Крестовые походы в Палестину (1095-1291). Аргументы для привлечения к участию - Валентин Портных

Но как стоит интерпретировать появление в битве именно этих святых, а не каких-нибудь других? Любопытно, что, как пишет К. Эрдманн, святые Меркурий и Теодор, равно как и святой Деметрий, были восточ-нохристинскими «военными» святыми и были малоизвестны на Западе[426]. В одном из византийских источников VII в., написанном Иоанном, архиепископом Фессалоники, содержатся две чудесные истории, связанные с вмешательством святого Деметрия в боевые действия[427]: таким образом, он уже и до крестовых походов мог представляться в Византии как их участник. Подобно этому, святой Теодор, согласно истории Льва Диакона, появился на белом коне по просьбе Девы Марии во время битвы при Доростоне с князем Святославом (971 г.)[428]. Святого Георгия, правда, почитали до крестовых походов и на Западе, однако не как воина, а как мученика за веру[429]. Конечно, Готфрид Малатерра описывает в «Деяниях Роджера графа Калабрии и Сицилии и герцога Роберта Гвискара, его брата» (De rebus gestis Rogerii Calabrie et Sicilie comitis et Roberti Guiscardi ducis fratris eius), хронике, повествующей об истории норманнской Южной Италии, как святой Георгий помог в бою против сарацинов при Черами (1063), однако эти сведения ненадежны, поскольку его труд был написан уже после начала первого крестового похода[430]. Нужно также заметить, что К. Эрмданн, а вслед за ним и Е. Лапина[431] немного выдают желаемое за действительное и допускают неточность: если мы обратим внимание на процитированный Лапиной фрагмент хроники, мы увидим в ней повествование о явлении во время битвы некоего воина со сверкающим оружием и на белом коне, увидев которого все стали восклицать: «Бог и святой Георгий!». И более ничего. Иначе говоря, остается лишь предполагать, что воин был принят окружающими за святого Георгия. Вместе с тем стоит отметить: если войско приняло «сверкающего воина» за святого Георгия, значит, его воспринимали как «военного» святого.

Некоторым исключением здесь может показаться святой Маврикий: культ мученика-предводителя фиванского легиона был распространен на Западе именно как культ «военного святого» с первой половины XI в., т. е. задолго до крестовых походов. В том числе имеются сообщения о его личном присутствии в битвах[432]. Но здесь стоит не забывать о том, что хроника Роберта Реймсского является производной от «Деяний франков», откуда история о белых войсках получила распространение, а информация о Маврикии, отсутствующая где-либо еще, могла попасть туда по принципу «испорченного телефона».

Согласно предположению Е. Лапиной, появление византийских «военных» святых в хрониках первого крестового похода было неслучайным: их действия на стороне франков были в интересах антивизантийской позиции предводителя отряда крестоносцев из норманнской Италии Боэмунда Тарентского, которому была в основном и посвящена хроника «Деяния франков»[433]. В частности, между Боэмундом Тарентским и византийским императором Алексееем Комнином были разногласия по поводу прав на завоеванную крестоносцами Антиохию, в битве за которую святые, собственно, и явились. Чудо можно было интерпретировать следующим образом: теперь традиционно византийские военные святые работают на латинян, а не на греков, причем во время взятия Антиохии[434]. Иначе говоря, даже византийские святые косвенно указывают на то, кому владеть городом.

К рассуждениям о белых войсках при Антиохии стоит добавить: на материале повествований о первом крестовом походе были найдены еще некоторые упоминания прямой небесной поддержки. Раймунд Анжильский сообщает о том, что во время продвижения крестоносцев по Малой Азии впереди войска шли некие два рыцаря в блестящих доспехах (duo équités armis coruscis… exercitum nostrum precedentes), видя которых, турки не решались атаковать их, и это был «чудесный знак» (insigne miraculum[435]. Гийом Тирский, хронист конца XII столетия, рассказывает историю об осаде Иерусалима 1099 г., отсутствующую в более ранних хрониках. В войске видели какого-то белого воина, который повелевал другим воинам вернуться и продолжить атаку, в результате чего последние воспряли духом[436]. Подробностей о том, кто это был, мы не знаем. Анонимная Gesta Francorum Hierusalem Expugnantium, переработка хроники Фульхерия Шартрского, сообщает о неких двух всадниках в белом на белых лошадях, преследовавших сарацинов при переходе через Малую Азию. Говорят, сообщает хронист, что это были Георгий и Деметрий[437]. Historia de via Hierosolimis (около ИЗО г.)[438] сообщает, что во время первого крестового похода Бог помогал крестоносцам неоднократно, направляя своих святых (adiuvante eos Domino… mittente in adiutorium sanctos suos bellatores): многократно Меркурия (Mercurium multotiens), несколько раз Георгия (aliquando Georgium), а также иногда Теодора (necnon et interdum Theodorum), и иногда всех троих вместе с белыми войсками (aliquando totos très сит suis dealbatis exercitibus). Причем видели это не только христиане, но и язычники (videntibus поп solum Christi militibus, sed etiam ipsis inimicis paganis)[439].

Физическое присутствие небесных сил в помощь крестоносцам можно наблюдать и в хрониках последующих походов. Поскольку мировоззрение крестоносцев чаще всего изучалось на материале первого крестового похода, об этом практически ничего не было известно доселе.