Нет рецепта для любви - Евгения Перова

– Так ваш же сотрудник летом приезжал, все записал. А теперь и спрашивать некого: умер мой изверг. Отмучилась я.

– Умер! Когда же?

– В июле.

– И что он рассказал моему сотруднику?

– А вы не знаете?

– Дело в том, что сотрудник оказался нерадивым и не предоставил отчета, а сам уволился. Вот и приходится по второму разу проверять. Вы уж простите, ради бога.

– Так и я не знаю. Они за закрытой дверью беседовали, меня не посвящали. Мое дело маленькое – принеси, подай, пошла вон.

– А от чего умер Виктор Сергеевич?

– От старости. Ему семьдесят девять исполнилось. Ну, и сердце слабое, конечно. А лечиться не хотел: никаких таблеток. Боялся, что отравлю.

– А с головой у него как было?

– С головой? Да псих он последний! Всю жизнь таким был. Параноик. А так… Все помнил, обо всем рассуждал. Чуть что – молчи, дура, понимала б чего! Так он со мной разговаривал. Спасибо, ослабел к старости, а раньше-то и руку на меня поднимал. Чтоб ему на том свете черти накостыляли столько, сколько он нам с сыночком тумаков отвесил за всю жизнь.

– Да, похоже, тяжело вам пришлось. Сочувствую.

– А когда женихались, уж такой Мёд Сахарович был. Я и разомлела, дура. Влюбилась. И то сказать: взрослый человек, уважаемый, обеспеченный. На двадцать лет меня старше. А я – девчонка глупая, провинциальная. Училище медицинское окончила, замуж выскочила, развелась. Ни кола, ни двора, ребенок на руках. А тут он… Квартира, машина! Цветы, рестораны! Ну, и согласилась. А потом началось: не так взглянула, не туда села. Все любовниками меня попрекал – какие любовники? Откуда им взяться? Сначала трепетала от любви к нему, потом от страха. И сына-то моего изуродовал. От него я рожать не стала – ума хватило.

– А что с вашим сыном?

– Что-что… Наркотики, известно, что. Бьюсь-бьюсь, а все без толку.

– Да, это горе. Значит, говорите, в июле Виктор Сергеевич скончался?

– Ну да, как ваш человек с ним поговорил, так он совсем с катушек слетел. Нервный такой стал, дерганый. Приступы через день. Потом тот еще звонил мужу. Не знаю уж, о чем говорили, только мой аж побелел весь. «Скорую» пришлось вызывать. Оклемался, начал писать что-то. Напишет и разорвет в клочки. А потом велел мне письмо отправить. Ну, я снесла, в ящик кинула. На московский адрес письмо.

– Не посмотрели кому?

– Жене бывшей, кому ж еще. Ксении. Он ее чуть не каждый день поминал, все расписывал, какое это сокровище было, не мне чета.

– А почему ж он с ней развелся, если сокровище?

– Так она от него ушла! Говорил – изменила, ребенка в подоле принесла. Все мы, мол, одинаковы: бабья натура подлая – все суки. Она изменила, а я за нее расплачивалась.

– А ответ он получил на свое письмо?

– Нет, не дождался. Отправила я двадцатого, а через неделю он помер. Я в магазин вышла, вернулась – а уж и не дышит. Легкая смерть мерзавцу досталась. Нет бы рак, чтобы от боли мучился. Мерзавец, всю душу мне искорежил.

Лукьянов вышел из квартиры Позднякова с тягостным чувством: жену, конечно, было жалко – но какого черта она жила с таким уродом? Да, интересная складывается картинка. Поскольку от Милены толку не было никакого – она только хлопала ресницами и строила из себя полную дурочку, твердо держась за версию «поматросил и бросил», Поляков с Лукьяновым насели на Костика, стараясь вытрясти из него хоть какие-нибудь сведения. Сначала Костик упирался, но, когда Кирилл пригрозил посадить его за покушение на убийство, раскололся.

– Какое покушение? О чем вы вообще? Ничего не знаю!

– В кафе «Гусарская баллада» ты был, официанты тебя вспомнили. А Милену вообще забыть трудно. Кто именно из вас подсыпал потерпевшему эту гадость, мы вряд ли выясним, но что подсыпали, это точно.

– Какую еще… гадость…

– Не думали, что кто-то начнет проверять, да? А мы вот проверили. Вы использовали снотворное лекарственное средство из группы имидазопиридинов. Среди побочных эффектов отмечена кратковременная амнезия. И потерпевшему его столько зафигачили, что не только память потерять мог, а вообще окочуриться. Счастье, что его вырвало в туалете! И что будет, Костик, если мы у тебя тщательный обыск проведем, а? Все обнюхаем, не думай. И наверняка найдем этот препарат. Достаточно малейшей крупинки. Лекарство вы использовали редкое, дорогое. Тетушка поспособствовала, да? Она же у тебя фармацевт.

Костик, побледнев, смотрел на Полякова испуганными глазами – Кирилл так и видел, как крутятся шестеренки у него в мозгу: как бы выйти из этого дела без потерь? И Поляков бросил ему спасательный круг:

– Неужели ты это сам все придумал, Костик? Умен, брат, ничего не скажешь. Однако промашка вышла. Жалко, да? Мимо таких денег пролетели. И сядешь теперь по полной.

– Нет! Это не я! Это всё они. Милена с дядей Веней. Это они меня подбили.

И дело сразу пошло веселее: Костик с Миленой заговорили, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Особенно ярилась Милена – судя по всему, характер у нее был сильный, не чета Костику. Разыграть историю с женитьбой придумал дядя Веня – собственно, с ним первым Костик и познакомился в нижегородском архиве. Познакомился, разговорился, наболтал лишнего, а когда тот предложил прикарманить наследство с помощью своей племянницы, призадумался:

– А вдруг он не клюнет?

– На Милену не клюнет? Да ты что! Это ж секс-бомба! Я сам, грешным делом… Эх, если б она не была моей племянницей, я бы… Ты только найди этого парня, а там посмотрим. Главное, успеть вовремя. Не клюнет, скажет тоже…

Но первым на Милену клюнул сам Костик, и дальше они с дядей Веней уже вертели им как хотели. Костик принялся активно искать «этого парня». А когда поговорил с Поздняковым, задумался. Старик был, конечно, слегка не в себе, но похоже, что именно его ребенка и разыскивали американцы. Вернее, ребенка его первой жены, Ксении Ильиничны Бахаревой.

– А-а, сссука, – злобно прошипел Поздняков, сообразив, в чем дело. – Так и не призналась. Но я знал, знал, что не мой ребенок.

И вдруг рассмеялся, да так, что пришлось звать его жену, которая прибежала с лекарством.

Костик сам не знал, что заставило его, уходя, прихватить расческу с налипшими седыми волосами – шевелюра у старика была богатая, и он все время расчесывал густые волосы, любуясь на себя в зеркало. Хотя Костик не имел доступа к материалам дела, он сумел влезть в сейф Лукьянова и скопировать все документы, среди которых был и генетический профиль американцев – родителей и сына.

Когда Костик нашел в Москве Артёма Бахарева, Милена раздобыла несколько волосков для экспертизы – Артём потом вспомнил, как она подошла сзади и прижалась к нему грудью, пока он сидел за ее компьютером. Она зацепилась застежкой молнии на кофточке за его волосы и, выпутываясь, выдрала ему порядочный клок. Константин отдал все на экспертизу, а получив результаты, обомлел: дело оказалось еще интереснее, чем он думал. Он позвонил Позднякову – тот хотел знать адрес бывшей жены, а потом не выдержал и задал пару вопросов по существу: уж больно дикая история вырисовывалась! Милена потом чуть его не прибила: