Восьмерка, которая не умела любить - Валерия Леман

— Хочу отвлечься от неприятных мыслей, — огрызнулся я, извлекая из морозильной камеры телячье филе.

— Ну-ну…

Птицы щебетали в листве, в траве звенели кузнечики. Яркая бабочка залетела в дверь и уселась прямо на стекло передо мной, осторожно расправив крылышки. Заки поднялся и, дымя сигарой, принялся мирно готовить дополнительный кофе, за что я мысленно его поблагодарил.

— Что у вас с Ольгой? — предложил я нейтральную тему для разговора.

Заки довольно мирно усмехнулся.

— Мелкая ссора. Подуемся друг на друга, а к вечеру снова будем кувыркаться на твоей широкой кровати. Дело молодое.

— Дай бог.

Друг задумчиво улыбнулся.

— Интересно, что там было у Васька со Светланой? Не доверяю я девицам с такими тонкими длинными губами.

— А что было? — пожал я плечами. — Известное дело: напились, приехали сюда, полюбились под лестницей, потом Света сплясала нам канкан, а Васек ушел в мир грез.

— Как бы не так, — хмыкнул Заки. — Света приехала одна, я лично ее впустил. А Васек напивался где-то еще и вернулся только под утро.

Я присвистнул.

— Стало быть, Васек познал еще одно разочарование. Нет, почему хороших, добрых парней всегда тянет к стервам?

— Ты себя имеешь в виду? — съехидничал Заки. — Тебя всю жизнь тянуло к шибко умным, а такие сплошь и рядом — стервы.

— Если так рассуждать, то выходит, что и Кася была стервой, — парировал я мрачно, принимаясь за овощи. — Она ведь была умной, не правда ли?

Заки принялся насвистывать, подбрасывая хлебные крошки воробьям, слетевшимся на террасу. Затем мрачно усмехнулся:

— Сейчас скажу, что Кася была стервой, и ты решишь, что именно я толкнул ее в окно. Но вообще-то она была не стервой… ну, не знаю… холодной, что ли. Понимаешь, ей хотелось, чтобы ее любили.

— Разве не все этого хотят?

— Разумеется. Я не то хотел сказать. С ней было нелегко. Я все время задавал себе вопрос: «Не мешаю ли я ей вот прямо сейчас? Любит ли она меня хоть немного?» С другими такие мысли просто не приходят в голову.

Я разделался с овощами и тоже присел у двери, наблюдая за птицами. «О мертвых — либо хорошо, либо ничего». А за последние дни несколько человек сказали про Касю, что она не умела любить. Я кожей почувствовал, что немедленно нужно сказать хоть слово в защиту мертвой девушки. Но вот странность, не мог ничего придумать. Во мне вдруг ожила давняя обида, я вспомнил, каким мрачным казался мне мир, когда она стала жить с Заки, любя его ночь за ночью всего-то через тонкую стенку от меня. Почему у нас ничего не получилось?

Я глубоко вздохнул и сказал:

— Она была одинокой.

Заки разливал кофе по чашкам.

— «Мы одинокие животные, и всю жизнь мы стремимся не быть такими одинокими». Кто это написал?

— Стейнбек.

Я сделал осторожный глоток обжигающего, крепкого кофе. На лицо упал теплый и ласковый луч солнца. Несмотря ни на что, жизнь все же замечательная штука.

Едва мы успели пообедать, как дотоле совершенно голубое, безоблачное небо затянуло серой пеленой, и принялся крапать монотонный, усыпляющий дождик — словно в награду страдающему похмельем Ваську за все его любовные муки.

У Заки с Ольгой дело, казалось, пошло на лад. Во всяком случае, они тихо засели на диванчике в гостиной, совершенно не реагируя на внешние раздражители в виде богатырского храпа Васька из-под лестницы. Я быстро собрался и, оповестив о своем отъезде (на что также не последовало реакции), отправился в город навестить Свету.

Поехал, естественно, к общежитию на Галушкина и там сразу ее увидел — отчаянная девица сидела под козырьком входа на ступеньках и, щуря на дым припухшие глаза, смолила сигарету. Она никак не прокомментировала мое появление и то, что я мирно уселся рядом, так что пришлось начинать диалог самому.

— Как самочувствие?

— Хреново.

— А Ваську еще хуже. Все ресторанные деликатесы, негодуя на количество спиртного, возмущенно покинули его чрево сегодня утром, после чего он, опустошенный в буквальном смысле слова, отправился спать.

Киноведка только усмехнулась, продолжая мрачно курить. Я не выдержал, вырвал окурок из ее пальцев и затушил его ногой.

— Курить — здоровью вредить, заруби это себе на носу.

Светка бросила на меня на удивление злобный взгляд, трясущимися пальцами принялась извлекать из сумки пачку сигарет и ответила хрипло и раздраженно:

— Не утруждай себя, ради бога, заботой обо мне. Не нужны мне всякие околичности и твои фразы о здоровье. Сейчас еще начнешь ностальгически вспоминать, сколько, бывало, сам выпивал в юности и чем это кончалось. Лучше уж сразу спроси, почему мы с Васьком вернулись не вместе. Если, конечно, ты приехал не вынюхивать что-нибудь еще.

Она, зажав сигарету в зубах, щелкнула зажигалкой и жадно затянулась.

— Что ж, давай перейдем к сути, — согласился я. — Что же произошло на вечеринке у режиссера?

Девушка, даже не удостоив меня взглядом, заговорила мнотонно:

— Я напилась, тайком улизнула к тебе, чтобы вновь попытаться соблазнить. Ну а Васек… Не знаю, что делал Васек и, если честно, плевать мне на него. Наверное, упился с горя вдрызг, раз утром блевал. Допрос окончен?

Света попыталась встать, но я удержал ее за плечо.

— Допрос не окончен. Я хотел бы поподробнее узнать историю твоего знакомства со Шкафом, которого вчера некто пытался застрелить у дверей банка.

Ее плечо под моей рукой как-то сразу обмякло.

— Застрелить?..

Но тут же она развернулась, посмотрев на меня холодно-удивленно.

— А с чего ты взял, что я его знаю?

— Шкаф сам мне сказал.

Пауза была довольно продолжительной. Потом Света нахмурилась и затушила недокуренную сигарету.

— Рассказывать нечего. Случайно познакомились, парень мне понравился. Но история оказалась очень короткой, потому что он действительно не человек, а ходячая мебель. Шкаф, короче.

Говорила девушка медленно и осторожно, словно тщательно обдумывая каждое слово.

— Случайное знакомство состоялось на похоронах троюродной сестры Шкафа по имени Кася, — сказал я, прерывая вновь наступившую паузу. — Теперь мне хотелось бы узнать про историю твоего знакомства с ней.

Света пожала плечами.

— Тоже случайность. Я была с друзьями в одном ресторанчике на Арбате, все хорошо выпили, начали танцевать. Когда поставили Рики Мартина, я так разошлась, что осталась одна в круге. Все хлопали, визжали от восторга, и мне было очень приятно. Вот тут и появилась Кася — просто вошла в круг и стала танцевать напротив меня. Получилось как бы состязание, кто кого перепляшет. Победила, как говорится, дружба. Так мы и познакомились.