Каждые пятнадцать минут - Лиза Скоттолайн

– Хорошо. – Ханна взяла вилку и, склонив голову, начала возить ею по тарелке, пока Эрик мыл сковородку в раковине. Эрик знал, что она сейчас обдумывает его слова, осмысливает их, «пережевывает» – но не в клиническом смысле. Она их перерабатывала – как всегда делал он сам.

– Ну что, как омлет? – Эрик сел за стол на свое место и взял в руки вилку.

– Вкусно. – Ханна посмотрела на него, держа вилку зубцами кверху – вилка казалась непропорционально большой в ее маленькой руке. – Представляешь, пап…

– Что? – Эрик проглотил кусочек омлета, который был очень вкусен – все благодаря молоку со сливками.

– Мы с мамой переезжаем жить в дом к Брайану и Мишель.

Эрик потерял дар речи.

Ханна моргнула за своими очками.

– Но я не должна ныть из-за этого. Потому что у них есть бассейн.

Все время, пока Эрик ехал на работу, он пытался осмыслить тот факт, что Ханна и Кейтлин переезжают к новому приятелю Кейтлин. Это все было как-то слишком быстро для Кейтлин и, несомненно, не на пользу Ханне, хотя он и старался утешить себя мыслью, что зато ему это даст дополнительные преимущества. Он не мог перестать думать об этом, паркуя машину в гараже, входя в больницу, идя по красивому вестибюлю в зал совещаний, где собиралась Комиссия по лекарственным средствам больницы. Он всегда терпеть не мог подобные совещания, но это входило в обязанности заведующего отделением.

Эрик постарался выкинуть мысли о Ханне и Кейтлин из головы, когда занял свое место за длинным столом вместе с другими членами Комиссии. Комиссия состоял из восьми заведующих отделениями, фармацевта больницы и представителя юридического отдела Майка Брейзеля, который не обладал правом голоса. В их компетенцию входило решать, какие лекарства будут использоваться в больнице, и сегодня они собрались как раз для того, чтобы решить вопрос с новым средством для снижения уровня холестерина, «Ростатином», который только что получил одобрение Управления по надзору за лекарственными средствами. Перед каждым членом Комиссии стояла бутылочка воды без этикетки, упаковка леденцов и открытый лэптоп, а еще – глянцевый рекламный буклет «Лаборатории Уэйчер», компании, которая выпускала «Ростатин».

Эрик вошел в зал, когда заведующий кардиологией Моррис Брекслер как раз начал представлять новое лекарство. Моррис буквально дословно повторял информацию, представленную компанией «Уэйчер» – Эрик не уставал удивляться тому, сколько времени на таких совещаниях уходило на выслушивание того, что он вполне мог бы прочитать самостоятельно.

Пока Моррис бубнил, Эрик листал рекламный буклет по «Ростатину» – он был очень яркий, глянцевые страницы пестрели разноцветными заголовками. Это было одно из самых дорогих изданий, какое Эрик вообще когда-либо видел, а Моррис рекламировал препарат почти с тем же пылом, что и официальные представители фирмы-производителя, которые в конференц-зал не допускались и ждали за дверью. Теоретически они находились там для того, чтобы ответить на вопросы членов Комиссии, если вдруг они возникнут, но на самом деле их целью было оказывать давление на членов Комиссии, чтобы было принято благоприятное для них решение.

Эрик обвел взглядом собравшихся.

Моррис был примерно ровесником Эрика, но вел себя так, словно был гораздо старше, да и выглядел соответственно. У него были всегда безупречно постриженные пшеничные волосы, маленькие глубоко посаженные глазки, длинный нос, а на лице круглый год красовался загар игрока в гольф, который придавал ему особо преуспевающий вид.

– В целом, – говорил Моррис, – «Ростатин» является более эффективным статином, чем «Розувастатин» или «Аторвастатин». Он показывает лучшие результаты, и нам в кардиологии это средство необходимо. Что ж – у кого-нибудь есть вопросы?

– Да. – Эрик постарался, чтобы голос не выдал его раздражения. – Я пытаюсь понять – зачем нам вообще новый статин. «Ростатин» по сравнению с «Росувастатином» и «Аторвастатином» гораздо дороже, и у них более длинный послужной список. Я не понимаю, зачем эта бесконечная гонка за новым и последним – притом что побочные эффекты еще толком не изучены. Я бы не хотел лишний раз рисковать. И не понимаю, зачем нам это делать.

– Никак не могу согласиться. Как зачем нам это? – Моррис поднял руки в недоумении, оглядывая присутствующих. – Я думаю, очень важно, чтобы наша больница находилась в авангарде новейших достижений медицины. Как может наша больница использовать статин прошлого поколения?

– Может. Потому что он безопаснее и надежнее, – ответил Эрик спокойно.

Моррис поправил свои очки в черной оправе и нахмурился.

– Эрик, вы прочитали материалы, которые я вам прислал?

– Да, прочитал.

– Тогда я не понимаю, почему у вас остались какие-то сомнения относительно «Ростатина».

– Правда? – Эрик повернулся к своему лэптопу и открыл один из присланных ему документов. – Как раз таки в присланных вами документах есть данные, что «Ростатин» вызывает мышечную атрофию, причем на макроуровне, и я совсем не уверен, что лечебный эффект этого лекарства стоит таких жертв. Со своей стороны, я очень хорошо понимаю, что мозг нуждается в холестероле для правильного функционирования. И тут появляется препарат, который, по уверениям компании-производителя, снижает уровень холестерола с двухсот до ста девяноста единиц. На мой взгляд, это не что иное, как обыкновенное выкачивание денег. И компания хорошо знает алгоритм этого действия.

Моррис покачал головой.

– Вряд ли можно обвинить «Уэйчер» в попытках выкачивания денег. Они отвечают за свою продукцию – у них все прозрачно. И главное – ведь «Ростатин» рекомендован Управлением по надзору за лекарственными средствами, так что нам и думать не стоит, применять ли «Ростатин» у нас.

Эрик прекрасно знал, как даются такие рекомендации Управлением.

– Моррис, мы с вами оба знаем, что Управлению для утверждения достаточно двух положительных испытаний. А в статье, которую я обнаружил и прислал вам, упоминается, что у «Уэйчер» есть, оказывается, и два отрицательных испытания. – Эрик указал на буклет. – Я не увидел ни слова о негативных результатах в этом буклете, зато здесь говорится о четырех испытаниях с положительными результатами. Почему же компания-производитель не сообщает нам об отрицательных результатах?

– Это… конфиденциальная информация. Коммерческая тайна и все такое.

Моррис снова поправил очки на носу.

– Но если так – почему же положительные результаты не являются коммерческой тайной? В любом случае они должны были бы поставить нас в известность об этом, прежде чем мы начали бы использовать «Ростатин» в больнице. Я гарантирую им, что не собираюсь создавать конкурирующую фармацевтическую фирму.

Все, кроме Морриса, засмеялись, а Эрик подумал – уже не являются ли правдой слухи, которые ходили о Моррисе: что он в кармане у «Уэйчер» – причем буквально. Заведующий кардиологией построил себе загородный дом в Миртл-Бич и отправил троих детей в частные школы. Все сидящие за столом прекрасно знали, сколько он зарабатывает в больнице, знали и то, что его жена не работает. Никто точно не мог сказать, откуда у него дополнительные доходы, но и утверждать, что источником их не является большая фармацевтическая фирма, тоже было нельзя.