бабка есть, Харитонова, такая прикольная, слова без мата не скажет. Так вот она согласна куда угодно переехать. Я ей первой квартиру показала – знаешь, дома довоенные на Вайнера, под снос, уболтала ее, сегодня я ей заказала обмер в БТИ, девочки сделали на одиннадцатое.

– Дура! – завопил Клюев.

– Совсем рехнулся? – на этот раз всерьез обиделась Ленка. – Сейчас уйду, и все. Разбирайся сам.

– Да не ты дура! Это бабка твоя дура, – от полноты чувств Клюев так треснул по журнальному столику, что будь он стеклянный – разлетелся бы, а так только крякнул обиженно. – Эта квартира-то не ее! Она, сволочь, ходит, смотрит, соглашается, смеется над тобой, а к квартире не имеет никакого отношения!

– То есть как? – опешила Ленка. – Она прописана…

Договорить ей не удалось, потому что дверь в кабинет вдруг непочтительно распахнулась и на пороге возник участковый Ларькин. За его широкой спиной маячила возмущенная Нина Васильевна.

– Здравия желаю! – холодно произнес Ларькин.

– И вам того же, – кисло откликнулся Клюев.

– Я объясняю товарищу… милиционеру, что так нельзя, что есть порядок, в конце концов, – протиснулась в кабинет и секретарша.

– А вы подождите, пожалуйста, в приемной, – перебил ее Ларькин, и Нина Васильевна, от такой наглости лишившись дара речи, лишь беспомощно посмотрела на шефа.

– Идите, мы сами разберемся, – кивнул Клюев.

– Я тоже пойду, – поднялась Лена.

– Нет, вы как раз останьтесь, вы, я думаю, тоже к этому имеете отношение, – приказным тоном потребовал Ларькин и, дождавшись, когда удивленная Ленка уселась обратно в кресло, продолжил, обращаясь к Клюеву: – Я ведь вас предупреждал.

– О чем, позвольте спросить? – с наигранной веселостью уточнил Клюев.

– О том, что мне до пенсии полгода.

– Как же – поздравляю.

– И чтобы вы свои делишки обделывали без криминала на моем участке. Предупреждал или нет?

– А в чем, собственно…

– Кто Пустовалова избил, мать вашу?! – стукнул кулаком по многострадальному столику Ларькин.

– А мы тут при чем?

– Больно уж совпадение удачное. Да еще, козлы, деньги у него взяли. И выходит, на моем участке – грабеж. И мне дают десять дней, чтоб разобрался. Ты хочешь, Клюев, чтобы я разобрался?

– Ты со своими делами сначала разберись, а потом на людей наезжай! Деньги взял, все, что мы и без тебя знали, расписал, а про то, что у Харитоновой квартира не на нее записана, – молчишь в тряпочку?