Железный Путин. Взгляд с Запада - Ангус Роксборо

Утром Квасьневский позвонил Тони Блэру. Глава администрации Блэра Джонатан Пауэлл вспоминает: «Он упрашивал Тони полететь с ним в Киев. Тони колебался, зная навязчивую идею русских о том, что мы пытаемся их окружить, что Запад вторгается в сферу их влияния. Тони решил этого не делать».

Президенту Польши удалось собрать миссию Евросоюза, которая должна была выступить посредником в переговорах между двумя кандидатами и президентом Кучмой. Они собирались отправиться в Киев в конце недели. Но события разворачивались быстро.

В четверг, 23 ноября, Ющенко объявил себя победителем и символически принес президентскую клятву. Его партнер Юлия Тимошенко импульсивно заявила, что возглавит марш к президентской администрации, сказав при этом: «Либо они отдадут нам власть, либо мы возьмем ее сами». Ее слова вызвали спор в команде. Рыбачук сказал ей: «Нельзя провоцировать толпу таким образом. А если погибнут люди?»

По словам Рыбачука, она ответила: «Значит, они погибнут как герои».

На следующий день Центральная избирательная комиссия официально объявила о победе Януковича. Соединенным Штатам, так много вложившим в обеспечение честных выборов, пришлось задуматься, как поступить перед лицом столь откровенной и явной манипуляции. Государственный секретарь Колин Пауэлл вспоминал в интервью: «В то время как все это происходило, я пришел к себе в кабинет, собрал команду и сказал: “Слушайте, это слишком серьезно. Мы не можем просто стоять в стороне, молчать и делать всякие окольные заявления”. Он вышел в пресс-центр и сделал заявление, которое рассорило Вашингтон с Москвой. “Мы не можем рассматривать этот результат как легитимный, потому что он не соответствует международным стандартам и потому, что не были проведены расследования многочисленных и достоверных сообщений о нарушениях и фальсификациях”».

На обратном пути из поездки по Латинской Америке президент Путин остановился в Гааге, чтобы принять участие в саммите лидеров Евросоюза. Он принял вызов. «Мы не имеем никакого морального права толкать крупное европейское государство к каким бы то ни было массовым беспорядкам, — сказал он на пресс-конференции. — Мы вообще не должны вводить в практику международной жизни способ решения споров подобного рода через уличные беспорядки».

Можно было предположить, что Путин тем самым советует Кучме взять ситуацию в свои руки и разогнать толпу с улиц. Когда Кучму спросили об этом в интервью, он признался: «Путин — человек жесткий. Конечно, он не говорил прямо: “Выводи танки на улицы”. Он был тактичен в своих замечаниях. Но некоторые намеки прозвучали, и это не секрет». Намеки, очевидно, были весьма прозрачными, и Кучме пришлось настаивать: «Я не стану применять силу для разгона демонстрантов на Майдане. Я знаю, что там дети, и все понимают, чем это может закончиться»8.

В пятницу, через пять дней после выборов, в Киев прибыла миссия ЕС во главе с Квасьневским и верховным представителем по внешней политике ЕС Хавьером Соланой. Но пока миллион сторонников Ющенко терпеливо ждали на улицах, из Донецка, региона Януковича, 40 000 шахтеров двинулись маршем на Киев. Квасьневский обратился к Кучме: «О чем вы говорите? Это же означает бойню! Уверяю вас, если это случится, мы с Соланой немедленно едем в аэропорт, мы устроим в Брюсселе огромную пресс-конференцию и предъявим вам обвинение в развязывании гражданской войны на Украине».

Кучма предпринял необходимые меры, чтобы предотвратить катастрофу. «У меня были рычаги среди влиятельных людей, — вспоминал он позже. — Нам удалось остановить их».

Перед началом переговоров Кучма сделал звонок президенту Путину, подчеркнув, что на круглом столе должен присутствовать российский представитель. Путин предложил Бориса Ельцина, что Квасьневский воспринял как шутку. Он сказал Кучме: «Прошу прощения, но я не могу отнестись к этому серьезно. Мне нравилось работать с Ельциным, я высоко ценю его, но нам нужны серьезные переговоры, а не шоу»9.

В итоге Путин послал доверенного функционера — Бориса Грызлова, бывшего министра внутренних дел и спикера Государственной думы, которого Путин только что сделал лидером своей партии «Единая Россия». Вклад Грызлова в переговоры оказался едва ли более продуктивным, чем то, что мог сделать Борис Ельцин. Ющенко говорит, что напряжение было ошеломительным. «Я понял, что я — последний, кого Россия хочет видеть в качестве президента. Все эти фальсификации, тот интерес, который проявляли русские, их тенденциозная позиция в ходе выборов, их вмешательство во внутренние дела Украины <…> это было очевидно для всех».

По словам Квасьневского, Грызлов начал с того, что Янукович является президентом, и что все рассказы о нарушениях подогреваются иностранными силами, и это — пустая трата времени. Говорить не о чем, круглый стол не имеет смысла.

Ющенко и Янукович обменивались обвинениями в подтасовке голосов в различных округах. Кто-то предположил, что общее количество фальсифицированных бюллетеней не превышает 10 %. Квасьневский вспоминает, что посмотрел на него и сказал: «Хорошо, внесите это в вашу Конституцию. Если выборы фальсифицированы менее чем на 10 % — значит, они легитимные!» Затем Грызлов сослался на президентские выборы в США 2000 г., когда окончательный результат определялся ручным пересчетом голосов во Флориде, и предложил, чтобы они, подобно американцам, приняли очевидно бракованный результат и согласились с ним: «Давайте придерживаться Конституции».

Переговоры зашли в тупик. Квасьневский понял, что преодолеть безвыходное положение может только один человек. Он предложил канцлеру Германии Герхарду Шредеру поговорить с Путиным. «Я сказал: “Вы знаете Путина. Скажите ему — если вы продолжаете настаивать, что это некое искусственное движение, финансируемое силами Запада, которое не имеет законного основания, и что выборы не подтасованы, то вы ошибаетесь. Это означает, что вы не понимаете серьезности ситуации”».

Шредер позвонил Путину, но получил выговор. Путин заверил его, что понимает ситуацию очень хорошо, гораздо лучше, чем Квасьневский и вся миссия ЕС. Шредер вернулся и сказал Квасьневскому, что это был один из самых тяжелых его разговоров с Путиным.

Неясно, какой эффект произвел звонок Шредера и что мог в результате этого сказать Путин Кучме.

Но вечером в воскресенье, через неделю после выборов, посольство США получило известие, что готовится самое худшее: на разгон демонстрантов направляются вооруженные полицейские подразделения. Посол Хербст позвонил в Вашингтон и сказал: «Думаю, секретарю Пауэллу нужно позвонить президенту Кучме».

Пауэллу сообщили, что на окраинах города сосредотачиваются внутренние войска. «Я пытался позвонить президенту, но он внезапно оказался недоступен». Кучма в интервью объяснил это тем, что звонок раздался в 3 часа ночи и не было переводчика, чтобы вести разговор. Тем временем посол позвонил зятю Кучмы, Виктору Пинчуку, и сказал ему, что если ночью начнутся репрессии, ответственность ляжет непосредственно на Кучму.

Войска были отведены. Утром, когда Пауэлл наконец дозвонился до Кучмы, президент сказал, что ничего не произошло: это была «ложная паника». Но при этом добавил: «Господин государственный секретарь, если бы Белый дом оказался в окружении так, как в данный момент окружены здания президента и правительства, как бы вы поступили?» Пауэлл, по словам Кучмы, не нашелся с ответом.