Дядя самых честных правил 5 - Александр Михайлович Горбов

десять, но в конце концов кивнул.

— Если вы не будете мешать, я согласен. Обязательно предупрежу.

— Последний вопрос, Дмитрий Иванович.

Мертвец напрягся и уставился на меня немигающим взглядом.

— У тебя есть инструкции на кого-то из обитателей усадьбы?

— Константин Платонович, я не могу говорить.

— Это важно, Дмитрий Иванович, очень важно. Полагаю, они у тебя есть, и это не убийство. Ты должен кого-то охранять, не так ли?

Засопев, Киж отвернулся и уставился в окно. Изображал оскорблённую невинность он долго. Хмурился, старался на меня не смотреть, поджимал губы. Я чуть было не уснул, прежде чем он сказал:

— Вы правы, Константин Платонович. Коли вы догадались, мне нет смысла скрывать. Да, я должен охранять нескольких живых.

— Кого именно?

— Не могу сказать.

— Хочешь, чтобы я угадал сам?

Он пожал плечами.

— Ваше право. Но я не отвечу, если вы будете перебирать.

Какой хитрый мертвец! Думает, я не сумею его уболтать и узнать всё, что нужно.

— Дмитрий Иванович, скажи честно, ты думаешь, что я буду тебе мешать? Наоборот, мне будет легче самому защититься, когда ты отвлечёшься на своих подопечных.

— Да? — Киж недоверчиво хмыкнул. — Пожалуй, да. Мне иногда сложно одновременно быть и с вами, и с ними.

— Вот видишь, значит, в твоих интересах сказать мне имена. Впрочем, одно я знаю точно — Марья Алексевна. Так?

Киж кивнул.

— А второй человек…

Мертвец наклонился и тихо сказал:

— Ваша ученица. Одна из двух.

И он подмигнул мне, нагло ухмыляясь.

Глава 22

Инок

После решения вопроса с Голицыным на меня накатили спокойствие и умиротворение. Так что я никуда не торопился и утром сделал остановку во Владимире: размять ноги и позавтракать.

Казалось бы, не так уж часто здесь бываю, а любимый постоялый двор успел завести. Чистый, с приличной публикой, и, самое главное, его хозяин готовит замечательную яичницу. С белыми грибами, сметаной, зелёным луком и петрушкой. Подаётся это великолепие прямо с пылу с жару на большой сковороде с хрустящим белым хлебом и свежим маслом. Именно то, что нужно для усталого путешественника для подкрепления сил.

Пока я ел, Киж сидел рядом и лениво рассматривал посетителей в зале: купцов, небогатых дворян и прочую публику. Мертвецу нравилось наблюдать за живыми с интересом учёного-натуралиста в каких-нибудь джунглях.

— Какой колоритный персонаж, Константин Платонович.

Он взглядом указал на усаживающегося за стол дородного монаха в чёрном подряснике, мятой скуфейке и с чётками в руке. Толстые руки-окорока, добродушное полное лицо, фигура, напоминающая небольшую гору, окладистая борода. Знавал я таких обманчиво- безобидных толстяков — эти могут ударом быка свалить или подкову согнуть.

— Щей на щековине мне подай, человече, жаркого с кашей, — басом пророкотал монах половому, — да наливки штоф.

— Нарушает инок, — тихо хмыкнул Киж, — вырвался на волю из монастыря и давай гулять на всю катушку.

Монах обернулся и строго глянул на Кижа — слух у него оказался отменный. Он моргнул одним глазом, моргнул другим и наставительно заявил:

— Путешествующим дозволяется вкушать для восстановления сил телесных, — размашисто перекрестил Кижа и взялся за ложку.

Мертвец отвернулся и на монаха старался больше не смотреть.

— Константин Платонович, узнаёте? — через несколько минут снова отвлёк меня от яичницы Киж.

— Кого?

— Ну вон, в дальнем углу, у окна.

Я присмотрелся и покачал головой.

— О ком ты, Дмитрий Иванович?

— Офицер с молодой женщиной. Не помните? Это же Бурмин, которого мы в Риге застращали. А с ним Марья Гавриловна, над которой он…

— Помню.

Я улыбнулся. Бурмин и его спутница выглядели счастливыми, ворковали о чём-то за завтраком и влюблённо смотрели друг на друга.

— Схожу поздороваюсь…

— Оставь, Дмитрий Иванович, — я удержал Кижа за рукав, — не нужно. Мы им не друзья и не знакомые. Некрасивая история закончилась хорошо и ладно. Не стоит лишний раз напоминать об этом.

Мертвец пожал плечами, вздохнул, кинул короткий взгляд на монаха и тоже заказал себе наливки.

* * *

Едва мы покинули постоялый двор и подошли к дормезу, нас догнал давешний монах с котомкой на плече.

— Братья мои, — пророкотал он, — а не сдаётся ли бедному иноку, что вы направляетесь в сторону Мурома?

При ближайшем рассмотрении мне он показался гораздо старше, чем виделось издалека. Морщины вокруг глаз, умный проницательный взгляд и холёные руки, не привыкшие к физическому труду. Скорее книжник или переписчик, чем обычный послушник. А манера держаться выдавала дворянское происхождение.

— Путешествую по приказу игумена заради срочных поручений, да боюсь не успеть в срок, — не дожидаясь ответа продолжал монах. — Не возьмёте ли попутчиком хоть на десяток вёрст? Обещаю не обременять праздными разговорами и наставлениями.

Он хитро подмигнул поочерёдно обоими глазами, будто угадал мои сложные отношения с церковью.

— Отчего же не подвезти? Наш долг помогать ближнему своему. Садитесь с нами, отче.

— Благодарствую, — он поклонился, — обещаю помолиться за ваше здравие.

Пыхтя, он залез следом за мной в дормез и со вздохом расположился рядом с Кижом.

— Киж Дмитрий Иванович. — Мертвец посмотрел на монаха с подозрением.

— Брат Лукиан из Соловецкой обители, — представился монах.

— Урусов Константин Платонович, полковник в отставке.

Инок кивнул.

— Благодарствую за помощь, судари. Ежели не желаете провести время за беседой душеспасительной, то я, с вашего разрешения, посплю. Пользительно для здоровья вздремнуть после завтрака.

Он откинулся на сиденье, закрыл глаза и тут же засопел, мгновенно отключившись. Силён, однако, инок — умеет засыпать по желанию в любой обстановке.

Хоть и забавный, монах вызвал у меня лёгкий приступ паранойи. Так что я пристально осмотрел его магическим взглядом. Но не нашёл ни скрытого оружия, ни единого следа волшебства. Инок был глух к эфиру как тетерев, не имея никакого Таланта. Эфир свободно тёк через него, не встречая ни малейшего сопротивления, как у самого заурядного человека. Хотя нет — я чувствовал в нём хорошую долю оркской крови, совершенно незаметной во внешности. Интересно, из какого он рода? Бастард или какой-нибудь младший отпрыск, упечённый в монастырь за дурное поведение? Впрочем, я не собирался его расспрашивать: высадим монаха на дороге в Муром, и пусть идёт по своим срочным делам.

* * *

На полдороге к Гусь-Мальцевскому я почувствовал нарастающую тревогу. Не дожидаясь неприятностей, вздёрнул Анубиса, напитывая защитную татуировку, проверил «громобои» и подал знак Кижу.

— Чёрт! — мертвец выглянул в окно и тут же повернулся ко мне: — Всадники, Константин Платонович. Человек десять, сейчас догонят.

На полном скаку нас обогнала троица наездников и, угрожая кучеру оружием, остановила дормез.

— Выходи! — Заорал кто-то снаружи хриплым голосом.

Следом грохнул выстрел, и голос снова закричал:

— Всем выйти из кареты! Считаю до трёх, и мы стреляем!

Так-так, разбойники-душегубцы или кто-то по мою душу? Ладно, выйдем посмотрим, кто там такой крикливый. Я обернулся к Кижу, приложил палец