Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы - Збигнев Бжезинский

Уязвимость Азербайджана чревата более значительными последствиями для региона, поскольку вследствие своего местоположения страна является геополитической точкой опоры. Азербайджан можно назвать жизненно важной «пробкой», контролирующей доступ к «бутылке» с богатствами бассейна Каспийского моря и Средней Азии. Независимый тюркоязычный Азербайджан, по территории которого проходят нефтепроводы и далее тянутся на территорию этнически родственной и оказывающей ей политическую помощь Турции, помешал бы России осуществлять монополию на доступ к региону и таким образом лишил бы ее главного политического рычага влияния на политику новых государств Средней Азии. И все же Азербайджан весьма уязвим для давления со стороны могущественной России с севера и Ирана с юга. На северо-западе Ирана проживает в 2 раза больше азербайджанцев (по некоторым оценкам, около 20 млн. человек), чем на самой территории Азербайджана. Это заставляет Иран бояться потенциального сепаратизма среди проживающих на его территории азербайджанцев, и поэтому в Иране сложилось двойственное отношение к суверенному статусу Азербайджана, несмотря на то что обе нации являются мусульманскими. В силу этого Азербайджан стал объектом давления со стороны как России, так и Ирана в целях ограничения его деловых отношений с Западом.

В отличие от Армении и от Азербайджана (оба государства достаточно однородны с этнической точки зрения), около 30% 6-миллионного населения Грузии являются нацменьшинствами. Более того, эти небольшие сообщества, скорее похожие на племена по своей организации и идентичности, резко возмущались господством грузин. После распада Советского Союза осетины и абхазцы воспользовались внутренней политической борьбой в Грузии, чтобы попытаться выйти из состава государства, что Россия исподтишка поддерживала с целью заставить Грузию уступить давлению России и остаться в составе СНГ (сначала Грузия хотела полностью выйти из ее состава), а также разрешить оставить российские военные базы на территории Грузии и таким образом закрыть доступ Турции к Грузии.

В Средней Азии внутренние факторы сыграли более значительную роль в создании нестабильности. С точки зрения культуры и лингвистики четыре из пяти новых независимых государств Средней Азии являются частью тюркоязычного мира. С лингвистической и культурной точек зрения в Таджикистане преобладают персы, в то время как для Афганистана (за пределами бывшего Советского Союза) характерна такая этническая мозаика, как патоны, таджики, пуштуны и персы. Все шесть стран являются мусульманскими. Долгое время многие из них находились под преходящим влиянием Персии, Турции и Российской империи, однако этот опыт не укрепил в них дух общих региональных интересов. Напротив, вследствие разного этнического состава они уязвимы для внутренних и внешних конфликтов, что в совокупности делает их привлекательными для вмешательства со стороны более могущественных соседей.

Из пяти новых независимых государств Средней Азии Казахстан и Узбекистан играют самую важную роль. Казахстан является в регионе щитом, а Узбекистан — душой пробуждающихся разнообразных национальных чувств. Благодаря своим географическим масштабам и местоположению Казахстан защищает другие страны от прямого физического давления со стороны России, поскольку только он граничит с Россией. Однако, что касается населения Казахстана, составляющего примерно 18 млн. человек, приблизительно 35% приходится на долю русских (численность русского населения в стране постепенно сокращается) и 20% — на неказахов. Вследствие этого новым казахским правителям было гораздо труднее — сами они все больше склоняются на позиции национализма, однако представляют лишь около половины общего населения страны — проводить в жизнь политику создания нации на этнической и языковой основе.

Проживающие в новом государстве русские, естественно, обижаются на новое казахское руководство, а поскольку они принадлежат к бывшему правящему колониальному классу и поэтому лучше образованы, занимают лучшее положение в обществе, то боятся лишиться своих привилегий. Более того, они склонны рассматривать новый казахский национализм с едва скрываемым культурным презрением. В связи с тем что в северо-западных и северо-восточных регионах Казахстана в значительной степени доминируют русские колонисты, Казахстан может столкнуться с опасностью территориального отделения, если в отношениях между Казахстаном и Россией будут наблюдаться серьезные ухудшения. В то же самое время несколько сотен тысяч казахов проживают на российской стороне государственной границы и в северо-восточном Узбекистане, в государстве, которое казахи считают своим главным соперником в борьбе за лидерство в Средней Азии.

Фактически Узбекистан является главным кандидатом на роль регионального лидера в Средней Азии. Хотя Узбекистан меньше по размерам своей территории и не так богат природными ресурсами, как Казахстан, он имеет более многочисленное (около 25 млн. человек) и, что гораздо важнее, значительно более однородное население, чем в Казахстане. Учитывая более высокие темпы рождаемости узбеков и постепенный исход из страны ранее занимавших доминирующее положение русских, скоро около 75% населения страны станет узбекским, причем останется там жить лишь незначительное русское меньшинство (главным образом в столице страны, в Ташкенте).

Более того, политическая элита страны умышленно называет новое государство прямым потомком огромной средневековой империи Тамерлана (1336-1404 гг.), столица которого Самарканд стала известным региональным центром изучения религии, астрономии и искусств. Это обстоятельство укрепляет в современном Узбекистане глубокое чувство своей исторической преемственности и религиозной миссии по сравнению с его соседями. И действительно, некоторые узбекские лидеры считают Узбекистан национальным ядром единого самостоятельного образования в Средней Азии, вероятно с Ташкентом в качестве его столицы. Более чем в любом другом государстве Средней Азии политическая элита Узбекистана и все чаще и его народ, уже разделяющий субъективные достижения современного государства-нации, полны решимости, несмотря на внутренние трудности, никогда больше не возвращаться к колониальному статусу.

Благодаря этому обстоятельству Узбекистан становится как лидером в воспитании чувства постэтнического современного национализма, так и объектом определенного беспокойства у его соседей. Хотя узбекские лидеры и задают темп в создании нации и в пропаганде идеи более широкой региональной самообеспеченности, относительно большая национальная однородность страны и более активное проявление национального самосознания внушают страх правителям Туркменистана, Кыргызстана и даже Казахстана, что лидерство Узбекистана в регионе может перерасти в его господство. Эта озабоченность препятствует развитию регионального сотрудничества между новыми суверенными государствами, которое не поощряется русскими, и увековечивает уязвимость региона.

Однако, как и в других странах, внутренняя обстановка в Узбекистане также отчасти характеризуется напряженными этническими отношениями. Часть южного Узбекистана, в особенности вокруг важных исторических и культурных центров — Самарканда и Бухары, густо заселена таджиками, которые продолжают возмущаться границами, определенными Москвой. Ситуация еще больше осложняется из-за присутствия узбеков в западном Таджикистане, а также узбеков и таджиков в экономически важном для Кыргызстана районе Ферганской долины (где в последние годы имели место кровавые столкновения на этнической почве), не говоря уже о присутствии узбеков в северном Афганистане.