Затишье перед бурей - Александр Михайловский

Я прекрасно понимаю, что мне, человеку со здешними делами абсолютно незнакомому, без помощи кубинских помощников никак не обойтись. По совету Слона я встретился с его тестем, Родриго де Сеспендесом. Тот оказался вполне толковым мужиком, к тому же изрядно битым жизнью. Переговорив с сеньором Родриго, я понял, что он свое слово держит и поможет, чем сможет. А мы поможем ему, чтобы нахальные янки не протягивали свои руки куда не следует. Именно его скромная персона привлекла к себе внимание мистера Пинкертона, чей лихой рейд закончился сокрушительным провалом. Я, конечно, не команданте Элефанте, который тут стал всеобщим любимцем, но тоже кое-что могу. Да и второго Пинкертона, насколько я понимаю, у американцев сейчас просто нет.

– Сеньор команданте, – сказал мне тогда Родриго, – я заметил, что в городе появились люди из Мадрида. Они тоже очень сильно интересуются тем, чем вы тут занимаетесь. Но, я полагаю, что для вас они не слишком опасны.

– В общем, да, – ответил я, – если испанцы не будут излишне назойливыми и не будут наглеть, то пусть наблюдают, сколько им влезет. Бог с ними. В конце концов, их можно понять – хоть Гуантанамо с начала нашей аренды является территорией Югороссии, но Куба – это их земля, и они вправе знать, что именно происходит на ней. А вдруг мы станем готовить заговор с целью отторжения острова от Испании?

Этот разговор с сеньором де Сеспендесом я вел в присутствии моей Надежды. Кстати, моя супруга произвела на местное общество большое впечатление. Еще бы – жена коменданта югоросской базы, красавица, да к тому же и испанка. Вскоре у нее появилось множество знакомых и подружек среди дамского бомонда Гуантанамо. Сказать честно, этот бомонд – еще тот гадючник, простые люди – они куда как надежнее.

Я же тем временем упорно пытался разобраться в кубинских делах. Если сказать честно, то тут столько всего было намешано, что черт ногу сломит…

Перед отплытием на Гуантанамо наш «Дед» – Александр Васильевич Тамбовцев – снабдил меня подборкой документов по истории Острова Свободы. А то я там, у нас дома, о Кубе практически ничего не знал.

Да, я помнил, что есть такая Куба, Фидель Кастро – бородач, любитель бейсбола и дайвинга. Еще у брата матери, дяди Сергея, был приятель – Роберто, который закончил в Питере ЛИТМО, а потом время от времени приезжал к нам стажироваться. Был он совсем не похож на кубинца – светловолосый, голубоглазый, больше смахивающий на шведа. Роберто гордился тем, что его предки приплыли на Кубу чуть ли не следом за Колумбом. По-русски он говорил свободно, с небольшим акцентом. Он подарил отцу сувенирный набор – коробочку с десятком маленьких бутылочек с ромом всех сортов. Помню, как еще в школе меня угостили кубинской сигаретой «Лигерос». Как я тогда кашлял! С той поры я и решил, что никогда больше не буду курить.

В общем, имходя из рассказов, документов и моих наблюдений, я пришел к выводу, что на Кубе живет веселый, неунывающий, хотя и довольно бедный народ. Кубинцы и кубинки мне понравились. Особенно девицы. Но моя Наденька лучше всех, и я ее не поменяю даже на самых красивых местных сеньорит.

А тут еще у меня один случай произошел, забавный. Надюша потом долго хохотала, вспоминая его. Дело же было так.

Выдалась однажды у нас с Наденькой свободная минутка, и я решил с ней сходить на местный рынок. Так сказать, людей посмотреть, да себя показать. Ходили мы долго, любовались дарами здешней земли, приценивались. Много там чего было. И бананы, и всякие разные экзотические фрукты-овощи.

Захотелось мне вдруг купить парочку плодов экзотического дерева папайя. Наденьке их есть было нельзя – беременным они противопоказаны, а вот мужикам их можно есть сколько душе угодно. Смотрю – сидит скромненько так, на отшибе, у столика, на котором выложены эти самые папайи, симпатичная сеньорита. Смугленькая, черноволосая, со жгучими карими глазками, которыми стреляет во все стороны, словно АКМ. Ну, в натуре, Кармен. Увидела она меня, заулыбалась и показывает рукой на фрукты – дескать, подходи, налетай, покупай эти вкусняшки!

Ну, я взял и подошел. Подмигнул Наденьке, мол, давай, я сам попробую поторговаться. Потом улыбнулся как можно шире и говорю девице-красавице:

– Сеньорита, дайте мне две папайи.

А та вдруг залилась краской, словно маков цвет, потупила глазки свои прелестные и так тихонечко говорит мне:

– Сеньор команданте, простите, скажите еще раз – что вы от меня хотите?

Тут уже настала пора мне удивляться. Подумал – может быть, я плохо слова произнес по-испански и она меня не поняла?

Я еще раз повторил свою просьбу. Девица еще сильнее покраснела, хотя мне показалось, что краснеть дальше просто некуда. Потом она жалобно взглянула на меня и сказала:

– Сеньор команданте, вы меня извините, но я не могу дать вам то, что вы просите. Во-первых, у меня всего одна «папайя», а вы просите две. А во-вторых, я девушка незамужняя, и хочу остаться честной перед своим будущим мужем…

Я ничего не понял из сказанного ею. Но тут к нам подошел случайно (или неслучайно?) оказавшийся на рынке сеньор Родриго. Я тут же рассказал ему всю историю про эту чертову «папайю», и он чуть не умер от смеха. С трудом успокоившись, мой новый знакомый пояснил мне, что на Кубе «папайей» называют то, что отличает женщину от мужчины. И добавил мне на ухо, чтобы я никогда не просил на Кубе у женщин «бойо» – булочку, потому, что это означало то же самое, что «папайя». Вместо ответа можно запросто схлопотать пощечину.

Сеньор Родриго объяснил все произошедшее красной как рак девушке. А потом мы долго хохотали вчетвером. Громче всех заливалась Наденька. После этого случая она еще не раз подкалывала меня, спрашивая – как же это я так, в присутствии своей законной супруги бесстыдно домогался бедной девушки…

Такие вот дела. Но все это мелочи. Понятно только, что язык мне надо бы подтянуть, причем не европейский испанский, а его местный кубинский диалект, который значительно отличался от языка Сервантеса. Завтра же поговорю с сеньором Родриго и попрошу его порекомендовать мне хорошего репетитора, чтобы не чувствовать себя полным дураком ни в порту и бедняцких районах, ни во дворце губернатора.

19 (7) декабря 1877 года. Гуантанамо

Лорета Ханета Веласкес, вдова

Утром перед нами наконец-то появился берег моей родной Кубы, на которой я так давно не была – синее-синее море, кокосовые пальмы, буйная зелень… За завтраком капитан Робишо мне сказал, что через два часа мы будем уже в порту. Значит, у меня на все про все осталось не более часа.

Вытащив из саквояжа зеркало на длинной ручке – подарок последнего мужа, я критически осмотрела свою внешность. На меня глядела худая, как жердь, женщина с практически незаметной грудью, узкими бедрами и лицом, которое мужчинам почему-то всегда нравилось, но на котором уже явственно видны признаки того, что мне не восемнадцать и даже не двадцать пять, а, как ни крути, уже все тридцать пять. Впрочем, спасибо моей Инес, волосы были уложены идеально, да и подкрасила она меня так, что мужчина вряд ли заметит все эти детали.