Маги и мошенники - Елена Долгова

Лагерь императорских наемников представлял собою живописное зрелище. Склон холма, полого идущий к морю, покрывали костры и палатки. Ров охватывал прибежище пехотинцев, оберегая его от внезапного налета еретической конницы. Костры курились, трепетали яркие флажки на копьях, рубаки в толстых кожаных куртках чистили мечи. Кто-то спал, кто-то ел, кто-то играл в кости. Капитан Конрад – рослый здоровяк в отличных латах – маячил у входа в собственный шатер.

Ладер, Лакомка и Магдалена устроились чуть поодаль, так, чтобы и негромкий разговор подслушать было нельзя, и вид не внушал подозрений. Для непристального взгляда чародейка в этот момент почти ничем не отличалась от солдатской женщины – выдавала ее разве что чрезмерно потрепанная одежда и отсутствие даже непритязательных украшений. Прекраснолицая Белинда, любовница профоса, издали пренебрежительно оглядела конкурентку:

– Prostituta…

Магдалена равнодушно проигнорировала оскорбление.

– …ну и что он дальше-то делал? – нетерпеливо переспросил Лакомка.

Ведьма устроила раненую руку на коленях и, предав скуластому лицу и раскосым глазам максимально возможное честное выражение, продолжила прерванный рассказ:

– Супруг мой, мэтр Адальберт, жизнь вел самую предосудительную, проиграв в кости не только сукновальное заведение, полученное в наследство от отца его, достопочтенного мэтра Альбрехта, но и те скромные средства, кои зарабатывала я тяжким ремеслом…

– Ослиная башка твой Адальберт! – возмутился Лакомка. – Не умеешь выигрывать – не берись. Вот я, например, имея баталию с нашим профосом…

Ладер незаметно пнул приятеля ногой. Магдалена попыталась сладко улыбнуться:

– Однажды я отправилась в Зильбервальдский лес, чтобы набрать шишек для растопки очага. На маленькой круглой поляне я увидела большой дуб, расколотый ударом молнии. Толстая ветвь его отвалилась, большое дупло раскололось, а спрятанное там сорочье гнездо выкатилось на мягкую травку…

– А я сорок не люблю – мясо у них горькое и яйца тоже так себе, – благодушно рявкнул Рихард.

– …Там, среди пуха, перьев и соломы обнаружила я изумруд великой чистоты, прекрасный как слеза девственницы…

При слове «девственница» Ладер подозрительно закашлялся, но Магдалена, увлеченная собственным враньем, не обратила на это никакого внимания.

– Изумруд сиял, как солнце, и мессир Анцинус по прозвищу Ящер, достойный нусбаумский ювелир, обещал за него целое состояние. Могу ли я описать горе, сразившее меня, когда, проснувшись поутру, обнаружила я, что муж мой Адальберт не только беззаконно бежал, покинув супружеское ложе, не только похитил изумруд, но и предался всей душой гнусному учению бретонистов?!

Разочарованный Рихард ударил кулаком по траве.

– Проклятый еретик!

– Я двинулась в путь, дабы усовестить мужа и спасти его душу от ада, – заявила ведьма, дивно сверкая на наемников смоляными очами. – Под солнцем и ветром, в кровь побив ноги о камни, не доедая и терпя бесчисленные опасности пути, шла я, чтобы вернуть супруга под семейный кров. Я явилась в Толоссу чуть жива от усталости. И – кто бы мог подумать?! Непутевый супруг мой набросился на меня с упреками и побоями, уверяя, что дал обет скромности и воздержания, а бесценный изумруд обязан отдать на нужды запутавшегося в ереси аббата Бретона!

– Обет воздержания дал, да еще и изумруд отдать?

– Всенепременно – отдать, – печально обронила ведьма.

Друзья трагически замолчали, увидев, что раненая женщина плачет. Магдалена, на минуту забыв о наемниках, вспоминала собственные беды – копоть, треск багрового огня, насмешки сержанта, клетку в подвале эбертальской тюрьмы, холодные беспощадные глаза и тихую, уверенную речь инквизитора, страх и бегство, мучительный путь через всю Империю, уцелевшего, насмехающегося (как ей казалось) Хрониста, предательство и обман Клауса Бретона. Она плакала настоящими слезами – крупные прозрачные капли, срываясь с ресниц, катились по щекам.

Хайни Ладер вздохнул.

– Ладно. Даже если ты лишь наполовину не соврала, дело стоит того. Как, говоришь, его зовут – Адальберт?

– Он принял имя Вольфа Россенхеля.

– Сейчас из Толоссы и мышь не выскочит. Рано или поздно будет штурм – найти человека во время общей драки не больно-то легко. Но, все-таки… ты сможешь указать его?

– Да.

– Мы не будем врать тебе, Магда, и за дело беремся не просто так. Не знаю, так ли превелик твой изумруд и есть ли он на свете, однако ж не станет столь пригожая женщина бегать за мужем, если кошелек его совершенно пуст. Будь твой Адальберт благочестивым парнем, не встал бы я между мужем и женою ни за какие деньги. Однако же, сам Бог велел преследовать еретиков. Не будем путать друг друга, а скажем честно – пополам?

Ведьма для виду задумалась. Острые огоньки в голубых глазах Ладера не внушали ей доверия, наемник не был тем простофилей, которым сперва показался. «К ним спиной не поворачивайся», – подумала тинокская чародейка и твердо ответила:

– Пополам.

На том и порешили.

Император, капитан Кунц и другие. Военный лагерь, побережье близ Толоссы, Церенская Империя.

Лагерь между тем наполнился суетой. Взвыла труба, грянули литавры и ударил барабан. Поодаль, там, где кончался лагерь наемников и трепетали на ветру флажки рыцарской кавалерии, началось движение. По каменистому склону холма, по пучкам колючих трав уверенно ступали широкие копыта рыжего жеребца. Корпус животного защищала кольчужная попона, голову – налобник, уши прикрывали украшенные травленым узором стальные футляры. Масть коня удавалось рассмотреть разве что по ногам и кончику хвоста, который торчал из шитого золотом зашнурованного мешочка. Верхом на жеребце, в высоком рыцарском седле, ехал сам император Церена – Гаген Справедливый. Полнеющий государь несколько сутулился, бился за плечами лилового пурпура плащ, яростное солнце юга раскалило чеканку шлема. Император обнажил голову и передал стальной колпак оруженосцу. Беглая ведьма с любопытством рассматривала круглое лицо повелителя Империи, его каштановые волосы с нитями ранней седины, выпуклые карие глаза. Вид у правителя был скорее милостивый, чем злой, однако легкие черточки: резкие складки в углах рта, слегка заломленные брови, – все это выдавало подавленное раздражение. Гаген стоял далеко, смотрел в другую сторону, однако знахарка на всякий случай юркнула за широкую спину Ладера.

Капитан гвардии Кунц Лохнер подъехал на игреневой лошади и придержал ее на полкорпуса позади императорского жеребца.

– Вы видите штандарт над фортом, государь?

Император близоруко прищурился. Морской ветер трепал знамя на шпиле башни, там, в ясно-голубой вышине, на шелковом полотнище реял золотой сокол Империи.

– Да, Кунц, это прекрасно. Это флаг Церена, форт держится. Какие вести от капитана Беро?