Проданная зверю - Анна Владимирова

— Доброе утро, — обернулся он от плиты. — Яичницу будешь?

— А мясо там есть?

— Бекон.

— Буду.

— Наш договор, — вдруг кивнул на стол через плечо.

Настроения как не бывало, аппетита — тоже. Я уселась за стол и подгребла к себе аккуратно сложенные бумаги. Пробежавшись по пунктам, не нашла ни досрочного расторжения, ни… вообще никакого расторжения. Только обязанности сторон и полное согласие с их соблюдением.

— Странный договор, — нахмурилась. — А как же возможность расторжения?

— Нет для нас никакой возможности расторжения, Теа, — мрачно постановил он.

— Какой тогда смысл в этом договоре?

— Ты будешь знать, что можно, чего нет, кроме того, для меня есть издержки и штрафы.

— Деньгами? Ты серьезно? — С чего я вообще взяла, что могу критиковать его решения? Почему-то вид Зверя с клыками и когтями забывался очень быстро. — Вот можешь ты испортить утро… — безжизненно выдохнула.

— Мы же это обсудили, я обещал… — Поставил рядом со мной тарелку.

— А мы не можем без договора?

— Можем, — встретил он мой взгляд. — Но я бы хотел, чтобы ты прошла обследование в клинике. — Я фыркнула, но Аарон только сузил глаза: — Я хочу убедиться, что у тебя нет проблем со здоровьем, Теа. Для меня это важно, как было бы важно для любого нормального партнера.

— Теперь мы партнеры? — скопировала его прищур.

— Как тебе больше нравится? — Он отвернулся к кофеварке. — Партнер, любовник, мужчина?..

— Зверь, — ляпнула не подумав и тут же закусила губы.

Он помолчал, доставая чашки.

— Зверем я могу быть только наедине с тобой. — Так и не обернулся, продолжая умиротворенно разливать кофе. — Но я запомню. Так ты пройдешь обследование?

— А у меня есть выбор? — опустила взгляд в тарелку и, подумав, подхватила ее и направилась на диван у окна.

Вид на утренний Крайтон отсюда был вне всякой конкуренции, но не добавил вкуса завтраку. Я мрачно жевала бекон, подобрав под себя ноги.

— Теа, — Аарон сел рядом и поставил на пол чашку кофе, — пункты договора о твоих обязанностях — это ответы на твои вопросы по поводу того, что нельзя.

— Я поняла. Спасибо за кофе и завтрак.

Он удостоил меня пристального взгляда:

— И тебе спасибо, что ты со мной и что пытаешься…

* * *

По дороге в «Тейваль» я листала договор на предмет запретов, с которыми придется иметь дело. Запрещалось изменять и давать повод для ревности, жить отдельно и вообще проводить ночь вне квартиры Аарона без его согласия. То есть хлопнуть дверью и уйти в гостиницу в случае ссоры — не вариант. Мне нельзя курить и вредить здоровью массой других способов — от медикаментов чуть ли не до расстройств настроения. А что причина этих расстройств — сам Зверь, ничего? Запрещалось ведение дел, установление знакомств и принятие самостоятельных решений, касавшихся обоих. Но везде была приписка — «без согласования». То есть, если мы нормальная пара, доверяющая друг другу, то все эти пункты допустимы, если Аарон будет знать.

Одна проблема — мы не были нормальной парой.

Единственный пункт меня вверг в сомнение — «не провоцировать других мужчин». А ничего, что я по подиуму хожу в одном белье? По его запретам я пробежалась лишь поверхностно — уже показался «Тэйваль», и все вылетело из головы. А с чего я, собственно, решила, что без Аарона меня оставят в покое? Территория здания оккупирована прессой. Стоило подъехать, и на автомобиль ринулась лавина репортеров.

— Сидите, — мрачно скомандовал Найф и вышел, но даже в салоне я слышала шквал вопросов, которые на этот раз не отличались и намеком на деликатность:

«Это такой пиар ход для вашей карьеры, Теана? Дождаться свадьбы и все резко оборвать?»

«Как смерть Дастина Дьюмана связана с вами? У полиции были к вам вопросы?»

«Вы собираетесь войти в семью Аарона Хауэра, или для вас это просто возможность стать известной на скандале?»

— Да пошла ты! — рыкнула я на корреспондентку, которая сунулась мне чуть ли не в лицо со своей провокацией.

— Спокойно, Теа, — холодно осадил меня телохранитель и открыл передо мной двери.

Стараясь ни на кого не смотреть, я прошла с ним к лифту. Но день, похоже, только начинался — в холле меня ждала Грейс Долли. Скорее, то, что от нее осталось — глаза девушки потухли, лицо посерело, губы превратились в нитку с ошметками кожи вокруг. Она мяла ручку дизайнерской сумочки в тон темно-синего, почти черного брючного костюма. Но когда увидела меня, едва не выронила ее:

— Мы можем поговорить? — глухо процедила, стоило с ней поравняться.

— Простите, мисс, — вступился Найф и подхватил меня под руку, — вам запрещено…

— Она что, теперь неприкосновенна?! — Выдержка «овечки» разом треснула.

Мне ее было жаль.

— Я поговорю с ней, — заявила твердо, оборачиваясь к телохранителю.

— В моем присутствии, — не сдался он.

— Я ничего ей не сделаю, — неприязненно скривила губы Грейс. — Аарон думает, что я попорчу ей лицо?

Тут мне стало интересно — а может ли Грей оборачиваться в зверя? И не этим ли вызвано опасение Найфа и Аарона?

— Я могу набрать вас после работы?

Грейс кивнула и, быстро поковырявшись в сумочке, всучила мне визитку. Не говоря более ни слова, она направилась к выходу, где, уверена, попалась в лапы репортерам. Когда за нами закрылись створки лифта, меня затрясло.

— А она может оборачиваться?

— Может, но безвозвратно. Сейчас, скорее всего, на сдерживающих препаратах.

— Аарон знал, что его невеста так уязвима, и допустил эту ситуацию?! — возмутилась я.

Мне должно быть все равно. Я ведь ни капли не виновата в том, что случилось с ней, но не выходило. Оставалось себя утешать тем, что сострадание тоже отличает людей от зверей.

— Поверьте, он с лихвой компенсировал разрыв, а эмоциональной привязки там не было никакой.

— Ты про любовь? — вздернула я бровь.

— Между ними нет ничего похожего на то, что есть между вами, — холодно отвечал Найф.

А мне стало вдруг интересно — кто он Аарону? Простой телохранитель вряд ли позволил себе такие разговоры со мной.

— Но Аарон говорил, Грейс готовили для него с рождения! Каково это — потерять смысл жизни?

— Кто ей мешал обзавестись другими смыслами, мисс Мелори? — задал резонный вопрос Клауд, пытаясь дистанцироваться официальным обращением. — Одно другому не мешает. То, что у девочки на уме вызрело лишь намерение провести жизнь за пазухой сначала у родителей, а потому у мужа — лишь ее вина. Мистер Хауэр не может быть за это в ответе, а вам с ней не о чем разговаривать.