Увековечено костями - Саймон Бекетт

Голос Эллен вернул меня в реальность:

— Правда, что люди говорят? О трупе?

— А что они говорят?

Она осторожно промокала порез.

— Что произошло убийство.

Благодаря Фрейзеру не было смысла отрицать факт, известный каждому, и все же мне не хотелось говорить на эту тему, даже с Эллен.

— Извините. Не следовало спрашивать, — выпалила она. — Просто не могу поверить, что у нас такое могло случиться. В баре только это и обсуждают. Никто понятия не имеет, кем могла быть жертва, не говоря уже о преступнике.

Я пробурчал что-то невнятное. Такого развития дел мы и пытались избежать. Теперь сплетни и слухи заполнят вакуум, образованный отсутствием фактов. Будут толочь воду в ступе и сеять подозрения. Единственный человек, кому это на руку, — убийца.

— Так вы собираетесь приехать на Руну в следующий отпуск? — спросила Эллен, пытаясь разрядить атмосферу.

Я засмеялся. Было больно.

— Не смешите меня.

Эллен улыбнулась:

— Скажите, с вами всегда происходят такие истории?

— Обычно нет. Должно быть, несчастливое место.

Улыбка сошла с ее лица.

— Это точно.

— А вы? — поймал я удачный момент. — Вам здесь нравится?

Она переключила все свое внимание на порез.

— Тут не так уж плохо. Летом чудные ночи. Восполняют дни, как сегодня.

— Но… — подтолкнул я.

— Но… остров у нас маленький. Постоянно видишь одни и те же лица. Заезжает пара подрядчиков и случайный турист, и все. И в материальном плане приходится бороться за выживание. Иногда мне хочется… впрочем, не важно.

— Продолжайте.

Лицо Эллен омрачилось грустью, которую она обычно скрывает.

— Мне хочется уехать отсюда. Покинуть это место, отель, остров, забрать Анну и уплыть. Все равно куда. Чтобы там была приличная школа, магазины и рестораны, где тебя никто не знает, где ты не знаешь никого.

— И что же вас останавливает?

Она отрешенно покачала головой:

— Все не так просто. Я выросла на Руне, у меня здесь все. Куда я подамся?

— Эндрю Броуди сказал мне, вы учились в колледже. Так воспользуйтесь своими знаниями.

— Наплел историй, да? — Эллен не знала, злиться или смеяться. — Да, пару лет я провела в кулинарном колледже. Там научилась оказывать первую помощь и узнала всякие правила безопасности. Воображала себя поваром. Заболел отец, и мне пришлось вернуться. Думала, на время. Затем родилась дочь, ее надо было содержать, а тут не такой большой выбор работы. Поэтому, когда умер отец, я продолжила заправлять отелем. — Эллен подняла бровь. — Вы не спрашиваете меня?

— О чем?

— Об отце Анны.

— Нет, пока вы держите антисептик у моей раны.

— Вот и ладно. У нас не было будущего. — Судя по тону, тема была закрыта. — Что еще рассказал вам Эндрю Броуди?

— Немного. Боюсь, если проболтаюсь, его больше сюда не пустят.

— На этот счет не волнуйтесь, — рассмеялась Эллен. — Анна его обожает. Я тоже, только вы ему не говорите. Он и так слишком о нас печется.

Она замолчала, обдумывая что-то.

— Вам известно про его дочь?

— Да, он поделился со мной.

— Вы, должно быть, ему понравились. Обычно Эндрю об этом не заговаривает. Кажется, девчонка была своевольной. Сложно представить, каково ему живется в неведении, что с ней произошло. Он пытался найти ее, когда ушел в отставку, но так и не смог. В итоге поселился у нас. Не поймите неправильно, но в каком-то смысле это пошло ему на пользу. Дало новый толчок в жизни. Некоторые люди не созданы для пенсии, и Броуди один из них. Наверное, был отменным полицейским.

Я тоже так считал. Мне повезло, что он здесь.

Эллен бросила окровавленный тампон в чашу.

— Готово. Вам сейчас не помешает принять теплый душ и лечь спать. Дам вам мазь для ожогов.

Неожиданный порыв ветра ударил по отелю, сотрясая все здание. Эллен навострила уши.

— Ураган набирает силу, — сказала она.

Дождь лил остаток ночи, превращая клуб в неровную насыпь серо-черного пепла. Поднимавшиеся струйки дыма тотчас уносил ветер. Один край остался целым, там нелепо торчали несколько метров обугленных досок. Местами прорисовывались узнаваемые формы: стальной шкаф, выигравший схватку с огнем, скелет ножек стула, выступавших из пепла подобно мертвым веткам в грязном сугробе.

Мрачное зрелище обрамляли темные, тяжелые тучи, скрывавшие вершины холмов. Дождь лил стеной и хлестал землю с нарочитой злостью.

Мы с Броуди и Фрейзером приехали к клубу, как только рассвело. Я был изможден. Спал меньше четырех часов, все болело. Плечо неумолимо ныло, изрядно пострадав при пожаре. Я с трудом узнавал себя в зеркале, пока брился утром. Кожа на лице обгорела от жара, покрылась ссадинами от осколков. Брови и ресницы слиплись, придавая лицу странное выражение изумления.

И все-таки, как отметил Страчан, могло быть хуже.

Броуди с Фрейзером стояли в сторонке, пока я осматривал тлеющие руины. По правилам следовало дождаться пожарного инспектора, чтобы он подтвердил безопасность каркаса, но когда он появится… Я не тешил себя иллюзиями, что останки Дженис Дональдсон переживут вторую кремацию.

Однако надо было убедиться своими глазами.

Дождь барабанил по пеплу, делая из верхнего слоя черное месиво. И все же не до конца уничтожил огонь. Дерево тлело изнутри. Я ощущал тепло лицом, пока спина мерзла от холода.

— Думаете, есть шанс хоть чему-то уцелеть? — спросил Броуди.

— Вряд ли. — Голос был по-прежнему хриплым от дыма.

Фрейзер с раздражением вздохнул. Под дождем он выглядел жалко.

— Так зачем туда лезть?

— Чтобы знать наверняка.

В бывшей больнице среди пепла виднелся черный угол моего кейса. Он был открыт, и все содержимое обуглилось. Прямо за ним находился стальной стол, где я работал над черепом Дженис Дональдсон. Стол лежал на боку, наполовину погребенный под обломками крыши. Ни черепа, ни челюсти. Я и не надеялся. Прокаленные кости превращаются в пыль от любого удара. Пара зубов могли сохраниться, не более. В любом случае придется ждать, пока приедет команда судебной экспертизы и просеет пепельную массу. Для надлежащего расследования моих сил не хватит.

Стерев с лица грязь, налипшую с порывом ветра, я стал осторожно пробираться к холодильнику. Там лежала рука жертвы, и она могла уцелеть благодаря изоляции. Не тут-то было. Расчистив доски, я увидел почерневшую дверцу: резиновые прокладки расплавились, и она открылась настежь, предоставив все содержимое на съедение пламени. От руки Дженис остались лишь косточки, опаленные до цвета жженого сахара. Пальцы выпали из фаланг после сгорания соединительных тканей. Они лежали на верхней полке, еще горячие. Я достал их, подождал, пока слегка остынут, и положил в пакеты, прихваченные в отеле. Затем вернулся к Броуди с Фрейзером.