Руда. Возвращение. Скрижали о Четырех - Надежда Ожигина

«Пока не надоест», – пришел нежданный, но желанный ответ.

Пока не надоест… Игра или мир, Сильнейший?

Тишина. Ночь подмигивает, приторно, с намеком.

Мясо, мол, пригорело, Темный, а ты и не заметил. Все ли в порядке, Темный? Может, скоротаем время, налюбимся всласть?

Занятная мысль: ночь отыметь! Придет же в голову!

Эрей рассмеялся и снял подгоревшую баранину с углей. Почистил закругленным ножом, отрезал кусок и кивнул: в самый раз подкоптилось, даром что горелое с боку. С удовольствием принялся за еду, по-простому, с ножа, не чинясь, нарушая все магические запреты. Истерро бы в обморок упал, не иначе. Успев предречь многие беды, потерю Силы и потенции. А зря. Баран попался – объедение.

Подозрительное шуршание в кустах ничуть не мешало; маг достал из заветного тайника за алтарем бутылку, отпил глоток, подумал и сделал приглашающий жест рукой. В кустах озадачено мигнули два зеленых глаза, что-то шумно заворчало, завздыхало и вывалилось под звезды. Монстр был занятный, с длиннющими руками до земли, с аршинными клыками и содранной с тела шкурой, служившей набедренной повязкой. Разума в зеленючих глазах было с конопляное семечко: что-то взойдет? Славная травка? Пеньковая веревка? Вряд ли, ой, вряд ли. Засохло семечко, не прорастет.

– Как тебя зовут? – с интересом спросил Эрей, маг Камней.

– Эта… Шувело… нечисть кличет. А людишки… ну эта… по-разному…

– Что же ты хочешь, раб Княжий Шувело?

– Эта… Темнейшество, дай пожрать, а?

– Добыча целькона, возьми, если сможешь.

Монстр с уважением посмотрел на коня, облизнул жадные губешки длинным смачным языком и скорчил умиленно просящую рожу, точь-в-точь как у собаки в дверях мясной лавки. Значит, есть доля умишка, соображает, не стал силой меряться, отнимать.

Дэйв посмотрел, фыркнул презрительно, но от остатков барана отошел, демонстративно берясь за чахлый кустарник. При отсутствии мяса он мог долго протянуть на подножном корму, чем непомерно гордился.

Шувело бросился, впился зубами, захрустел костьми, принялся грызть, и бормотать, и кланяться, лязгая челюстями, – за благо, значит, отдаривать, – и чавкать на все капище. В единый миг от барана не осталось ни косточки, ни шерсти клока, – даже шкуру слизал, ненасытный. Видно, долго голодал, при капище укрываясь.

– Как же ты дошел до жизни такой, раб Княжий Шувело?

– Эта… люди подняли, с цацками, с серебром, – имя пресветлой руды монстр выдавил с изрядным отвращением, бедолагу аж передернуло от пережитого. – Куда было деваться? Я эта… и побёг! Славная была деревня, вкусссссная, и бараны, и люди… эта… как бараны…

– Жаден стал, вот и погнали.

– Эта! – укорил монстр. – Не жадничал, темнейшество, тока шоб жить, клык дам… Тока… Едино погнали, гады. Вот капище нашел, славно, эта… тихо. Но жрать – нету ни черта.

– Шел бы в Хон-Хой, Шувело.

Монстр пригнулся, прижав уши:

– Эка… Так сразу в Лес… Страшно!

– Забавно слышать.

– Ну ты… эта… во-о-о-на! Тебе все забавно, хоть мир шваркнет. А нелюдь такое про Лес сказывает – эта… шкуру обделаешь! – монстр весьма красноречиво глянул на свой зад, обтянутый содранной шкурой.

– Уходи в Лес, Шувело, – приказал Эрей. – Тебе не место среди людей.

– Так эта… тебе ведь тоже. И ему.

Маг кратко оглянулся на Дэйва, кивнул:

– Не место, Шувело. И мне, и ему.

– Дык эта… Может, вместе в Лес-то? С тобой, темнейшество, не страшно.

– Кто знает, – дернул плечом маг. – Может, соберусь. В Лесу спокойно, не дрейфь. Начнешь баранов разводить…

– Дык эта… и по деревням можно! – хохотнул оживившийся монстр; видимо, мысль о скотоводстве приятно согрела душу. – Спасиб тебе, темнейший, за жратву, за науку, – заговорил ведь, отшельник хренов, есть в нем червоточина людская, – тебе да твари твоей огнеплюющей. Коротайте ночку, волчьи души, а я… эта… пошныряю, вдруг чем разговеюсь?

Маг согласно кивнул и откинулся на спину, уставившись на мигающие к непогоде звезды. Может, правда, пару дней в Лесу пожить? Хорошие там места, благие, алтарь, будто под него созданный. Сердцевина заповедная, тайная… Не пришло ли время разгадать?

Олету как-нибудь встретят, не того полета птица. Да и посольство Венниссы пусть уж как-нибудь без него: не к лицу Волчьему Ублюдку архиепископов развлекать ученой беседой. Оставалась, правда, Антанна…

Увы, оставалась еще Антанна.

Рано уходить на покой.

Дарованы были Магам – власть над Внешним и Внутренним, источник Каменной Силы, родник БесСилия и Океан Высшей Сферы. Лишь семя их было безжизненно, и не знали они потомства.

Упустили прочие миг, когда взяли Маги под опеку племя Порченых. Светлым Магам пришлись по душе Ю-Чинь и Цинь, Тень накрыла собою Юцинь с Инь-Чианем. Стали держаться Маги ближе к Людям, обучая и наставляя. И Люди жадно вбирали знания, не подозревая, что дается наука – во зло.

Ибо из многих учеников Маг избирал для себя Вместилище, наполняя своей Сутью, внося Магию в способных рождать новое семя.

Поднялись против Магов, поправших Божий закон, Свет и Тень.

И проиграли Сильнейшим, вставшим на защиту трудов своих. Проиграли, отдали многие жизни, но успели воззвать к Богам.

И решили Боги: «По бунту и наказание».

Создали Боги Аргоссу – тюрьму для безумных бунтарей. И вне границ Аргоссы теряли Силу дерзкие Маги. Все. Почти все.

Те, что держали в ладонях Камни, устояли. И сохранили могущество. Всё. Почти всё. Немного их оказалось, магов Камней. Пальцев руки – в избытке для счета.

Вмешались Боги – да поздно. Успели Маги Света вселиться в учеников своих. Успели породить потомство. Поклонились они Светлому Господу, моля о прощении, моля о жизни детям неразумным.

И дано было им прощение – по молитвам. Дарована толика Силы – вне Аргоссы. Семя, способное выжить. И право основать Братство – во славу Богов. Но Божьим Решением отнято было бессмертие.

То же сулили и Магам Тени – в обмен на спокойствие Кару.

Отказались покориться гордые Маги, предпочитая тюрьму – свободе, мнимую Силу – реальному бесСилию. А в племени Людском без всяких причин стали рождаться Последыши, способные к Чародейству Тени.

Муэдсинт Э’Фергорт О Ля Ласто

«Суть Вещей». История Кару

В Хон-Хой он, конечно, не поехал, слишком велик был соблазн, чтобы поддаться. Прожил два пасмурных дня на капище: соорудил себе шалаш из сушняка и веток, сена натаскал с соседнего поля. Целькон охотился по окрестностям, наводя страх на сиволапых, неизменно приносил жирную дичь. Маг, прогуливаясь на обветшалом кладбище неподалеку, собирал грибы: здесь водились маслята, хотя попадались и поганцы невиданных размеров, им Эрей радовался как родным. Утро и день проходили в медлительной созерцательности и полном отсутствии забот, но с затмением солнца лилась на алтарь баранья кровь, возжигался костер, маг жарил мясо, грибы и ждал гостей на угощение.