Реминискорум. Пиковая дама - Лена Климова

– Мой отец умирает от оспы, он уже при смерти. Говорят, ты умеешь творить чудеса… Пожалуйста, прошу тебя, спаси его! Заклинаю всем святым…

– Мирелла, иди домой. Он уже здоров.

– Уже здоров?..

– Да.

– Как ты делаешь это? Я знаю, ты многим помогла, но как? Может, на твоей стороне нечистая сила? Говорят…

– Ты ничуть не меняешься, Мирелла. Столько лет прошло, уже не глупая девчонка, а все такая же сплетница. Я обычная девушка, просто научилась отводить сердцем и руками любую беду.

– Твоего отца считали колдуном… он водился с зеркальщиком Джерардо… А ты живешь в его доме – и творишь чудеса… Еще и расцветаешь с каждым днем… Что же мне думать?

– Подумай о том, что твой отец здоров. И иди скорей домой.

– Спасибо…

Темнота.

– Заклинаем: откройте дверь и выдайте нам еретичку и богоотступницу!

– Нет! Не впущу! Отец, помоги мне!

– Бруно, отойди… Не смей, мальчишка! Хочешь разделить ее судьбу?

– Но они убьют ее, отец! Убьют ни за что! Она не ведьма!

– Немедленно откройте или мы сломаем двери!

– Отец, пусти! Пусти меня! Нет!

Они пришли за мной. Отодвинув занавеску, я вижу тени, надвинутые на лбы черные капюшоны, свет факелов. Неужели конец? Неужели я погибну – вот так, только начав жить?

Зеркало. Нужно спрятать зеркало. Вот сюда, в стол под трюмо. Где мои карты? Как руки дрожат, мне страшно… Выберу три карты. Раз, два, три… Теперь смешаю. Готово. Они не откроют ящик, пока не выложат эти карты на стол. Если суждено, пусть тайна зеркала умрет вместе со мной. Я не позволю им забрать Бруно, моего бедного Бруно…

Дверь срывается с петель. Слышу топот тяжелых ног, удары и крики. Надеюсь на спасение. Понимаю: спасения не будет. Это конец.

* * *

Зеркало померкло. Смутные фигуры в плащах с капюшонами исчезли. Крики и плач утихли.

– Грета, ты заметила? – неуверенно спросил Борис. – Эта девушка – словно твоя копия. Как младшая сестра. Те же волосы, только не красные, те же глаза…

– Просто совпадение, – отмахнулась Грета. – Не бери в голову, как будто в первый раз. Помните белого медведя? Каждому из нас почудилось, что именно им медведь и позавтракал.

– Вот именно: каждому, – возразил Алексей. – А сейчас… У нее действительно было твое лицо. Я тоже видел.

– И я, – кивнула Вера. – Правда, толку нам от этого никакого. Имени так и не узнали, что дальше делать – неизвестно.

– Отчего это? – вмешался Вергилий, который нетерпеливо подпрыгивал вверх-вниз. – Вовсе нет! Имя поищем в другом воспоминании, а отсюда заберем зеркальце, магический талисман. Воспоминание не зря его нам показало – оно поможет нам в дальнейшем.

Борис закатил глаза:

– Какое зеркальце? Сколько лет с тех пор прошло. Его наверняка здесь нет.

– Ох! – Вергилий всплеснул прозрачными руками. – Первое впечатление меня не обмануло: вы на редкость непонятливы, друзья! Мы находимся в воспоминании, и зеркало в нем лежит там, где его оставила Госпожа: в столе под трюмо.

Вера приблизилась к трюмо и вгляделась в карты:

– Интересно, что значат эти фигуры?

– О неразумные! – Вергилий надулся, как воздушный шар. – Не ведать о театре памяти – смехотворное невежество, но не слыхивать о картах Таро – непростительная глупость! Как же в вашем времени узнают о будущем? Как обращаются к судьбе за советом?

– Всего-навсего пользуются собственными мозгами, а не магической белибердой, – буркнул Борис себе под нос. Болтливый и высокомерный дух-проводник, как и все трепачи и хвастуны, с каждой минутой нравился ему все меньше и меньше.

– Ну простите, что я не цыганка и не гадалка, – хмыкнула Вера. – Ребята, кто-нибудь разбирается в этих картах?

Алексей помотал головой:

– На выставке такие были. Аудиогид рассказывал что-то про их историю, но я не запомнил…

Борис кивнул, подтверждая, что и от него здесь толку немного. Грета, закусив губу, неуверенно сказала:

– Я кое-что помню… Ну-ка…

Разложила карты веером на трюмо. Обвела друзей взглядом:

– Нам нужны три штуки, верно?

– Да, – отозвался Борис. – Я помню, она считала: раз, два, три.

– Хорошо. – Грета нахмурилась, разглядывая карты. – Загвоздка в том, какие выбрать. Их тут несколько десятков.

– А вариантов расклада, стало быть, миллионы, – подытожил Борис. – Тогда мы крепко влипли. Застрянем тут до скончания веков.

– Воспоминания, друзья мои, – заговорил Вергилий, – нам должны помочь ее воспоминания. В них подсказка.

Грета вздохнула:

– Мы слишком мало знаем. У каждой карты Таро есть свое значение, но дальше все зависит от расклада… Ладно, давайте попробуем. Например… – она перемешала карты. – Императрица – это она; Император – ее возлюбленный; и Смерть – близкое будущее. Ну вот…

Грета разложила карты на трюмо. Что-то заскрежетало. Череп лося сорвался с места и ухнул вниз; чуть не долетев до пола, развернулся и медленно, как исполинский шмель, помчался прямиком на Веру. Та еле увернулась:

– Ой, мамочки!

Борис с трудом поймал череп за ветвистые рога и язвительно спросил Вергилия:

– Ну и как это понимать?

– Похоже, что расклад неверный! – развел руками Вергилий.

– Вот так дела. – Борис уселся верхом на брыкающийся череп, удерживая его меж коленей. – Будем надеяться, что за следующую ошибку эта ведьмовская комната не накормит нас лягушачьими лапками.

– Может быть, не Смерть, а Повешенный? – предположила Грета. – Символ испытания, безвыходной сложности… Инквизиторы, суд… Кажется, подходит.

Новая карта легла на стол. Из шкафа с ревом вырвалась книга и вцепилась в ногу Алексея. Тот деловито поправил очки, без особого труда стряхнул ее и передал Борису:

– Пополнение в твой зоопарк. И в наш список неудач. Я предпочитаю книги, которые захватывают, а не которые кусают.

– А карта Влюбленные, – спросила Вера, – что она означает?

– Кажется, это решение, принимаемое всей душой, – пояснила Грета. – Или важный жизненный выбор. Не уверена, но… давай попробуем.

Через миг в шкафу со звоном взорвалась стеклянная склянка. Друзья шарахнулись в стороны. Склянка обрызгала Алексея густой зеленой жижей, которая неприятно воняла болотной гнилью.

– Фу, какая дрянь! – взвыл Алексей, отряхиваясь. – Все шишки мне! Не знаю, что там насчет лягушачьих лапок, но теперь я всерьез опасаюсь превратиться в жабу. И кому-то придется меня целовать.