Идеальный парень - Алексис Холл

Но даже после того, как высказал все, что о них думаю, я не почувствовал облегчения.

Вообще-то Оливер не был скучным. А если и противным, то совсем немножко. Вот Алекс был ужасно противным, но он просто хотел мне помочь. И с некоторых пор я понял, что помогать мне было абсолютно бессмысленно. Я все время старался форсировать события, и это уже стало моим стилем жизни.

Когда Майлз бросил меня на съедение акулам прессы, я оказался абсолютно не готов к этому и, чтобы выжить, постарался кинуть акулам как можно больше приманки, которую они смогли бы проглотить и которую я был готов им пожертвовать. Метод сработал только наполовину, но когда я это понял, он уже стал моей привычкой, и теперь я использовал его и в других обстоятельствах.

На самом деле так было даже проще. Что бы ни случалось, ко мне это не имело прямого отношения. Это было связано с каким-то левым чуваком, который ходил на вечеринки, трахался и плевал на все. Какая мне разница, если он кому-то не нравится? Кто-то его не хочет? Кто-то предает его и продает?

Только вот этот некто не встречался с Оливером, точнее, не притворялся, что встречается с Оливером. Это делал я. Дверь распахнулась, и на долю секунды, крошечную, как бисквитная крошка, у меня появилась надежда, что это Оливер пришел спасти меня. Как же мне хотелось выкинуть все это дерьмо из головы! Впрочем, неважно, все равно это был не Оливер. А какой-то пожилой человек, напоминающий Рождественского деда. Только Рождественского деда, который обзавелся списком плохих мальчиков и теперь хочет их наказать.

– Кто вы такой? – рявкнул он.

Я подскочил на месте.

– Люк? Люк О’Доннелл? Кажется, однажды я рассматривал ваше дело по поводу дефекации в публичном месте?

– Что? Нет. Я предпочитаю делать это в приватной обстановке.

Злой Рождественский дед прищурился.

– У меня отличная память на лица, молодой человек, и ваше мне не нравится. К тому же я никогда не доверял ирландцам.

– Мм… – Возможно, мне стоило бы вступиться за народ моего деда по материнской линии, но мне просто хотелось поскорее оттуда убраться. К моему несчастью, Рождественский дед-националист преградил мне дорогу.

– Прошу извинить меня за… мое лицо… но мне нужно идти.

– Что вы здесь вообще делали?

– Ходил… в туалет.

– Ошиваетесь тут без дела. Торчите в общественной уборной и ждете, что вас подберет какой-нибудь Джереми Торп[40].

– Я просто хотел бы вернуться к моим друзьям.

Мне удалось протиснуться мимо него боком, подняв вверх руки, словно арестант. Его голова повернулась чуть ли не на 180 градусов, как в фильме про экзорциста, а мертвые глаза пристально наблюдали за мной, пока я выходил из туалета.

– Я буду следить за тобой, О’Тул. У меня хорошая память на лица. И на имена.

А между тем за столиком мои так называемые приятели наслаждались моим отсутствием.

– …и неплохо играет в блошки, – весело сказал Алекс. – Миффи – настоящий спортсмен. Точнее, спорстменка. Думаю, так будет политкорректнее. А по лакроссу она вообще мастер! Ее приглашали в национальную сборную, но она отказалась, правда, старушка? Хотела сосредоточиться на… чем ты там собиралась заняться, Миффи?

Я сел, не понимая, радоваться мне или огорчаться, что они вели себя так, словно я и не устраивал той ужасной сцены.

Миффи постучала своим идеальным ноготком по своим идеальным губкам.

– Раз уж ты заговорил об этом, то… понятия не имею. Кажется, я где-то работала, вроде бы должна была запускать линейку чего-то там, но в основном меня приглашали на разные вечеринки. Я не то, что Алли… у него вот настоящая работа. И все считают ее ужасно забавной. Но он ходит туда каждый день, и это так мило с его стороны, правда?

Наступил подходящий момент поступить по-взрослому и извиниться.

– Я не уверен, – сказал я вместо извинений, – что «мило с его стороны» – это верная формулировка. Скорее, он просто выполняет свои обязательства по контракту.

– Ты уверен? – Алекс вскинул голову, как удивленный попугай. – Мне кажется, такое определение не совсем уместно. Человек берет на себя обязательства и исполняет их. И здесь не нужны никакие юридические формальности. Не обижайтесь, Оливер.

– Ничего страшного, я не в обиде. – Разумеется, Оливер не обиделся. Оливер же был ангелом. А я – мерзким демоном с Планеты конченых придурков.

– Мне кажется, это чудесно. А, разумеется, – тут Миффи одарила меня ослепительной улыбкой, которая в данных обстоятельствах казалась чем-то вроде утешительного приза, – ты тоже чудесный, Люк. Вы ведь работаете вместе.

Отлично. Теперь Оливер узнал не только о том, что я не был так же страстно увлечен своей работой, как он, но у него могло сложиться мнение, будто для выполнения моих обязанностей достаточно было всего одной извилины.

– О нет, – возразил Алекс, – работа Люка гораздо важнее моей. Понятия не имею, чем он занимается, но, кажется, это нечто сложное. Тебе ведь приходится работать с этими, как ты их называешь? В них еще такие маленькие прямоугольники?

Миффи задумчиво сморщила носик.

– Ты про команды по крикету?

– Нет, старушка. Вспомнил… таблицы! А я только делаю копии на ксероксе, проверяю, чтобы в одной и той же комнате одновременно не проводилось больше двух встреч, и слежу за тем, чтобы Дейзи не засохла.

– Кто такая Дейзи? – поинтересовался Оливер, продолжая игнорировать меня, но, честно говоря, я этого, возможно, заслуживал.

– Это алоэ, я выращиваю его на шкафу, где мы храним документы. Наш специалист по соцсетям часто обжигается, когда пытается воспользоваться кофемашиной, а я помню, что в детстве няня часто прикладывала мне к ожогу алоэ, и это здорово помогало. Хотя, думаю, нам стоит завести еще одно алоэ, потому что бедняжка Дейзи и так уже потеряла слишком много листков.

– И между прочим, – объявил я, меняя тему с таким изяществом, как если бы я прямым текстом сказал: «А сейчас мы сменим тему», – на меня набросился жуткий старик. В смысле, наорал на меня. А не пытался за мной приударить.

– Спасибо, что предупредил. – Я никогда еще не слышал от Оливера такого сухого тона. Кажется, операция «Как выставить себя полным придурком» развивалась с опережением графика.

Алекс нахмурился.

– Как странно. Может, ты его спровоцировал чем-нибудь?

Я упустил возможность принести извинения еще до истории про алоэ. Теперь мне оставалось только притворяться, что моей ужасной выходки не было вовсе, и пытаться отыскать магическую золотую середину между ужасным поведением и попытками преодолеть чувство собственной неполноценности за счет наглого и развязного поведения.