Нейронный трип - Виталий Вавикин

– Это ничего не изменит. Слишком много продано приватных программ.

– Сомневаюсь, что тем, кто покупает приватные программы, есть дело до личной жизни актеров.

– Это маленький город. Очень маленький. И мне придется либо бежать отсюда, либо встречать этих людей почти каждый день.

Мерло встретился с главным редактором и сказал, что у него есть материал для новой статьи.

– Молодец, – сказал редактор и отправил его в центральную больницу, писать статью о прививках от гриппа.

– Почему ты вообще решил, что тебе разрешат написать статью о нейронных порнопрограммах? – спросил Бейт, когда они обедали во время перерыва.

– Дело не в порнопрограммах, – сказал Мерло. – Дело во мне, моей машине, во всем этом чертовом городе. Редактор не знал, о чем я хочу писать. Ему плевать. Он завернет любую мою статью. Я имею в виду настоящую статью.

– Зато платят тебе больше всех остальных, – пожал плечами Бейт.

Аппетит окончательно пропал, и Мерло вышел на улицу, оставив нетронутым свой обед. Он выкурил три сигареты подряд, наблюдая, как за высокими окнами ест Бейт.

Теперь отправиться в центральную больницу – два часа по разбитой дороге в одну сторону и два в другую, забрать набросок статьи главного эпидемиолога. «Угрозы нет», – говорит статья, в которой нет ни одной ошибки, как нет ни одного достойного печати предложения.

Мерло вернулся в город за полчаса до закрытия редакции. Можно было и не заходить на работу, но он решил, что полчаса ему хватит, чтобы сделать статью о гриппе. Да ему хватит и пяти минут! Оказавшись в своем кабинете, Мерло снова взялся за секундомер. Дверь в коридор была открыта, и он слышал, как коллеги стучат ящиками столов, готовясь уходить.

Выкурить сигарету. Выпить чашку кофе. Времени все меньше и меньше. Секундомер готов к включению. До закрытия редакции десять минут. Статья о гриппе ждет. Нужно уложиться в пять минут. Да. И теперь это главная цель журналиста.

Мерло затушил сигарету и включил секундомер. Побежали секунды его новой жизни. «Интересно, дают ли премию за самую быструю статью в истории журналистики?» – подумал Мерло, а через мгновение увидел на пороге своего кабинета Фриту. Живьем она выглядела совсем не так, как на экране, и он узнал ее не сразу. Без косметики, без хитрого, похотливого взгляда. Волосы – и те были не ярко-рыжими, а какими-то блеклыми, почти соломенными.

– Ты пишешь о нас статью? – спросила она, подошла к столу и пристально посмотрела Мерло в глаза. – Диана сказала, ты не похож на большинство жителей этого города. Она ошиблась?

– Не знаю. Я долгое время не жил в этом городе.

Фрита задумалась, затем кивнула. Она достала из серой тряпичной сумки коробку от нейронной программы без обложки.

– Я хочу… Мы хотим, чтобы ты посмотрел это.

– И что это?

– Просто посмотри, – голос у нее был сухой, монотонный.

– Ты понимаешь, что это всего лишь редакция, а не телешоу «Мы ищем таланты»? – неудачно пошутил Мерло.

– Это не то, что ты подумал, – сказала Фрита.

Она ушла, плавно раскачивая бедрами. Ушла точно так же, как из этого кабинета уходила Джафит и все остальные женщины. Мерло посмотрел на часы, затем на черную коробку без этикетки, которую оставила Фрита. Цифры на включенном секундомере продолжали бежать.

– Да, с рекордом придется повременить, – тихо сказал Мерло и начал собираться.

Номера счетов, адреса доставки, фамилии приватных заказчиков – Мерло не сразу понял, что все это значит, не сразу узнал в большинстве клиентов жителей родного города.

– И что ты думаешь обо всем этом? – спросил он, показав выписки Мэтью Колхаусу.

– Ничего не думаю.

– Но там почти все видные жители нашего города.

– Я видел.

Колхаус снял очки и долго разглядывал Мерло: слишком внимательно, чтобы это могло что-то значить.

– И что мне теперь делать? – спросил Мерло.

– А что бы ты хотел сделать? – спросил Колхаус.

– Не знаю. Я хотел просто написать о них статью, а не подрывать мещанские устои этого города.

– Я говорил тебе не ходить в тот дом. Но ты сказал, что ты журналист… – плечи Колхауса вздрогнули. – Так и веди себя как журналист.

– Никто не даст мне напечатать эту статью в нашей газете.

– Газеты есть разные.

– Меня выгнали из «Эффи», забыл?

– У тебя есть друзья.

– Нет друзей. Глори – и та использовала меня.

– Может быть, теперь настало время использовать ее?

– Ты предлагаешь мне отдать статью ей?

– Если, конечно, ты не ищешь дешевой славы.

– А если ее это не заинтересует?

– А ты постарайся заинтересовать ее. Помнишь, как она говорила? Вы, журналисты, как стервятники – кто первым почуял падаль, того и мясо.

– А что потом? Глори получит порцию своей славы, а я потеряю работу и стану изгоем в этом городе. Скандал вспыхнет и погаснет. Последствия будут ощутимы только для меня и тех, кто снимался в нейронных программах.

– Но ведь это именно они дали тебе тему для статьи. Значит, им это нужно.

Колхаус поднялся с дивана, вышел на улицу. Мерло шел за ним.

– Мы еще не договорили, Мэтью!

– Об этом невозможно договорить, Жан. Здесь нет нужных слов. Иногда ты должен что-то сделать просто потому, что должен. Или не сделать. Выбор за тобой. Ты в центре, на грани. И теперь только тебе решать, на чьей стороне быть. И поверь мне, на этой грани нельзя стоять долго. Зазеваешься – и она разрежет тебя надвое. Не будет больше Жана Мерло, лишь его разрозненные, никому ненужные половины. Но когда ты поймешь это, будет уже поздно. Так что обратный отсчет начался. – Колхаус неожиданно обернулся и уставился на Мерло стеклянными глазами. – Тик-так, Жан. Тик-так.

Мерло связался с Фритой и сказал, что им нужно встретиться и уточнить детали статьи. Это была лож, потому что Мерло просто хотел поговорить, заглянуть ей в глаза и понять, почему она пытается похоронить себя, свой бизнес, каким бы аморальным он ни был, а заодно и журналиста, на голову которого бросает наковальню этой статьи.

– Если только днем и только в детском кафе, – сказала Фрита, словно Мерло был одним из тех, кто покупает нейронные программы с ее участием, пользуется ими какое-то время, а потом этого становится мало и он начинает мечтать проделать все те гадости в реальной жизни с реальной девушкой.

«А я мечтал?» – спросил себя Мерло, вспоминая, как искал девушку, совершенно не похожую на Глори…