Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха - Константин Стогний

– Я знаю, – слабо сказа Цамба, – внизу где-то на востоке есть Пещера Исцеления.

– Больница, что ли? – усмехнулся украинец.

– До больницы миль пятьдесят, – тяжело сказал шерп, – а пещера… надо спуститься вниз. Там есть тропа, которую я знаю… я там много раз ходил, Ви…

И Цамба опять потерял сознание.

Тяжёлый день заканчивался, Виктор шёл со своей поклажей, уже не разбирая дороги, как вдруг проводник снова пришёл в себя.

– Старики говорят, что она помогает от любых недугов… Она за старым мостом через реку… Мили три осталось…

Уже стемнело, когда Виктор, умирая от усталости, привел лошадей со своей «госпитальной» поклажей к небольшой пещере, затерявшейся в глубине горного хребта.

– Вот она! – воскликнул Цамба. – Пещера Исцеления.

Теперь ему и его больному другу мог помочь только крепкий, здоровый сон.

Пещера была тёплая, но сырая. Она начиналась небольшим, едва заметным входом внутрь. Обычный путешественник, не зная дороги, не сразу найдёт. Да и сам участок гор в этом районе был малохоженым. О нём знали проводники, и то не все. Кроме того, не все проводники верили в «сказки» о Пещере Исцеления. Цивилизация коснулась не только столицы Непала Катманду, но и отдельных, порой самых небольших селений, где есть электричество. Кое-где даже был интернет, и многие жители старших поколений, проводники, да и просто трудовые люди жаловались на то, что дети «перестали хотеть жить» – нет стремления учиться, работать и заводить семьи. Просто хотят денег и больше ничего. В отдалённых районах, глухих поселениях, конечно, всё ещё оставалось по-старому, но в целом влияние цивилизации, развращённой лёгкими деньгами и равнодушием к низшим слоям населения, просачивалось на эту священную землю из внешнего мира всё более ощутимо.

Цамба, уже хорошо окрепший за три дня, весело и непринуждённо болтал, прямо как диджей по непальскому радио. Виктор слушал его и радовался: «Ну вот, а я уже думал, не вытяну тебя». Шерп, конечно, не помнил, как Виктор перевязывал его сразу по прибытии в пещеру. Пришлось пожертвовать спальным мешком, потому как бинтов, взятых с собой, не хватало. Открытый перелом локтевого сустава – зрелище не для слабонервных, но Виктор на своём веку повидал немало, поэтому относился к перевязкам философски и без дрожи в коленках. Конечно, перевязывать было легче, когда проводник был без сознания. Потому что слышать крики боли не хотелось. Кроме того, у Цамбы были сломаны ключица и два ребра. Виктор, ещё со времен работы следователем привыкший всё анализировать и «раскладывать по полочкам», нарисовал себе ужасную картину падения шерпа. Цамба шёл в тумане, что-то напевая себе под нос. Возможно, его отвлекла лошадь, которая шла рядом, проводник на мгновенье потерял концентрацию и, не заметив, где начинался изгиб тропы, сорвался вниз. Падая, он ударился локтем о выступ скалы. Удар был такой силы, что перелом оказался открытым, но это затормозило скорость падения. Затем был второй выступ – сломанная ключица, а уж потом Цамба ударился рёбрами. В обычных условиях восстанавливаться после таких травм пришлось бы не менее полугода.

Лавров туго перетянул торс Цамбы его же халатом, разорванным пополам, и плотно привязал его руку к туловищу, чтобы сломанная ключица была в покое. Проведя необходимые медицинские манипуляции, Виктор стал обследовать пещеру. Она уходила далеко вглубь и заканчивалась отвесной стеной. У самой стены бил источник, который тёк небольшим ручьём куда-то в сторону и уходил в глубину горы. Скорее всего, этот природный водопровод и обеспечивал влажность в пещере. С потолка свисали сталактиты причудливой формы, что говорило о том, что пещере не одна тысяча лет. Удивительно, но здесь не было летучих мышей. Хотя какие мыши на такой высоте?

Лавров попробовал воду. Она была не только чистой, но и вкусной. Это радовало: не нужно было отправляться на поиски питьевой воды.

– Минералка, – сам с собой болтал Виктор, набирая воды во флягу, – просто Моршань какая-то. В следующий раз в отпуск – только сюда.

Но пещера впечатляла не только и не столько наличием хорошей воды для питья. Здесь творились настоящие чудеса. Поначалу Виктор думал, что подлечить Цамбу в пещере не получится. Спасёт только вертолёт, который доставит проводника до ближайшего населённого пункта, где есть хорошая больница. Журналист планировал вывести Цамбу из состояния болевого шока, побыть с ним хотя бы пару дней, затем, оставив ему еды и воды, пуститься за помощью. Но к утру первого дня шерп проснулся и попросил есть, на следующий день он уже мог садиться. Теперь же, к исходу третьего дня, в глазах Цамбы заиграли весёлые огоньки.

«Или мне это снится, – думал Виктор, – или я сошёл с ума».

– У тебя здесь болит? – спросил украинец Цамбу, показывая на перевязанные рёбра.

– Нет, – улыбнулся проводник.

– А здесь? – Виктор указал на ключицу.

Шерп, точно в игре, пожал плечами.

– Нет, не болит, доктор Вик.

– А тут? – допытывался Лавров, указывая на сломанный локоть.

– А здесь плохо… – сморщился Цамба, – …рука потеет сильно и чешется всё.

Виктор недоумевал. Не этот ли гималайский житель всего три дня назад был в тяжёлом состоянии?

– Сними с меня эти тряпки, Вик, – заныл шерп, – у меня всё тело зудит. Я никогда не болел, а ты меня мучаешь. Болит – не болит. Я что, лошадь?

– Ну, пеняй на себя, – не выдержал Виктор, – будет больно – ори.

Журналист принялся снимать повязки. То, что он увидел, не поддавалось никакому логическому объяснению и было за пределами здравого смысла. На месте перелома была стремительно заживающая рана. Она уже не кровоточила, хотя была глубокой. Виктор легонько дотронулся до руки шерпа и, заподозрив что-то неладное, посмотрел Цамбе в глаза. Зрачки проводника неимоверно расширились, но ни один мускул на лице не дрогнул. Он терпел боль.

– А зачем врёшь? – сухо спросил Виктор. – Самому же хуже. Тебе ведь больно.

– Настоящий шерп никогда не плачет! – гордо ответил Цамба.

– Тоже мне, герой, – сердился Лавров, – пошевели пальцами на руке.

Цамба с большим трудом, но пошевелил указательным и средним пальцами.

– Ну, хорошо, всё работает.

Виктор не мог понять, что произошло. Да, у Цамбы были серьёзные травмы, но такое состояние выздоровления наступает не раньше чем через полтора-два месяца. Тем более, что рука срасталась ровно и без хирургического вмешательства. А ещё боль. Без анестезии, обезболивающих уколов или хотя бы таблеток Цамба мог терпеть боль. Значит, травмы шерпа были уже на такими серьёзными, как три дня назад.

– Это пещера! – по-мальчишески запальчиво объяснял Цамба. – Пещера Исцеления. Я же тебе говорил, а ты мне не верил.

– И сейчас не верю. Врёшь ты всё, – отвечал Виктор.

Лавров был в растерянности. Он чётко планировал оставить проводника в пещере, а самому отправиться за помощью, но сейчас всё менялось. Шерп уже не был похож на умирающего. К тому же Цамба сам уговаривал его собраться и идти дальше.