Мертвые в прятки не играют - Елена Донцова

Я подумал в тот миг, что она пришла поговорить насчет четвертной оценки по моему предмету. И пригласил ее пройти в гостиную. Стася сняла в прихожей пальтишко и сапоги, босиком пробежала в гостиную, уселась на стул и скромно натянула на колени юбку форменного костюма. И стала в упор смотреть на меня своими поразительными глазами.

– Ну, говори же, я тебя слушаю, – поторопил я.

– Александр Сергеевич, вы должны мне помочь, – довольно робко произнесла она.

– Изволила обеспокоиться насчет оценки по географии? Скажи честно, ты вообще открывала в этой четверти мой учебник?

– Оценка тут ни при чем, – отмахнулась Стася, как будто даже удивленная, что я заподозрил ее в такой мелочности. – Александр Сергеевич, я должна исчезнуть.

– Что такое? – переспросил я. – Что значит – исчезнуть? Убежать из дома? Ты вообще в своем уме, девочка?

– Не убежать, – тихо, но очень твердо поправила меня Стася, – а именно исчезнуть. Чтобы никто не знал, не догадывался, куда я делась.

В тот момент у меня возникла идея, что девчонка в самом деле сошла с ума. И стал говорить с ней мягко, как принято разговаривать с безумцами.

– Стася, – сказал я. – Почему ты решила обратиться именно ко мне?

– Потому что только вы согласитесь мне в этом помочь, – с великолепной уверенностью произнесла она. – Дело в том, что у меня скоро родится ребенок.

– Что?! – вскричал я и против воли скосил глаза на ее живот. – И ты мне так спокойно об этом говоришь? Стася, с такими проблемами девочка в твоем возрасте должна прежде всего обращаться к своим родителям...

– Родители ни при чем, – перебила меня Стася. – Они ни о чем не должны знать. Из-за них-то я и хочу исчезнуть.

– Тут я тебе не помощник.

– Еще какой помощник, Александр Сергеевич. – Стася посмотрела мне прямо в лицо и вдруг улыбнулась странной ледяной улыбкой: – Помните, я набросилась на вас в классе? Кстати, я извиняюсь за это.

– Дело прошлое, – усмехнулся я.

– Так вот, я это сделала не специально, просто разозлилась на вас за Альку, она ведь такая беззащитная. Но если вы мне не поможете, я расскажу директору и завучу, что вы еще раньше пригласили меня домой вроде как на дополнительное занятие, а на самом деле соблазнили. И что тогда перед уроком я призналась вам, что беременна. А вы просто посмеялись надо мной, сказав, что никто никогда в такой расклад не поверит. И за это на уроке я дала вам пощечину. Видите, Александр Сергеевич, у вас нет другого выхода, кроме как помочь мне.

– Дрянь! – закричал я, срываясь со стула. – Шантажистка малолетняя! Да я сейчас же сам позвоню директору школы, завучу и твоим родителям и расскажу, с чем ты тут ко мне явилась!

Стася тоже вскочила со стула. Выглядела она совершенно спокойной, только дышала тяжело.

– Звоните, Александр Сергеевич, – сказала она. – Только имейте в виду: чем раньше вы позвоните, тем раньше у вас в жизни начнутся ужасные неприятности.

И скрылась в коридоре. Через пару секунд за ней захлопнулась входная дверь.

Поначалу я на самом деле был полон решимости немедленно позвонить всем тем, кого назвал. Конечно, было ужасно неприятно обсуждать со школьными дамами такую скользкую тему, но я понимал, как важно сыграть на опережение. Я ходил по квартире и подбирал нужные слова.

Но постепенно решимость все более оставляла меня. Я понимал, что Стася будет стоять на своем даже под пытками, – такой уж у нее характер. И эта история с пощечиной в такой интерпретации и впрямь выглядела очень паршиво. А что, если поверят ей, а не мне? Конечно, история эта для нашего тихого городка настолько дикая, что ее всеми силами попытаются замять. Но что будет со мной? Исключат из комсомола, уволят из школы? Это уж наверняка, но ведь существует еще и уголовная ответственность. И при любом раскладе – позор и необходимость бежать из города.

Несколько дней я испытывал просто адские муки. А потом Стася снова подошла ко мне по дороге из школы и спросила, готов ли я помогать ей. Понимаю, это звучит ужасно, но я согласился.

Стася сразу изложила мне свой план. Он был достаточно прост, а я был слишком деморализован, чтобы к нему придираться. В декабре ученикам часто приходится задерживаться в школе, чтобы переписать какую-нибудь работу или сдать зачет. И кроме того, существуют еще разные предпраздничные репетиции, изготовление новогодней стенгазеты и тому подобные дела. Стася сказала, что, как только у нее появится возможность задержаться вечером в школе с небольшой группой ребят, она заранее сообщит мне об этом. Я должен буду остаться в своем классе, запереть его изнутри, погасить свет и ждать ее, сколько понадобится. Стася планировала на глазах у всех выйти из класса или из актового зала, якобы сходить в туалет, а затем прибежать в мой класс и укрыться там вместе со мной. Она уверяла меня, что никто не станет на ночь глядя вскрывать классы, тем более что ключи от многих из них (от моего в том числе) давно уже существовали только в одном экземпляре.

Потом, помню, был перерыв в занятиях, что-то связанное с погодой, и я очень надеялся, что до праздников уроков в школе уже не будет. Но они возобновились, и в тот же день Стася сообщила мне по телефону, что придет вечером в школу переписывать контрольную по алгебре. В тот день я старательно изобразил, что ухожу домой, попрощался со всеми, кого застал в учительской, спустился вниз и оделся. Даже потоптался на пороге школы и призвал к ответу мальчишек, которые во дворе швырялись снежками. А потом тихонько вернулся в школу, поднялся на третий этаж по черной лестнице и скрылся в классе.

Сначала, пока освещение позволяло, я пытался читать, проверял ученические работы, в общем, делал все, чтобы хоть как-то отвлечься. Когда стемнело, спрятался за занавеской и стал смотреть в окно. Я видел, как пришли вы, все пятеро, и как техничка заперла школу и умчалась проверить своих детишек. Также я знал, что вашей учительницы еще нет в школе, и думал, что ждать мне придется долго. Но не прошло и получаса, как Стася поскреблась в дверь класса. Наверное, даже у нее сдали нервы – выглядела Стася, я припоминаю, очень бледной и какой-то оцепеневшей.

Я запер дверь. Мы не говорили друг другу ни слова, просто ждали. Через какое-то время вы стали везде бегать и выкрикивать Стасино имя. Потом к вам присоединились учительница и техничка. Еще позже приехала милицейская машина, вышел наш участковый, мужчина серьезный и въедливый. Я подумал, что все кончено: он потребует открыть все двери, не найдутся ключи – взломает. Ведь было очевидно, что Стася не могла никуда исчезнуть из запертой школы. До сих пор не понимаю, почему он этого не сделал. Наверное, сыграла роль доперестроечная инертность мышления. Потом появились Стасины родители. Она их не увидела, потому что вообще не подходила к окну, сидела за партой как пришпиленная, как раз на своем обычном месте.

Вы не поверите, но только тогда мне впервые пришел в голову вопрос: а что Стася собирается делать дальше? До этого я вообще не задумывался об этом, похоже, в те дни я мог мыслить лишь на шаг вперед. Мне думалось, что имеется какой-то мужчина, который готов позаботиться о Стасе... Шепотом, чтобы не слышали за дверью, я спросил ее о дальнейших планах. Стася только посмотрела на меня и молча пожала плечами. И я понял, что этой ночью проблемы мои отнюдь не закончатся.