Леди рискует всем - Бронвин Скотт

– Трудно поверить, что такое место находится совсем близко от центра города. – Гриир открыл перед Мерседес дверь в оранжерею с субтропическими растениями, уловив ее изысканный цветочный аромат. Когда она проходила мимо, ее юбки коснулись его ноги.

Она огляделась с выражением восхищенного удивления. Гриир неожиданно почувствовал гордость за то, что первым привел ее сюда, хотя идея принадлежала ей. Он часто забывал о том, что, несмотря на пристрастие к светским развлечениям, Мерседес никогда не покидала Англию. Мерседес наклонилась рассмотреть особенно нежный красный цветок с длинным пестиком, торчащим вверх из самого центра. Он почти в точности повторял внешний вид фаллоса, что не укрылось от ее глаз.

– О-о, вот этот, безусловно, очень оригинален, – воскликнула она с шаловливой улыбкой. – Интересно, как он называется. Очень плохо, что здесь нет табличек с названиями.

– Кажется, мое беглое знакомство с ботаникой наконец может пригодиться, – пошутил Гриир. – Окажись здесь мой учитель, он бы торжествовал. Это антуриум из семейства бромелиевых. – Гриир наклонился к самому уху Мерседес, хотя рядом никого не было, и никто не мог их услышать. – Он также известен как «цветок-мальчик».

Она засмеялась:

– Дальше можно не объяснять. Цветок действительно выглядит очень безнравственно.

У Гриира уже вертелись на языке игривые слова: «Тебе ведь уже не впервой иметь дело с безнравственными вещами, верно?», но после утренней оплошности он предпочел промолчать. Мерседес, очевидно, имела интимную связь до него, но никогда не говорила об этом во время их игры в вопросы и ответы. Это определенно указывало на то, что ситуация вы глядела не менее щекотливо, чем длинный пестик, торчавший из антуриума.

Закончив осмотр субтропических растений, они направились в другие оранжереи, прогулялись по огромным зеленым лужайкам и осмотрели множество кустарников, навевавших воспоминания о доме. Гриир неожиданно для себя стал рассказывать Мерседес про сад его матери и времена, когда учитель водил его по нему, заставляя запоминать названия растений.

– На английском и на латыни? Потрясающе, – смеялась Мерседес.

– Я все равно почти все забыл, – засмеялся Гриир вместе с ней. – А со временем понял, каким оригиналом был мой учитель. Он мог бы рассказать обо всем по книге, но предпочел, чтобы я получил удовольствие, увидев все живьем.

– Судя по рассказу, у твоей матери очень красивый сад. Наш сад тоже создавался садовниками, когда мы переехали в Брайтон. Он, конечно, хорош, но не настолько продуман, как у твоей матери.

Скромное замечание Мерседес обезоруживало. Гриир подумал, что оно очаровало бы его мать. Немногие люди понимали разницу между рукотворными распланированными и дорогими, но стандартными городскими садами, подобно тем, что украшали таунхаусы в Брайтоне.

– Мне бы хотелось, чтобы ты его увидела. Например, сейчас он весь в цвету, – осторожно произнес Гриир, опасаясь, как бы между ними вновь не возникла неловкость.

– Ну, ты же знаешь, что говорят про желания.

Мерседес грустно улыбнулась, Гриир решил не возражать. Вместо этого сказал:

– Впереди есть чайный домик. Может, зайдем туда? Мне кажется, у нас еще много времени до твоей встречи с отцом.

Но мысль о знакомстве Мерседес с его семьей, еще в вестибюле отеля, постепенно превращалась в осязаемую фантазию, которая все чаще будоражила его живой ум. Существовали и другие фантазии, когда он смотрел, как Мерседес уверенными грациозными движениями разливает чай за маленьким столиком. Его мать сказала бы, что она вполне сойдет за леди, но Грииру не хотелось, чтобы Мерседес изображала из себя то, чем не являлась. Она нравилась ему такой, как есть, дерзкой и страстной, красивой и умной.

Сегодняшний день доказал, что его чувство к ней не ограничивалось физической страстью. Очевидно, это случилось уже давно, но он не первый мужчина, ослепленный силой секса. Сегодня Мерседес слушала его рассказы о доме, о саде его матери и уловила более существенный смысл, который он вкладывал в свой рассказ. Как он мог бы представить ее, если бы пришло такое время? Это давало определенную надежду.

– Гриир, я спросила, не претендуешь ли ты на последнюю лепешку? – Мерседес ткнула в него пальцем.

– Предлагаю поделить ее. – Гриир взял лепешку и разломил ее. Части получились неравными, что рассмешило их обоих. От этой простой радости у него заныло сердце. Он никогда не испытывал ничего подобного, никогда. Этотак прекрасно, и он должен найти способ сохранить подобное ощущение. Гриир дрался за Англию и, конечно, сумеет побороться за Мерседес.

Бильярдная выглядела изысканно и современно, позволяя женщинам наблюдать за тем, как играют мужчины. Эксперимент отличался смелостью, хотя его успешность не казалась очевидной. Мерседес подметила, как хорошо одеты все женщины, но в этом прослеживалась некоторая наследственная нескладность, характерная для нуворишей. Платья чрезмерно яркие, драгоценности чрезмерно роскошные. Женщины заметно отличались от рафинированных леди из Бата с их сдержанной элегантностью и богатой родословной. Мужчины выглядели не лучше в полосатых жилетках и ярких сюртуках. Их дороговизна не вызывала сомнений, в отличие от вкуса обладателей. Мерседес хватило одного взгляда на эту публику, что бы безошибочно понять, что задумал отец. Он собирался сыграть в свою излюбленную игру «ощипывание павлинов».

– Ты готов? – тихо спросила она Гриира.

Они разместились за латунной оградой, отделявшей бильярдные столы от мест для зрителей. Гриир повращал глазами и ответил утвердительно, затем направился в бар за шампанским. Раньше им уже случалось использовать несколько вариантов «ощипывания павлинов». Мерседес знала: ему это не нравилось. Гриир считал, что это нечестно. Она только смеялась, ведь они не отвечают за человеческую глупость. Умный человек никогдане согласится играть на таких условиях. Определенно, не ее вина в том, что на свете так мало умных людей.

– Гриир, запомни, – предупредила она, беря у него из рук бокал, – мы никого не заставляем делать что-либо против воли. Если они клюют, их дело.

Они уселись на зрительских местах. Локхарт играл очень хорошо. Мерседес никогда раньше не видела, чтобы отец применял обновленные версии бильярда, где игроки не делают удары по очереди. Вместо этого каждый продолжал бить до тех пор, пока не промахнется, что позволяло забить все шары, не давая сопернику сделать ни одного удара. Локхарт забил последний шар, сорвав бурю аплодисментов. Он бросил на Гриира быстрый взгляд. Знак. Через некоторое время после начала следующей партии Мерседес наклонилась и подула Грииру в ухо. Демонстрация не осталась незамеченной, некоторые повернулись в их сторону. Теперь очередь Гриира. Он принялся выкрикивать:

– Отличный удар, старина. Странно, как это вам до сих пор удается видеть шары, не говоря уже о том, чтобы забивать их. – Мерседес засмеялась и чмокнула его в щеку, заработав несколько возмущенных взглядов. Но отец не ошибся в этих людях. Приближалось время обеда, и публика пребывала в соответствующем настроении. Людей не так много, как будет позже вечером, и они только подражают джентльменам, по сути не являясь ими. Небольшая свара их не смутит, лишь приятно пощекочет нервы.