Нити зла - Крис Вудинг

Отвесные стены поднимались над их головами почти на сотню футов. Уступы чередовались с глубокими трещинами. То там, то здесь упрямо цеплялись за камень чахлые кустарники. Дно лощины покрывало пестрое смешение деревьев и цветов, где между зелеными листьями мелькали красные и фиолетовые. Ручей питал маленькие озерца. Солнечные лучи косо падали из-за края лощины, освещая дальнюю ее часть, в то время как ближайшая оставалась в тени. Яркие птицы вили гнезда на деревьях и прямо на скалах. Они то и дело рассекали небо в погоне за мошками и звонко щебетали. В недвижном воздухе висела легкая дымка. Все предметы словно окружило сияние. Путники вступили в сокрытый рай.

— Здесь кончается наша территория, — сказала Номору. Она первой заговорила с начала пути. Кайку резанули грубые и уродливые гласные ее говора. — Дальше небезопасно.

В Ксаранском Разломе от века перемешались никем не подтвержденные границы, нейтральные земли и спорные территории.

Политическая география здесь отличалась той же нестабильностью, что и физическая. Каждая фракция, каждая банда ревниво стерегла свою территорию, но каждый месяц какие-то сообщества исчезали, побежденные, какие-то подчинялись новому властителю, другие стремились объединиться в более крупные. За сообщение с внешним миром Провал вел постоянную борьбу: разбойники охотились за грузами, которые контрабандой ввозили сюда для Либера Драмах. У других были свои цели: кто-то неустанно расширял влияние, преследуя утопическую идею покорить или объединить под своей властью Разлом, кто-то хотел лишь покоя и все усилия направлял на оборону. Иные просто прятались. Часть сил Заэлиса и Либера Драмах все время уходила на выведывание планов соседей, но к тому вынуждал сам жестокий мир, в котором они поселились.

Дальше шли, соблюдая еще большую осторожность. Путь давался нелегко. Номору чаще выбирала самые труднопроходимые тропы: они не так опасны. Через несколько часов Кайку совсем потеряла чувство направления. Она сердито поглядывала на жилистую женщину, идущую впереди, и кляла ее за все трудности. Отследив такие мысли, Кайку осознала, насколько это нечестно. Если бы не Азара, она бы радовалась этой экспедиции. Если бы не Азара…

В молчании очень легко впасть в уныние. Джугай, против обыкновения, казался подавленным. А Тсата вообще редко говорил без необходимости, больше прислушивался и смотрел по сторонам. А он знал? Знал, что Саран — не тот, кем представлялся? А Заэлис и Кайлин, они-то знали? Кайлин уж точно обо всем догадалась: она могла узнать искаженного с одного взгляда. Как и все сестры Красного ордена.

После ужасного открытия, после гнева, сменившего горе, Кайку очень хотелось посмотреть в глаза Кайлин и Заэлису и потребовать от них правды. Почему они ей не сказали? Бесполезно, конечно, и все их аргументы известны. Азара шпионка, и не им ее разоблачать. Кайку почти ни с кем, кроме Мисани, не разговаривала об Азаре. И совсем никому не сказала, что ей нравится Саран. С чего бы им вмешиваться? Кроме того, она только даст Кайлин лишний повод напомнить о занятиях в Красном ордене. Если бы Кайку посещала их вместо того, чтобы без устали прочесывать окрестности и более отдаленные земли, она бы и сама легко почувствовала сущность Азары в Саране…

А она не догадывалась, ни о чем не подозревала. Да и как бы это у нее получилось? Она не имела ни малейшего представления, как далеко простираются способности Азары. Она видела, как та немного меняла черты лица, цвет волос, как исчезла на ее руке татуировка. Азаре даже удалось стереть с лица следы страшных ожогов. Но чтобы менять не просто внешность, а еще и пол… Для Кайку это оставалось за гранью понимания. Что за существо на это способно?

«А что за существо может так перевить нити реальности, чтобы разжечь огонь или свести людей с ума? — спрашивала себя Кайку не без горечи. — Она не более невозможна, чем ты. Мир меняется быстрее, чем ты можешь себе представить. Колдовские камни искажают Сарамир, и все теперь зыбко».

— А ты что-то не в духе, Кайку, — проговорил сзади Джугай. — Чувствую даже отсюда.

Она послала ему извиняющуюся улыбку. На сердце чуть-чуть полегчало.

— Поговори со мной, Джугай. Путешествие будет долгим, но, если никто не поднимет мне настроение, я боюсь не дожить до следующего дня.

— Прости. Я сегодня не самый лучший шутник, — усмехнулся Джугай. — С прошлой ночи мне что-то нехорошо, но от ходьбы немного легчает…

— Что, перебрал? — поддела его Кайку.

— Нет. Ни капли спиртного не брал в рот. Хм… Неудивительно, что теперь так плохо.

Она тихонько рассмеялась. Номору раздраженно оглянулась.

— Тебя что-то беспокоит. — Джугай заговорил серьезнее. — Маска?

— Нет, не маска. — Она и вправду совсем о ней забыла, думала только о нанесенной Азарой ране. А маска лежала в ее сумке, та самая маска, которую украл и из-за которой погиб ее отец. Кайку внезапно ощутила, как она жадно пялится ей в спину. Пять лет эту вещь скрывал сундук в доме, она ни разу больше ее не надела, потому что хорошо знала, как работают маски Истины и как трудно от них избавиться. Надевающий маску впадает в зависимость от эйфории, которую дарит Узор. Она дает величайшую мощь, но крадет разум. А сейчас Кайку вновь почувствовала коварную тягу, страстное желание нового прикосновения, как всегда, когда думала о маске.

Маска звала ее.

После полудня сделали привал на травянистом склоне под каменным навесом. Они уже выбрались из лощины и обходили по краю осевшую россыпь расколотых камней. Со всех сторон ее обрамляли высокие утесы. Кое-где камни вырастали прямо из-под земли, как страшные цветы с лепестками из кварца, известняка и малахита. Другие упали с высоких утесов, которые грубо врезались в небо. Путники уже больше часа метались от укрытия к укрытию. Идти получалось быстрее, чем через лощины, но нервы едва выдерживали. На открытом месте почти невозможно чувствовать себя в безопасности.

— И зачем мы пошли этим путем? Мы же не настолько торопимся! — Джугай деловито жевал холодную дичь.

Тонкое лицо Номору напряглось — обиделась.

— Я проводник, — отрезала она. — Я знаю эти места.

Джугай остался невозмутим.

— Тогда, пожалуйста, просвети меня. Я их тоже знаю, хотя, наверное, не так хорошо, как ты. К югу есть переход, где…

— Там идти нельзя, — жестко ответила Номору.

— А почему? — спросил Тсата.

Кайку посмотрела на него удивленно. Он заговорил в первый раз за день.

— Не важно. — Лицо Номору стало еще угрюмее. Грубость ее манер покоробила Кайку.

Тсата задержал на ней взгляд. Он сидел на корточках в тени большого камня. Бледно-зеленые татуировки на лице и на руках…

Странно, но здесь, в Разломе, он смотрелся очень органично. На рассвете, в бледном свете начинающегося дня кожа его казалась болезненно-желтоватой, а теперь — золотистой, и он выглядел гораздо более здоровым.

— Ты знаешь эти земли и должна поделиться этим знанием. Скрывая что-то, ты вредишь пашу, — проговорил он.