Брекен и Ребекка - Уильям Хорвуд

довольно тягостно. Брекен отметил, что в этом году здесь поселилось неслыханное множество молодых кротов. Им не удалось занять участки в пределах основной системы, поскольку каждый из ее обитателей расширял собственную территорию, и многие из них оказались вынуждены отступить к склонам, где почва всегда была скудна пищей, и влачить довольно-таки жалкое существование среди заброшенных туннелей, оставшихся там еще со времен давнишнего переселения кротов, обитавших некогда в Древней Системе. Эти молодые кроты отличались худобой и боязливостью, что казалось характерным для тяжелого периода, который переживала вся система. Многие из них, едва заметив приближение Брекена и Босвелла, кидались наутек и прятались.

— Вся система разваливается на части, — проворчал Брекен, видя, как разбегаются в страхе кротыши. Он начисто позабыл о том, что и сам когда-то точно так же робел при встрече с крепкими взрослыми самцами. Если бы Босвелл появился в этих краях один, все наверняка сложилось бы иначе, ведь он никому не внушал своим видом страха.

В норе, принадлежавшей некогда Халверу, так никто и не поселился, и они добрались до древних туннелей по проходу, проложенному в свое время Мандрейком сбоку от изображения совы. Босвелл признался Брекену в том, что Ребекка рассказала ему об их путешествии к центру Древней Системы, и в том, что они вместе обнаружили под Камнем, решив, что больше об этом умалчивать нельзя. Узнай Брекен об этом до разговора со Стоункропом, он бы наверняка разозлился, а теперь он даже обрадовался.

— Так, значит, она тебе рассказала? Да, все это правда, только сейчас эти события кажутся мне такими далекими, будто в них участвовал кто-то другой. К прошлому нет возврата, Босвелл.

Вообще говоря, их привела сюда необходимость выяснить, как обстоят дела с пропитанием в Древней Системе, но они довольно быстро убедились в том, что здесь с едой так же плохо, как и в других местах, и тогда Брекен повел Босвелла в долгую экскурсию по туннелям.

Они провели там три дня, в течение которых Босвеллу удалось узнать о Брекене больше, чем за все предыдущее время. Они побывали у обрыва — на месте, где Брекену впервые удалось проникнуть внутрь системы, — добрались по проходному туннелю до ее центра, побродили по разным ходам, заглядывая в норы, которых даже Брекен не видел прежде.

Брекен описывал события прошлого просто и точно, и порой казалось, что он говорит не о себе, а о ком-то другом, но ему удалось передать в рассказе ощущения страха и радости, которые он испытал, когда впервые принялся исследовать систему.

— По сути дела, смотреть тут особенно не на что: заброшенные ходы и норы, только и всего. Интерес представляет только центральная часть системы... и, пожалуй, я покажу ее тебе, прежде чем мы отправимся в обратный путь, — сказал Брекен, чуть-чуть лукавя: он заметил, в какой восторг приводило Босвелла все, что встречалось им на пути, а чувство радостного возбуждения всегда бывает заразительным.

Когда они наконец добрались до Грота Темных Созвучий, обоих охватил радостный трепет, и они помчались навстречу отголоскам эха, резвясь, как малыши. Босвелл заметил, что к Брекену вновь вернулось доброе расположение духа, словно ему стало легче, когда он покинул основную систему. Возможно, по натуре он был склонен к одиночеству и корень всех проблем заключался в том, что в Бэрроу-Вэйле он не мог ни минуты провести в покое.

Грот выглядел почти как прежде, только вход в туннель, который вел к самому сердцу системы, оказался засыпан после того, как там побывал Мандрейк, а среди земли и камешков валялись кости погибших в схватке боевиков. Впрочем, появился какой-то новый проход, без сомнения проделанный Мандрейком за время, пока он в одиночестве жил среди этих туннелей.

Когда Брекен впервые очутился в гроте, он показался ему неприятным и даже опасным, но теперь царившая в нем атмосфера не произвела на него тягостного впечатления. Он показал Босвеллу рельефные рисунки на стенах, сложные извилистые линии которых сплетались друг с другом, становясь все глубже и четче по мере приближения к центру, где по-прежнему находилось изображение грозной совы. И как он только мог испугаться всего этого?

— Знаешь, что я обнаружил? — сказал Брекен, удивившись своей способности спокойно разговаривать в том месте, которое некогда повергало его в ужас. — Если мычать или напевать определенным образом, звуки будут возвращаться к тебе.

Он только было собрался показать Босвеллу, как это делается, но тот вдруг бросил на него предостерегающий взгляд, приподнял лапу и негромко сказал:

— Осторожней, Брекен. Ты сам не понимаешь, с чем столкнулся.

Брекен заспорил с ним, но, как уже порой случалось, лицо Босвелла приобрело столь суровое выражение, что слова застряли у Брекена в горле. Он открыл рот, но тут же закрыл его и принялся слушать Босвелла.

— Над созданием этой стены трудилось не одно поколение кротов, которых посетила благодать. Она призвана внушать надежду и служить предостережением. Действительно, как ты случайно обнаружил, если издавать напевные звуки, часть силы, скрытой в этих древних письменах, высвобождается. Стена, подобная этой, есть в Аффингтоне, а также в каждой из семи избранных систем. Находясь рядом с ней, следует соблюдать осторожность. Подступы к такой стене всегда охранял страж, наделенный не только богатырской силой, но и большой душевной мудростью. Говорят, ему не дозволялось покидать свой пост даже в случае стихийного бедствия или катастрофы.

Брекен вспомнил, как напугался, обнаружив скелет крота у входного отверстия в середине стены, седьмого по счету. Так, значит, это был скелет стража, а в Древней Системе когда-то разразилось нечто ужасное, но он остался на своем посту. Брекен ощутил отголоски былого трепета, увидев, как преобразился Босвелл, когда они оказались рядом со стеной: если прежде он видел в нем друга и помощника, то теперь стал относиться к нему как ученик к учителю.

— А для чего нужна эта стена? — с некоторой робостью спросил Брекен.

— Она служит для защиты наиболее сокровенной части системы, в которую ведет вот этот вход. За этими письменами скрыты голоса кротов, живших в далеком прошлом, и, чтобы заставить их звучать, нужно произнести заклинание на древнем языке, который полагается знать каждому из кротов-летописцев, хотя в наше время, к сожалению, им владеют далеко не все из них. Будь я и сейчас летописцем, в силу данных мною обетов я не смог бы рассказать тебе об этом, и ты не услышал бы заклинания. Но теперь, Брекен, я начинаю понимать, что мудрость Камня безгранична, а пути