100 дней между жизнью и смертью - Лилия Кох

Не успела фрау Штиль бережно взять мою почти законченную картину, как в дверях показалась Андреа с какой-то женщиной лет пятидесяти.

– Добрый день, Лилия. Андреа так много мне рассказывала о вас и Германе…

Она протянула мне руку и представилась Софией. Андреа осталась мастерить с фрау Штиль, та уговорила ее начать делать новую картину, а мы отправились вместе с Софией выпить кофе.

– Я искренне благодарна вам, Лилия. Если бы не вы и ваш мальчик, мне пришлось бы забрать дочь и не дать ей возможности долечиться. Теперь же она готова хоть навсегда остаться здесь, с вами…

Я не знала, что мне ответить, так как не считала, что мы сделали для Андреа что-то особенное. Во всяком случае, не больше, чем она для нас.

– Андреа – очень хороший, добрый человечек и настоящая личность. Просто она чувствовала себя здесь одинокой…

– Я знаю, это я во всем виновата! – Голос Софии звучал взволнованно. – Мне всегда было трудно уделять ей достаточно внимания. Моей старшей дочери уже за тридцать. Андреа – поздний ребенок в семье. Эта кроха была большой надеждой на спасение моих отношений с ее отцом. Иначе вряд ли я решилась бы родить второго ребенка. К сожалению, ее появление на свет не изменило ничего. Мы расстались…

Чем больше она рассказывала, тем больше я понимала, что не знаю, как реагировать на ее рассказ, поэтому просто слушала.

– У нас с мужем была общая фирма, которая всегда отнимала много сил и времени, но также всегда была очень успешной. Когда он ушел, фирма полностью перешла ко мне вместе с заботами и проблемами. Делить их больше было не с кем, поэтому пришлось все делать самой, чтобы не развалить то, что мы строили столько лет. Андреа была совсем маленькой и часто оставалась с няней. Она так не любила это, всегда плакала, когда я оставляла ее. С детства не любит посторонних людей в доме, словно боится, что я снова ее оставлю. Никогда не прощу себе этого…

Голос Софии дрогнул, она сделала глоток кофе и продолжала:

– С вами она почувствовала себя в семье…

«Не часто со мной бывают ситуации, когда я действительно не знаю, что сказать», – подумала я.

– Мне кажется, большинство детей не любят оставаться с кем-то кроме родителей, поэтому и плачут, если мама уходит. Когда Герман был маленьким, он тоже часто оставался с моими подругами. И за это стыдно мне не было, потому что мы всегда находили время на важное общение и секреты. Более того, думаю, что благодаря этому он вырос таким общительным. Чувство вины тут вряд ли полезно… Вряд ли дети мечтают о том, чтобы мама постоянно сидела рядом. Час качественного общения в день может все компенсировать.

Не знаю, понравился ли ей мой ответ, но это все, что мне пришло в голову.

София внимательно выслушала мою короткую речь, вытерла слезы и предложила завтра забрать детей на весь день в горы. Я не стала возражать, более того, в голове невольно выстроились планы на этот свободный день.

23:15

Еще вечером я позвонила Герману и сообщила ему о планах на сегодня! Андреа заранее забрала его вещи, чтобы, не тревожа мой сон, спокойно уехать.

Это было здорово! Первый раз за почти три недели я проснулась около одиннадцати, проспав завтрак и никуда не торопясь! Вставать я тоже не спешила, задумчиво смотрела в окно, наслаждаясь белоснежным пейзажем, залитым ярким солнцем. В открытую форточку проникал прохладный, свежий воздух, и, недолго думая, сразу же после обеда я решила прогуляться.

На обед пришла самая первая, ровно в полдень. Сегодня это был мой завтрак! Я допивала свой кофе, когда зал начал потихоньку заполняться людьми. Вернулась в комнату, чтобы одеться, взяла пачку писем и, довольная, отправилась гулять в полном одиночестве.

После почты зашла в пару магазинов, где бывала уже раньше с Германом. Продавец, мужчина лет шестидесяти, улыбнулся и дружески приветствовал меня. Я спросила, есть ли неподалеку еще какие-нибудь заведения, где можно потратить деньги! Хотя подозревала, кроме того, что мы уже видели и знаем, вряд ли есть еще другие магазины в этой хоть и прекрасной, но совсем пустой деревне. Он улыбнулся и сказал, что шопинг в их деревне не очень, но есть несколько уютных баров, где можно полакомиться местной вкуснятиной! Непроизвольно я сразу запротестовала, сказав, что нас и так уже закормили в санатории. Он удивленно окинул взглядом мои сорок семь килограммов и рассмеялся. Его смех был таким искренним и заразительным, что я рассмеялась вместе с ним.

На прощание пообещала, что обязательно зайду перед отъездом в какой-нибудь из рекомендуемых им баров и попробую все, что он мне насоветовал.

Возвращаться в санаторий совсем не хотелось, и я пошла в сосновый бор, что располагался прямо перед нашими окнами. Уходя вглубь и проваливаясь в сугробы, снова вспоминала детство и нашу заснеженную березовую рощу. Темнело, а домой так и не хотелось. Нос и уши уже замерзли, надо возвращаться. Я слепила в руках последний снежок, размахнулась и бросила его в недалеко стоящее дерево.

– Когда-то в детстве я часто играл в снежки с отцом. Мне это очень нравилось…

Торстен стоял неподалеку и улыбался своей ослепительной улыбкой. Я, уже изрядно замершая, подняла воротник, надела варежки и, отряхиваясь, направилась в его сторону.

– Здесь совсем рядом есть очень уютное место, где можно погреться, пойдем? – Торстен с надеждой смотрел мне в глаза. Не знаю, хотела ли куда-то идти с ним, но идти к себе в комнату по-прежнему не хотелось.

– А я знаю, куда ты хочешь пригласить меня! – выпалила я со знанием дела и передала ему все, что услышала от продавца о тех двух барах с отменной местной кухней.

– Ничего себе! И откуда ты знаешь все это? – смеясь спросил он.

– Дедушка из магазина рассказал!

– А, господин Мюллер, понятно… Забавный старичок, очень добрый. Иногда мы играем с ним в покер по выходным. Народу в его лавке не так много, поэтому он работает в большей степени для общения, нежели для заработка. А местный народ заходит к нему, чтобы он не закрылся. Кстати, это он открыл для меня эти уютные заведения, когда я только приехал сюда.

За разговором я не заметила, как мы зашли в небольшой деревянный домик. Маленький бар оказался действительно очень уютным. В зале царил полумрак. На тяжелых деревянных столах стояли глиняные чашки с интересными композициями из расплавленных свечей, напоминающих соляные горы. Интересно, сколько свечей нужно сжечь, чтобы получилась такая уникальная скульптура? Пол и потолок тоже из дерева, общий вид напоминал деревенский рубленый дом. Народу было немало, что меня очень удивило. Среди гостей были усатые мужики с пышнотелыми подругами, которые громко хохотали. Мы уютно устроились в небольшом уголке возле окна, где стоял такой же массивный, но небольшой стол для двоих. К тому времени я так проголодалась, что готова была съесть все предлагаемое в меню. Торстен выторговал право на выбор блюд, и мне пришлось согласиться попробовать все, что он закажет на свое усмотрение.