Леди рискует всем - Бронвин Скотт

Но Гриир совсем не похож на Люса Тэлмеджа. К тому же обещал, что не влюбится в нее, а джентльмены никогда не нарушают своего слова. Впрочем, уверенность заметно поубавилась, когда она увидела его горящие глаза. Гриир смотрел так, будто готов был сожрать ее прямо на лестнице, но защитил бы от любого, кто захотел бы сделать то же самое. Обед был праздничным с отменной жареной говядиной, свежими овощами с местного рынка, только что испеченным хлебом и парой бутылок доброго красного вина. Роскошная для захолустья, эта еда стала простым, но хорошим прощанием с более изысканными яствами, которые они поглощали в Бате. Откупоривая вторую бутылку, Локхарт объявил, что для всех троих этот вечер выходной. В этом заведении не держали бильярдных столов, хотя он слышал, что один находится в собрании, расположенном дальше по улице. Он подумывал, не сходить ли туда, но к Грииру это не относилось.

– Надеюсь, вы не будете скучать, если я вас оставлю? – заботливо поинтересовался Локхарт. – Я схожу туда, а вы поиграете в карты.

– Конечно, – заверила Мерседес. Она сбросила туфлю под столом и водила ногой по ноге Гриира, намереваясь закончить то, что начала за ланчем. – Мы, может быть, сходим прогуляться, пока солнце не село. – Прогулка обещала быть недолгой. Мерседес точно знала, чем хочет заняться с Грииром, ни прогулка, ни карты в ее планы не входили.

Кончиками пальцев она нащупала чувствительную точку на задней стороне его голени и наблюдала, как он окаменел в ответ. Чтобы не засмеяться, она поднесла к губам бокал с вином. Вскоре обед закончился. Отец стремился добраться до зала собрания, а дочь стремилась добраться… ну, честно говоря, до своей комнаты. И устроить там свое собрание.

– Ты препротивная девчонка, Мерседес, – заметил Гриир, как только ушел ее отец.

– Я не виновата, что ты боишься щекотки.

– Но, Мерседес, за столом? Прямо под носом у отца? – Он допил вино и поставил бокал на стол.

Мерседес услышала в его голосе смешливые нотки.

– И вовсе не под носом. Кроме того, мне двадцать три года, и я достаточно взрослая, чтобы не быть маленькой папиной дочкой.

«В любом случае он сам хотел, чтобы я завлекала тебя. Так что ему же лучше», – невольно продолжила она про себя. Очень обидная мысль, Мерседес давно не вспоминала об этом, по крайней мере с момента их приезда в Бат.

После ссоры с отцом в Бекхэмптоне она слишком сосредоточилась на том, чтобы обеспечить себе входную плату на турнир, чтобы думать о подготовке Гриира. В Бате она практически не общалась с ним по поводу бильярда, хотя проводила с Грииром много времени, все ограничивалось светскими развлечениями, где на первый план выступали ее желания. Теперь, когда она обеспечила себе возможность участвовать в турнире, а светский круговорот Бата остался позади, прежние думы вернулись сами собой. После того, как сегодня она заключила с Грииром соглашение, эта мысль тревожила ее больше всего, напоминая о том, что существует еще и это обидное для него обстоятельство. Он счел бы себя смертельно оскорбленным, заподозрив, что их страсть для нее всего лишь средство добиться своего. Мерседес надеялась, что он никогда не узнает о ней две вещи. Это одна из них.

– О чем ты думаешь, Мерседес? Ты что-то притихла. – Гриир пытался пяткой погладить ее вверх по ноге.

– Я думаю, нам надо прогуляться. Тогда, если завтра утром отец спросит, где мы были, скажем ему правду.

Гриир засмеялся и, оставив в покое ее ногу, отодвинулся назад.

– А-а, максимальное правдоподобие, создающее впечатление правды. Возможно, по пути мы подметим несколько достопримечательностей, чтобы добавить достоверности в наш рассказ.

Вечер выдался ясным, и на главной улице маленького городка появились другие пары. Мерседес ощутила теплый, радостный трепет от того, что их тоже принимали за пару. Она ненадолго стала его половиной и наслаждалась этим чувством, не думая о том, что будет дальше. В конце концов, она уже знала, никаких неприятных сюрпризов не предвидится, а это уже полдела.

– Люди смотрят, – заметила Мерседес, когда они проходили по улице во второй раз.

Гриира это, по-видимому, не волновало. Он наклонился к ее уху, словно боялся быть услышанным:

– Конечно, в этом весь смысл, разве не так? Это их вариант светской жизни. Они вернутся домой и будут обсуждать, кто с кем был, в чем, и будут заняты этим до завтрашнего вечера, когда снова придут сюда. Это ничем не отличается от Лондона или Бата, только масштаб мельче.

– Значительно мельче. – Мерседес засмеялась.

– В Италии люди ведут себя точно так же. – Гриир помог ей перебраться через лужу. – Там это называется passeggiata, буквально – медленная прогулка. Каждый вечер люди выходят из дому на пьяцца и часами гуляют, разговаривая и демонстрируя новые наряды.

– И новые привязанности, я полагаю. – Мерседес сказала первое, что пришло в голову. – Для женщины прекрасный способ сказать: «Держитесь по дальше, теперь он мой».

Гриир засмеялся:

– «Мой, мой, мой». Какой же расчетливый ум живет в вашей маленькой головке, мисс Локхарт! Разве нельзя смотреть на это просто как на развлечение?

Она тут же почувствовала себя виноватой. Хорошо иметь уголок сознания, который воспринимал бы происходящее «просто как развлечение».

– Звучит мило, – сказала она, стараясь исправить впечатление от своего грубоватого замечания. – Я должна сознаться, большая часть моего пребывания в обществе сопровождалась значительной долей расчета. Правильное платье, точная информация о госте, своевременно пущенная в ход, чтобы польстить ему. – Она пыталась оправдаться.

– Как в тот вечер, когда я пришел к вам на обед? – мягко, хотя и с подтекстом спросил Гриир. Они дошли до перекрестка, Гриир увлек ее на тихую улочку, вдоль которой стояли закрытые лавки. – В тот вечер меня пригласили специально, чтобы познакомить с тобой, хотя ты упорно это отрицала. Я помню твои слова в точности: «Мой отец не нуждается в том, чтобы я обхаживала офицеров на половинном жалованье».

Он остановился, вглядываясь в лицо Мерседес.

– Ты надела синее платье, немного темнее, чем стены в столовой, и выглядела так безупречно красиво, словно собиралась позировать для портрета. В какой степени это было рассчитано на меня?

– Я в любом случае оделась бы хорошо для этого приема. В тот вечер отец хотел продать бильярдные столы.

– Мерседес, скажи мне правду. – В наступивших сумерках его слова прозвучали твердо и резко, как взмах стального клинка. Однако она пришла сюда не для того, чтобы бороться с ним. – Твой отец знал, что я не стану покупать столы. И все же ты, вероятно, самое совершенное и опасное его орудие, оказалась рядом со мной. – В его глазах светилась опасная догадка, Мерседес поняла, что должна быть искренней. Гриир не потерпел бы лжи. К чему этот вопрос именно сейчас?

Она вздернула подбородок.

– Я наблюдала в глазок за твоей игрой в клубе. Отец хотел знать мое мнение о твоем мастерстве.