Проданная чернокнижнику - Юлия Риа

Я не перебивала. И вопросов не задавала — только в волнении все сильнее стискивала пальцы на ладони Хальдора, покоящейся у меня на предплечье. Чтец же глядел на меня понимающе, с неясной отеческой теплотой и такой бездной сожаления, что щемило в груди.

— Чернокнижники, — со вздохом продолжил он. — Твой отец пошел против них и поплатился за это. Тебя спасло лишь то, что вы с матерью редко покидали родовое поместье. О тебе свет не знал.

В душе снежной порошкой взметнулась растерянность. Свет? Но ведь так говорят лишь о мире высокородных. А Самаэль? Знаком ли он с другими чернокнижниками? Разделяет ли их идеи? И если так, то как поступит со мной, когда узнает, что в прошлом мой отец перешел дорогу носителям тьмы?

Десятки вопросов закружились в голове, словно набирающая силу метель. Однако я не смогла задать ни один из них. Едва завидев, что я открыла рот, Хальдор жестом остановил меня.

— Ответы на некоторые вопросы лучше находить самой. Зачастую поиски, тот путь, который приходится пройти, важнее результата. Поэтому я не хочу вмешиваться, Эвелин. Один раз, поддавшись искушению и поделившись тем, что вижу, я ошибся. Но больше этого не повторится, — чтец улыбнулся, глядя на мои тщетные попытки скрыть недовольство и качнул головой. — Верь себе, слушай свое сердце и однажды, уверяю, ты найдешь ответы.

Мы вышли из коридора и влились в шумную толпу. Хальдор двигался мягко и вместе с тем очень решительно. Он будто чувствовал, где вот-вот расступятся люди, и уверенно вел нас между ними.

— И все-таки до чего интересно сложилась судьба. Из-за чернокнижников ты лишилась семьи. Теперь же всей своей сутью тянешься к одному из них, мечтаешь спасти.

Сердце болезненно сжалось. Хальдор видел мои надежды и наверняка знал, что осуществиться им не суждено. Однако настойчиво вытаскивал их на поверхность и тряс у меня перед лицом, будто флагом.

— Зачем вы говорите мне это?

— Хочу понять.

— Что? Насколько это больно — мечтать о несбыточном?

Я все же не сдержалась и позволила раздражению проступить в голосе. Вспоминать о смерти родителей не хотелось. Думать о тех потерях, которые еще только предстоит пережить — тем более. Но Хальдор не оставил мне выбора.

— Нет. Скорее — как далеко ты готова зайти в своем стремлении спасти? Не побоишься ли рискнуть?

Мои губы против воли изогнулись в кислой усмешке. Побоюсь? У меня нет ничего, за что стоило бы держаться: ни прошлого, ни будущего. По крайней мере такого, о каком я мечтаю. А значит, и терять мне нечего.

— Я бы пошла на любой риск, если бы только это помогло Самаэлю, — ответила твердо.

В глубине серых глаз блеснуло одобрение.

Хальдор остановился и повернулся ко мне. Он будто и не видел никого вокруг. Ни кружащиеся в танцы пары по левую сторону от нас. Ни разбившиеся на небольшие группки айров, переговаривающихся за бокалом игристого вина. Он смотрел на меня, не мигая, и от такого пристального внимания вдруг стало неуютно.

— Я рад видеть тебя такой: решительной, смелой. Истинной дочерью Ронвальда. И я надеюсь, тебе хватит сил стать той, кем ты была рождена. Удачи… Эвелин Видар, — вместе с последним словом Хальдор с силой сорвал артефакт с моей шеи.

В первую секунду я даже не поняла, что случилось. Послушно приняла бархатную ленту, всунутую мне в руки, и проводила спешно удаляющуюся фигуру взглядом. А потом, будто очнувшись, кинулась следом.

— Подождите!

Я протиснулась между гостями, нечаянно задела двух дам в пышных платьях, спешно извинилась. Обогнула слугу с подносом фужеров и едва не врезалась в старого айра, облаченного в серо-зеленый костюм. Но все же догнала Хальдора. Схватила его за запястье и потянула на себя.

— Постойте, прошу вас!

Льдистый голубой взгляд прошил меня, будто иглами.

— Что вы себе позволяете?!

Другое лицо, другой тембр голоса, другая мимика — все другое…

Я растерянно отступила.

— Хальдор?

— Айвэра, — дернула плечом дама. С нескрываемым недовольством высвободила запястье из моей хватки и повернулась к мужчине, стоявшему с ней рядом. — Прости, дорогой, нас прервали. Ах, на эти вечера стали пускать кого ни попадя!

Опустив ладонь поверх предложенного локтя, айра вместе со спутником чинно удалилась.

— Прошу прощения. Я, видимо, обозналась… — проговорила им вслед.

Был ли это Хальдор, изменивший облик? Или случайная айра в похожем наряде? Сейчас уже и не важно. Чтец исчез. Теперь, если только он сам того не захочет, его не найти.

Я посмотрела вниз — на свои пальцы, сжимающие бархатную ленту. И с каждой секундой в груди все сильнее разрастался страх.

Артефакт сорван. Артефакт, усмиряющий мой опасный дар… сорван!

От понимания случившегося меня кинуло в жар. Нутро стянуло узлом. Нет, не может быть!

— Растяпа! — возмутились совсем рядом. — Ты наступил на шлейф моего платья!

— Сама виновата! Напялила гардину, будто одна в зале, а потом удивляешься, что кому-то такая безвкусица может мешать!

— Что?!

— А иначе ей уже не привлечь внимание молодых айров. Возраст-то не тот, — хмыкнула пышнотелая айра.

— Тебе-то об этом лучше других известно. Да, Хайри? Или ты больше не кувыркаешься с сыном Дайры?

— Что ты сказала?! С моим мальчиком?! Ах ты…

Я развернулась и, не думая, побежала прочь. Взгляд заскользил поверх голов, выискивая выход, но его не было. Хальдор будто специально завел меня в самую гущу гостей. Хотя, почему «будто»?

Визгливый крик резанул по ушам. Две айры вцепились друг другу в волосы, словно уличные торгашки из-за украденной курицы. Стоящий рядом мужчина глумливо засмеялся, но тут же умолк, когда в его гладковыбритую щеку врезался кулак.

— За то, что спишь с моей женой, мерзавец! — выкрикнул седеющий айр. — Думал, я не знаю?!

— Ненавижу тебя! — срывала голос статная дама, кидаясь на своего спутника.

— Нужно было задушить тебя еще в колыбели! Ты ублюдок! В твоих жилах не течет кровь моего великого рода! — рычал какой-то старик на тощего юношу.

— Это я! Я донесла на твоего мужа! Раз он не стал моим, так пусть останется ни с чем! Вы подохнете в нищете! — злорадствовала совсем молодая айра в лицо другой, постарше.

Каждая фраза сочилась ядом. Срывалась с губ высокородных, смешивалась в коктейле безумия и все больше отравляла присутствующих.

— Самаэль! Самаэль! — мой голос тонул в общем шуме.

Звон бьющегося стекла прозвучал неожиданно громко. Даже крики гостей не смогли заглушить его. Я обернулась. Увидела порушенную башню фужеров красного игристого вина и алые, будто кровь, ручейки, протянувшиеся по полу. Только вряд ли кто-нибудь еще их заметил. Для всех вокруг мир ослеп, погрузился в черноту выжигающей душу ненависти. Даже молодая айра, упав и врезавшись ладонями в осколки, не посмотрела вниз. На ощупь схватила отломленную ножку бокала и, вскочив, нацелилась на шею подруги.