Интербеллум 1918–1939 - Александр Чаусов

Впрочем, реформам вооруженных сил воспротивились янычары, оказавшиеся самой консервативной частью турецкой армии. «В мае 1807 г. очередной мятеж янычар в Стамбуле положил конец внедрению “новой системы”, царствованию и самой жизни Селима III»[85]. Здесь нужно сказать несколько слов об истории янычар и о том, почему они были столь влиятельной политической силой. История этой военной структуры начинается в 1365 году, когда по приказу султана Мурада I был создан корпус янычарской пехоты. Он формировался из христианских детей и подростков, которые изымались из семей и переводились в казармы-монастыри, где воспитывались в строгих мусульманских традициях. При этом янычары считались рабами султана, фактически его персональным орудием. Они выполняли не только военные, но если потребуется, то и полицейские и карательные функции.

Начальник корпуса янычар, ага, превосходил по должности командующих других военных частей империи, избирался самими янычарами из своей среды и был одним из членов дивана, правительства империи. Иными словами, янычары, конечно, были личными рабами султана, но при этом имели определенную политическую независимость. При этом они считались военной элитой страны. И многие мусульманские народы Порты добивались, чтобы в янычарский корпус брали и их детей.

В XVI веке султан Селим I попытался устранить независимость янычар и стал назначать агу, но это привело к бунтам, в рамках которых первым, кого убивали, становился назначенный ага, поэтому все пришлось вернуть в прежнее, традиционное русло. В том же XVI, но уже при султане Сулеймане II, в янычары стали принимать мусульманских детей. Так янычары еще плотнее интегрировались в местную османскую элиту. При этом в XVIII веке им было разрешено обзаводиться семьями и заниматься ремеслами. Это (плюс сохранявшиеся политические привилегии) увеличивало их влияние и делало их самостоятельным субъектом политики. А при попытке урезать эти полномочия или в чем-то ущемить янычар возникали бунты. Например, «летом 1703 г. восстание янычар окончилось свержением с престола султана Мустафы II.

Бунт начался довольно обычно. Его зачинщиками стали несколько рот янычар, которые не пожелали выступить в назначенный поход в Грузию, сославшись на задержку в выплате жалованья. Бунтовщики, поддержанные значительной частью янычар, находившихся в городе, а также софтами (учащимися духовных школ – медресе), ремесленниками и торговцами, оказались практически хозяевами столицы.

Руководители мятежников назначили на высшие посты новых сановников, а затем послали к султану в Эдирне депутацию, потребовав выдачи ряда придворных, которых они считали повинными в расстройстве государственных дел»[86].

С момента, когда янычарам разрешили торговлю и ремесла, началось фактическое разложение корпуса. Теперь янычаром можно было стать за взятку и при этом, пользуясь привилегиями и статусом, наладить свой бизнес. Янычары контролировали целые отрасли экономики империи, например, торговлю кофе. Все это снижало и боеспособность данных подразделений. По этой и некоторым внешним причинам турецкую армию необходимо было реформировать, существенно поразив в политических правах янычар. Например, сделав командующим не агу, а визиря. Естественно, и подобные меры привели к бунтам.

Разгромить янычар и устранить их с политической арены получилось в итоге только у султана Махмуда II. Подавление янычарского восстания было осуществлено с помощью единственной уцелевшей, реформированной по европейскому образцу части турецкой армии, артиллерийского корпуса. Историк Киреев в книге «История Турции. XX век» описывает эти события так: «15 июня 1826 г., когда началось очередное крупное восстание янычар, султан приказал верным ему войскам окружить площадь Атмеданы, где расположились мятежники. Янычары попытались вырваться из окружения, ринулись по одной из улиц навстречу наступавшим артиллеристам. Началось поголовное уничтожение всех, кто там находился. Истребление было полным.

В пятницу 16 июня 1826 г. было официально объявлено о роспуске янычарского корпуса, даже запрещалось произносить это название». Хотя, по большому счету, «распускать» было уже физически некого. Этот мятеж и его подавление, а также серия поражений в русско-турецких войнах XVIII–XIX веков подтолкнули османскую Порту к мысли о еще более масштабной модернизации, в военной, социальной и политической сфере.

Параллельно же в империи началась серия национальных восстаний, которые привели к уходу османов с Балкан. Яркой иллюстрацией тогдашнего процесса распада служит греческая революция. Во главе с русскими офицерами греческого происхождения из рода Ипсиланти, закаленными в бою с войсками Наполеона в Отечественной войне, революционеры добились независимости в 1830 году. Успех этот можно назвать весьма «двояким». Поскольку греки, оставшиеся на территории Османской империи, были существенно поражены в правах. Тем не менее на примере греческой революции видно, как европейские державы стимулировали и направляли многие национальные восстания и революции, ослаблявшие Порту.

В тот же период у Турции начались проблемы и на азиатско-африканском направлении. В 1832 году возник первый турецко-египетский конфликт. Паша Египта Мухаммед Али выступил против султана, и турецкая армия была разгромлена. Порта обратилась за помощью к европейским государствам, но те проигнорировали эту просьбу. Египетская армия, покорившая к тому моменту всю Сирию и Малую Азию, стояла в шести днях пути от Константинополя. И тут на помощь османам пришла Россия.

Российская армия создала в 1832 году плацдарм к северу от Стамбула, и тут уже европейские державы активно включились в переговорный процесс. В итоге между Египтом и Турцией был заключен Кютайский мирный договор, который, впрочем, в равной степени не устраивал обе стороны, а между Россией и Портой – Ункяр-Искелесийский договор, обязавший два государства приходить друг другу на помощь в случае войны. Также по этому договору «Россия получила наиболее выгодный для нее режим Черноморских проливов. По отдельной секретной статье султан брал на себя обязательство закрывать по требованию России Босфор и Дарданеллы для прохода военных кораблей западноевропейских держав в Черное море»[87].

Недовольство османов и египтян заключенным мирным соглашением привело ко второй турецко-египетской войне 1839–1841 года. Фактически Египет по этому договору оставался вассалитетом Османов, а паша – просто губернатором огромной провинции с правами широкой автономии. Широта же этой автономии, в свою очередь, не устраивала Порту. Мухаммед Али в 1839 голу инициировал новое наступление, которое сначала для Египта развивалось победоносно. Кстати, на тот момент советником командующего турецкой армией был прусский офицер Гельмут Карл фон Мольтке. Поскольку Турция начала обращаться за военными специалистами к маленьким и слабым государствам Германии – таким, как Пруссия, – у которых не было заметных интересов в регионе, но которые обладали знаниями и опытом по организации армии и современными европейскими социальными технологиями. Однако командующий турецкой армии прислушивался не к советам Мольтке, а к предсказаниям астрологов. Что и определило катастрофический для Турции начальный период этой войны.