Звездная дорога - Олег Авраменко

* * *

Я прибыл в Истинный Рим по поручению отца и Амадиса, чтобы от их имени поздравить светского и духовного владык дружественного Дома — императора и вселенского архиепископа — с праздником. С шестнадцати лет я регулярно исполнял такие поручения, это было одной из моих немногочисленных обязанностей как первого принца Света, и, к слову сказать, обязанностью приятной. Мне нравилось, когда меня принимали со всеми королевскими почестями, это льстило моему тщеславию.

А вот кузен Кевин, мой коллега по должности кронпринца, видимо, был не столь тщеславен. Он с завидным постоянством уклонялся от своих обязанностей и делал исключение лишь для праздника Зимнего Солнцестояния в Царстве Света — то ли из уважения к родне по отцовской линии, то ли из-за священного жаркого, приготовленного из мяса жертвенного быка. А если без шуток, то Кевин из кожи вон лезет, так старается поддерживать хорошие отношения с моим отцом. Не знаю, в чём тут дело, но иной раз у меня создаётся впечатление, что в присутствии моего отца Кевин ведёт себя, как полный раскаяния нашкодивший мальчишка… Впрочем, возможно, мне только так кажется. А вот одно не подлежит сомнению: мой дражайший кузен намерен и дальше эксплуатировать Солнечные рудники. Теперь-то я догадываюсь, что он делает с таким невероятным количеством Солнечных Камней. Он просто безумец! Опасный маньяк…

Эта Пасха не была исключением — как обычно, Кевина заменял его брат Шон. И как обычно, делегацию из Срединных миров сопровождала Дейдра, поскольку Шон не был адептом Источника и в ближайшее время не собирался им становиться. Лет пять назад дядя Артур с согласия и одобрения Хозяйки предложил ему пройти посвящение, но он отказался. В новейшей истории Источника это второй случай добровольного отказа от принятия Исконной Силы, порождающей сами Формирующие. Первой была Пенелопа, которая откровенно заявила, что её пугает ответственность, и вообще, ей ни к чему такое могущество. Шон ничем не аргументировал свой отказ, он просто ответил «нет» и извинился перед отцом, что не оправдал его надежд.

Лично мне кажется, что Шон решил не рисковать. Он был доволен своей жизнью, доволен собой и не хотел ничего менять. Шон обладал уникальным даром жить в мире со всем миром, у него не было ни одного врага или недоброжелателя, и, на мой взгляд, он единственный из детей Артура и Даны, кого можно без всяких оговорок назвать нормальным. Остальные же, мягко говоря, со странностями. Особенно Кевин.

Главным увлечением Шона была сравнительная история. Он занимался анализом разных исторических линий, изучал так называемые поворотные точки и каналы воздействия одних миров на другие. Недавно Шон предложил оригинальную теорию инверсного резонансного эффекта, который как бы предвосхищает события глобального масштаба. Другие историки раскритиковали его теорию в пух и прах, а аргументы в её пользу назвали притянутыми за уши. Следует признать, что они действительно были слабенькими и допускали двоякое толкование, однако я располагал таким убедительным доказательством правоты Шона, опровергнуть которое или как-то иначе истолковать не представлялось возможным. Экспериментируя с лучевым пистолетом, я установил, что уже при ускорении времени с коэффициентом 1,15 он начинает давать сбои — то и дело «промахивается», пытаясь «ухватить» Формирующие, а наиболее стабильно работает в мирах, где время течёт чуть медленнее Основного Потока, к примеру, на той же Земле Юрия Великого. Таким образом, когда родился мой прапрадед, король Артур, в мире Бельфора шёл семнадцатый век, в самом крайнем случае, был конец пятнадцатого… и тем не менее там жил свой король Артур! Жил и правил бриттами в пятом столетии от Рождества Христова. На следующий день после освобождения Бельфор заявил, что понял, почему имя Пендрагон и словосочетание «красный дракон» показались ему знакомыми. Покопавшись в своём покетбуке, он предъявил мне один древний (в его представлении) роман о рыцарях Круглого Стола. Довольно подробные исторические комментарии к нему не оставляли места для сомнений — действительно, один из резонансных двойников короля Артура Пендрагона появился на свет раньше своего прообраза. Однако я не спешил радовать Шона. Судя по всему, не собирался этого делать и Кевин…

По своему обыкновению, Дейдра доставила брата с сопровождающими его лицами в Солнечный Град, немного поболтала с нами о том о сём и вернулась обратно (как и Кевин, она избегала пышных торжеств, делая исключение только для своих собственных свадеб). Дальнейший путь мы с Шоном и сопровождающими нас лицами проделали вместе и прибыли в Дом Теллуса раньше назначенного срока — в таких случаях лучше поторопиться, чем опоздать. Гостеприимные хозяева предложили нам отобедать и передохнуть пару часиков, но мы, я и Шон, предпочли пассивному отдыху активный и решили прогуляться по предпраздничному Риму, колыбели христианской цивилизации.

На улицах нас многие узнавали и приветствовали, но, следует отдать теллурианцам должное, никто не навязывался нам в собеседники, гиды или попутчики. Мы шли неторопливо и говорили о всяких пустяках; при этом мне не приходилось, обращаясь к Шону, задирать голову. Хотя он тоже был выше меня, но не настолько, чтобы я чувствовал себя рядом с ним недомерком. Шон больше походил на свою мать, чем на отца: у него были курчавые рыжие волосы и зелёные глаза, а его лицо было красиво не суровой, жёсткой красотой дяди Артура, а мягкой и кроткой — от тёти Даны. Таким же был и его характер — я бы назвал его золотым. Будь у Дейдры такой характер… Впрочем, тогда бы она была идеальной — а ведь недаром говорят, что идеальная женщина хуже фурии. Пожалуй, беда Дейдры как раз в том, что она чересчур хороша. Мужчины бегут не от неё как таковой, а скорее от собственных недостатков, которые становятся слишком явными в её присутствии. Для многих это невыносимо. Даже не для многих, а для подавляющего большинства мужчин.

— Твоя сестрёнка расцвела, — сказал я Шону. — Она всегда дивно выглядит, но сейчас просто сияет от счастья.

— Точно так же она сияла, когда была с тобой, — заметил Шон. — Жаль, что у вас ничего не получилось. Боюсь, с Мелом у неё не всерьёз и не надолго.

— Можно подумать, что со мной было иначе.

— Можно подумать, — повторил Шон с утвердительной интонацией. — Тебе никто не говорил, мой дорогой Ромео, что ты разбил её сердце? Если бы с тобой у неё не было ничего серьёзного, она бы так не переживала из-за вашего разрыва. Даже Кевин сказал…

Он умолк, так и не закончив своей мысли, а я презрительно фыркнул:

— Даже Кевин, подумать только! Тоже мне авторитет!

Шон внимательно посмотрел на меня.

— Вот уж не пойму, — проговорил он в задумчивости. — Чем тебе так насолил Кевин? Что ты имеешь против него?

— Да ничего не имею, — ответил я, небрежно пожав плечами. — Просто он ненормальный.

— Ну и что? Даже если он ненормальный, тебе-то какое дело? Его одержимость замужними блондинками, это его личное горе. Я не думаю, что ты принимаешь близко к сердцу беды несчастных обманутых мужей. Здесь что-то другое — но что? Почему бы тебе не обратиться за помощью к своему отцу?