Злая кровь - Елена Таничева

Филипп нетерпеливо махнул рукой.

— Ах, мадемуазель, не будем сейчас вникать в тонкости эзотерики. Просто поверьте мне на слово. Или поищите ответ в своих фолиантах.

— А ведь и верно, «одиннадцать» — еще и число Вельзевула, — согласилась Нина. — Тела начали гнить на морозе, а это наводит на мысль, что жертва принесена именно ему. Но я не вижу в обнаруженном вами знаке символов с печати Вельзевула. Это скорее похоже на знак Земли… Вот, взгляните.

И Нина передала книгу Филиппу.

— Действительно, похоже, — заметил тот, искоса глянув на иллюстрацию. — Вот только поклонение дьяволу и обращение к силам Стихий не имеют между собою ничего общего. Лично я не улавливаю связи. А вы?

Нина пожала плечами.

— Трудно сказать определенно. Но давайте вспомним парализующий букет, от которого вы меня избавили. Помните, он тоже был перевязан четырьмя нитями, и вы сами сказали, что они символизируют знаки стихий.

— Помню. Но еще я сказал, что вампир вряд ли стал бы связываться с магией, которая может навредить ему самому.

— И тем не менее. Если мы действительно имеем дело с обращением к духам Земли, то вполне возможно, вскоре последуют очередные жертвоприношения. Вода, Воздух, Огонь. Если так, то колдун, думаю, хочет собрать силу всех стихий. И объединить ее для… для чего-то. Нужно следить за милицейскими сводками — не обнаружится ли вскорости такое же количество трупов.

— Может быть, вы и правы, — кивнул Филипп, — но не факт, что ритуал, посвященный духам Земли, был первым из четырех. Он мог быть и последним… И все же еще раз обращу ваше внимание на число одиннадцать. Именно столько тел предали земле. Пусть не по-настоящему, а лишь слегка присыпав. И все одиннадцать лежат бок о бок, в отличие от остальных пяти. Следовательно, те пять трупов скорее всего случайны. Поэтому я уверен: ублаготворение духов Земли — не самая главная цель. Главная — демон.

— По одиннадцать человек на каждую стихию — сорок четыре трупа. И вдобавок случайные жертвы, неизбежные, как и в этом случае… Да, наш колдун умеет развлекаться с размахом, — подал голос Лоррен. — Давненько в этом скучном городишке не случалось ничего подобного.

— Или же вообще никогда не случалось. — Филипп зевнул — близилось утро. — Давай его найдем, Мишель. И накажем! Иначе я изведусь от зависти.

— Чему там завидовать? — ухмыльнулся Лоррен. — Много ли удовольствия — перерезать кучку никчемного отребья?

— Ты прав, никакого удовольствия. И мы вообще до тошноты законопослушны. Слышишь, Мишель. Надеюсь, никто в этом не сомневается?

Филипп посмотрел сначала на Мишеля, потом на Нину. Страж скептически ухмыльнулся, а девушка с преувеличенным вниманием изучала гримуар. В законопослушность Филиппа Орлеанского никто не верил — особенно после недавнего происшествия в петербургском Эрмитаже.

Официально кафе было открыто до двенадцати ночи, но на деле не закрывалось до последнего посетителя, поэтому Ксения никогда не знала точно, когда закончится ее рабочий день, и как скоро она доберется до дома. Да и никто из работников не знал. У хозяина кафе, пожилого, но бодрого туркмена, был своеобразный пунктик. Если в других подобных заведениях в «ночное» могли остаться разве что официантка, бармен и охранник, то здесь хозяин требовал присутствия всего персонала, от повара до посудомойки, пока в кафе находился хоть один клиент. Ему не раз объясняли, что для обслуживания припозднившегося гостя столько народу вовсе не требуется, вполне достаточно двух человек, но туркмен был непреклонен: на рабочих местах должны быть все, и точка… Справедливости ради нужно заметить, что ночные бдения оплачивались вполне прилично, но вот бессмысленная необходимость торчать в кафе всей толпой из-за какого-то полуночника ужасно раздражала.

Нет, конечно, каким-нибудь студентам, пьющим дешевое пиво, могли и намекнуть, что пора бы и честь знать, — но, опять же, намекали вежливо, и если студенты не желали покидать заведение, то они просто делали новый заказ и раскошеливались на щедрые чаевые. А уж если в кафе заглядывал состоятельный клиент, перед ним, конечно, персонал стелился изо всех сил и готов был обслуживать до следующего вечера. Однажды такое уже случилось: изрядно подвыпившие мужики просидели за столиком до пяти утра, никак не могли наговориться, вспоминали детские годы. Но и заплатили они столько, что не жаль бессонной ночи. Правда, на следующий день работать было тяжко.

Сегодня, похоже, рабочий день тоже обещал затянуться. Пробила полночь, а клиент за одним из столиков уходить не торопился. Молодой человек, одетый очень дорого и элегантно, явно при деньгах и, что особенно важно, готовый с ними легко расстаться.

Ксения работала официанткой, в ее ведении находились четыре столика у стены. Другие четыре, те, что у окна, обслуживала напарница Алена. Несмотря на молодость, Ксения считала себя особой обстоятельной и прагматичной, ко всякому делу подходила основательно и серьезно и любую работу старалась выполнять на отлично. Даже из книг она предпочитала детективы, причем исключительно классические, а не какую-нибудь романтическую чушь, что читают ее подруги. И рутину своей малоинтересной работы Ксения скрашивала тем, что играла в следователя. Иногда она воображала себя какой-нибудь мисс Марил, разве что юной и хорошенькой, но столь же наблюдательной и прозорливой. Ей правилось создавать психологические портреты клиентов, вычислять их социальный статус и положение в обществе.

Сегодняшний припозднившийся клиент был в этом плане весьма и весьма перспективен.

Лет восемнадцати-девятнадцати, не то чтобы красавец, но очень милый и страсть какой обаятельный блондин с очень светлыми, хрустально прозрачными глазами. Удивительные глаза! Ксения впервые увидела наяву, что значит выражение «бездонные». В глазах незнакомца можно было утонуть и пропасть навсегда. Ксения лишь один раз встретилась с ним взглядом, когда принимала заказ, и у нее на миг дыхание перехватило, а в голове вдруг стало легко и звонко, как после бокала шампанского. Она не сразу поняла, чего от нее хотят, парню пришлось повторить заказ дважды. Вот стыдоба-то. А блондинчик-то, конечно, понял, какое произвел впечатление.

Дожидаясь, пока повар приготовит заказанное блюдо, Ксения вместе с Аленой стояли в тени за кухонной дверью и исподтишка наблюдали за интересным клиентом. Тот в их сторону не смотрел, занятый беседой со своей спутницей — плюгавенькой, в очках, с жиденьким мышиным хвостиком волос, которая, не отрываясь, смотрела на него восторженным, влюбленным взглядом и не замечала вообще ничего вокруг. Дура. И почему таким парням достаются такие дуры?..

— Что думаешь? — тихо спросила Алена.

— Топ-менеджер в хорошей фирме. Или банкир.

Алена фыркнула.

— В его-то годы? Я тебя умоляю. Да он небось студент еще. Тратит деньги богатенького папаши.

— He-а. Не похож на сынка. Самостоятельный, сильный, уверенный в себе. Знает, чего хочет, и знает, как этого достичь без всякого папика. И потом, сынки ведь — они какие, они все на пальцах, понты кидают на каждом шагу, «гайки», цепи, ай-поды, все дела… А этот, глянь, одет дорого, но неброско. И машина у него хорошая, но без наворотов. Все предельно просто и практично.