Нет смысла без тебя - Татьяна Любимая

— Ух ты! Это мне? — глаза ребенка недоверчиво и в то же время радостно блеснули.

— Тебе, внучек, тебе, — подтвердил дед. — Пойдем собирать?

Дениска, еле сдерживаясь от счастливых эмоций, глянул на меня, словно спрашивая разрешения, и я моргнул ему, что да, можно. Ребенок был в таком восторге, что мне захотелось тоже остаться дома и вместе с отцом и сыном собирать эту железную дорогу. С электропоездом, несколькими вагонами и многочисленными рельсами.

Мама забрала у отца пакеты. Там были игрушки для девочки: пирамидка, несколько куколок, мячики, погремушки, еще что-то.

И не понятно, кто сегодня оказался счастливее — дети с новыми крутыми игрушками или мои родители, занятые долгожданными внуками.

Вошел в палату и с трепетом в груди замер на пороге. Инга, моя Инга совсем рядом! Сейчас я снова ее увижу близко-близко, дотронусь до нее, услышу любимый голос…

Белизна одиночной палаты слепит глаза. Почти бесшумно работает в углу небольшой холодильник. Диагностическая аппаратура возле кровати выключена. На тумбочке на подносе стоят графин с водой и пустой бокал. Напротив кровати на стене висит телевизор, черным экраном разбавляя белоснежные стены.

Инга спит. Черные локоны небрежно рассыпаны на подушке. Дыхание ровное, глубокое. Я все также стою, боюсь приблизиться…

Врач сказал, что она уже просыпалась пару часов назад, спрашивала о детях. Ее успокаивали тем, что они под присмотром, но не сказали, что у меня, и Инга разволновалась так, что им пришлось снова вколоть ей успокоительное. Черт!

Тишину палаты разбил телефонный звонок. Звонил Андрей. Я положил цветы на тумбочку у кровати и подошел к окну, принял звонок.

— Слушаю!.. Это точно?.. У тебя проблем не будет?.. Уверен? Хорошо, если что я на связи. Пока!

Отбил звонок и спиной почувствовал пронизывающий взгляд. Повернулся к Инге и утонул в ее черных (черных!) глазах.

— Привет! — кое-как выдавил из себя и попытался улыбнуться, хотя, кажется, вышло криво.

Инга молчит, не сводя с меня глаз. Не узнает? Не верит, что это я? Пока я разговаривал по телефону, она приподнялась на кровати, приняв сидячее положение, оперевшись о стену.

Не зная, не чувствуя, не понимая, что в эти минуты Инга чувствует ко мне, я сдерживаюсь от порыва подойти к ней, крепко прижать к груди, поцеловать наконец. Остается только ждать, жадно ловя хотя бы намек на ответные чувства с ее стороны.

— Андрей звонил, мой друг, следователь. Помнишь его? Эти отморозки… Их больше нет…

— Как? — я скорее угадал вопрос, чем услышал.

— Убиты при попытке бегства. Все.

Инга глубоко вздохнула, закрыв глаза, но только на несколько секунд. Затем снова взглянула на меня с тревожным блеском в глазах:

— Где дети? Что с Ксюшей и Дениской? Мне сказали, что их кто-то забрал.

— Я их забрал. Они у меня дома с моими родителями. С ними все хорошо. У тебя замечательные дети…

— Да, замечательные…, - напряженный взгляд потеплел. — Спасибо… А Паша, он жив?

— Паше сделали операцию, он еще не пришел в себя. Но прогнозы хорошие… Кто он тебе? Он тебя не обижал?

— Нет, Паша хороший. Он мне как отец. Комнату нам с ребятишками выделил, бесплатно. Помогал, как мог…

Я, наконец, подошел ближе, придвинул стул к кровати, сел рядом, не отрывая взгляда от девушки. До сих пор не верю своим глазам, что она так близко. Она тоже, не отрываясь, еще напряженно смотрит на меня, изучает, вспоминает.

— Как ты себя чувствуешь? Болит? — я коснулся кровоподтека на запястье.

Инга слегка поморщилась.

— Почти не чувствую. Голова чуть-чуть кружится.

— Это пройдет. Доктор сказал, что через пару дней даже следов не останется.

Я взял ее за руку, поглаживаю тоненькие пальчики своими, а так хочется коснуться ее лица, обнять крепко-крепко, поцеловать в чувственные губы, вспомнить их вкус… но стена из девяти лет стоит между нами.

— У тебя глаза вчера были зелеными. И парик я видел в квартире. Я узнал тебя. Это ведь ты была, там, на дороге. — Я не спрашивал, я констатировал факт, а Инга не отрицала. — И кольцо. Ты замужем?

— Нет! Это все маскировка… от бандитов.

— Как видишь, не помогла…, - я горько усмехнулся. — Почему? Почему ты не сказала, что это ты?

— Я не могла. И я испугалась…

В груди пронесся ураган от переполнявших эмоций. Признайся мне Инга два дня назад, что это она, и всех этих кошмаров не было бы! А я тоже хорош. Надо было все же настоять, забрать ее к себе в машину, убедить, что могу защитить…

— Ты не изменилась. Все такая же красивая… и хрупкая… — не выдерживаю я.

Уголки губ дрогнули в улыбке:

— Только синяя вся…

— Синяки пройдут. Будешь еще краше…

— А ты изменился. Такой… взрослый… и уставший…

- Я искал тебя. Все эти годы я искал тебя! Почему ты ушла? Почему пряталась и не давала мне даже шанса тебя найти? Почему? Скажи мне, Инга! — я не выдерживаю и с надрывом в голосе выплескиваю из себя вопросы, мучившие меня долгие девять лет, непроизвольно сильнее сжимая маленькую руку, что заставляет девушку выдернуть ее из моего захвата.

Инга во все глаза смотрит на меня, и я вижу бурю эмоций на ее лице.

— У тебя семья…, ребенок…

— Нет у меня никого! И никогда не было! — я вскочил со стула и нервно шагнул пару раз по комнате.

— Но Марина сказала… она же была беременна… от тебя…

— Какая Марина? Кравченко? — я остановился, ошарашено уставившись на Ингу.

Вернулся на стул.

— Рассказывай. Все рассказывай по порядку, а то я ничего не понимаю!

Инга мгновение еще раздумывала, но затем все же начала рассказывать.

— Когда ты уехал… тогда… ко мне пришла Марина. Показала справку, что она беременна, сказала, что я так для тебя … предмет очередного спора с Михаилом… И ты не уехал на стажировку, а живешь у нее, и вы мечтаете о сыне…

— Почему ты меня не дождалась, чтобы со мной поговорить! Почему ушла?

— Она сказала, что я должна освободить квартиру… по твоей просьбе…

— И ты поверила?

— А что мне оставалось делать? Она показывала фотографии, где вы вместе или ты у нее… в постели!… - дрожащий голос Инги сорвался на крик.

Господи! Как такое может быть? Увидел бы сейчас Марину, придушил бы собственными руками! Вот о какой мести она тогда кричала. Да уж, отомстила, так отомстила! Я еле сдержался, чтобы не врезать кулаком куда-нибудь в стену, но, стиснув зубы, заставил себя успокоиться.