Леди и Некромант - Екатерина Воронцова

Мамочки родные, что я творю?

А главное, зачем?

Ответа на этот вопрос не было… сзади кричали… спереди… люди разбегались, благо дорога здесь была широка…

— Н-но…

Я никогда не управляла экипажем. Машиной вот — случалось. Катером. И даже самолетом однажды, пусть и под присмотром инструктора, но лошадь… лошадь — это другое.

Я вцепилась в вожжи, прекрасно осознавая, что, стоит вывалиться из экипажа, и вожжи не спасут. Скорее уж затянут меня под колеса. Но… я опаздывала!

— Н-но!

Грохотали колеса по мостовой.

Мелькали дома и домишки.

Раззявленная пасть городских ворот… стража, которая и не попыталась остановить. И верно, дураков нет, чтобы, рискуя жизнью и здоровьем, бросаться к обезумевшей лошади и не менее безумной наезднице…

— Пошла!

Я точно знала, куда мне надо.

По дороге.

По широкой дороге, мощенной желтым кирпичом. Выстроились вдоль нее тонкие кипарисы. Пахло смолой и сухой травой, и еще цветами…

— Н-но, залетная! — я щелкнула хлыстом, который нашелся на козлах, и лошадка, замедлившая было шаг, полетела…

Вперед.

Мне надо… очень-очень надо… туда… куда?

Сюда.

На вершину холма, увенчанную крепостной стеной, по-за которой виднелась темная крыша храма. Там происходило что-то… что-то крайне неправильное.

Опасное.

И лошадь, которая до того шла ровно, вдруг тонко завизжала, а потом… потом она рванула и понесла, не разбирая дороги. А мне подумалось, что до идеи тормоза в этом мире вряд ли дошли.

Горячо.

Холодно.

Детская игра. Только не в божественном исполнении.

Каменное изваяние улыбается, и в этой улыбке видится Ричарду издевка: неужели ты, глупый смертный, в крови которого чудом ожило божественное благословение, действительно надеешься выиграть? Неужели позабыл страшные сказки Старой Империи, такие назидательные, такие…

Не позабыл.

Ричард обвел глазами храм.

Ничего не изменилось. Разве что теперь они все смотрели. Кто с сочувствием — Вдова всегда была добра, даже к чужакам, ведь и они чьи-то дети… кто с ожиданием. Кто просто с любопытством. Давно в этих стенах не происходило ничего мало-мальски интересного.

Горячо.

Холодно.

Один шаг влево… и сосредоточиться на ощущениях. Ничего? Тогда еще шаг. И руки холодеют. Холодно. Значит, вправо… ощущение холода уходит. А в ушах серебряными бубенцами звенит смех. Правда, интересная игра? Вправо… тепло? И вперед? Тепло уходит. Думай, человек. Ты не выйдешь отсюда, пока мы не доиграем.

Ты ведь был столь неосмотрителен, что, соглашаясь, не оставил себе пути отхода.

Люди предсказуемы.

— Боги тоже, — проворчал Ричард, не сомневаясь, что будет услышан.

Дитя не обиделось.

Хорошо.

Обидчикам оно мстило с немалой фантазией.

Повернуться… если не вперед, то назад. Точнее, теперь вперед, к темному своду нефа. Тепло… и еще теплее. Тепло окутывает ласковым коконом. Но с каждым шагом оно усиливается. И вот уже ничего ласкового нет.

— Значит, в этом весь смысл? — Ричард остановился. — Собираешься изжарить меня?

Смех.

И укоризна на лице Вдовы, которую иные именовали Матерью: разве можно так с гостями обращаться? Воин, тот хмур, он бы давно выпорол негодного мальчишку, но разве любящая Мать позволит обидеть младенца? А для нее он, рожденный на заре мира, все одно младенец.

Вечный.

Ничего. Ричард что-нибудь да придумает. Не бывает таких задач, которые нельзя было бы решить, надо только подумать. Ему позволят. Ведь что за удовольствие быстро заканчивать игру?

Но он должен посмотреть.

Неф.

Темнота.

И белый смутный силуэт очередной статуи. В Старой Империи их любили.

Тепло.

Горячо даже.

Жар еще не такой, чтобы закричать от боли. Вполне терпимо. И спасибо за науку, некромант способен выдержать куда больше обыкновенного человека.

…это кровь.

…во всех них, благородных лойрах, течет благословенная кровь… ты ведь никогда не задумывался, кто они? Ответ прост: ублюдки.

Или бастарды, потому что на ублюдков люди обижаются.

Глупость какая.

Взгляд Мастера задумчив. И молот в его руке, кажется, вот-вот сорвется, ударит по каменной наковальне, а может, по голове наглеца, вздумавшего явиться в храм.

…все было просто в начале времен.

Боги.

И человеческие дети Богов, именуемые лойрами, одаренные и великие, они возвышались над иными. И вместо того, чтобы сберечь великий дар, щедро делились им. Сеяли семя. И пожали бурю, когда другие, непризнанные дети их, пожелали большего. Вот и вся история… а ты и вправду думал, что кому-то было дело до угнетенных рабов?

Им дали волю, но сделали ли свободными?

Тонко усмехался Жрец.

И свиток в его руке манил. Возьми его… он лишь кажется мраморным, а на деле… еще одна тайна. Ты ведь любишь чужие тайны, Ричард? Хочешь узнать, кто из твоих предков удостоился высочайшей чести? Или не это, но…

…ты жаждешь знания?

Ты его обретешь.

Шаг.

И пот катится по вискам, по спине. Рубаха взмокла. И дышать тяжело. Ричард горит изнутри, но он должен выдержать. Должен понять.

Статуя.

Это не один из Девятки.

Кто?

Кто-то, кто был достаточно велик, чтобы удостоиться… храмового погребения? Это человек… лойр, несомненно. И из чистокровных. Тонкая кость. Черты лица совершенны. Но за этим совершенством сложно что-то сказать о человеке… он сидит…

На чем?

Ну же Ричард. Еще шаг.

Маленький такой шажок, который заставляет застонать от боли. Горячо-горячо. Ты правильно идешь. Осталось немного. Хватит ли тебе духу?

Еще на полпальца…

Правильно, это не кресло. И не трон. Человек сидел на массивном драконьем черепе, исполненном столь умело, что Ричард заподозрил — череп или настоящий, или же ваяли его с натуры. И выходит, правда, что в Старой Империи водились драконы.

Не о том думаешь.

Одежды… струящиеся и легкие. Некогда их раскрашивали, останки краски видны. Туника синяя. Чулки желтые… цвета дома Орисс, который, если Ричарду не изменяла память, находился в родстве с Императором. Одна рука возлежит на черепе. Другая — на колене, но ладонью вверх.