Битва на Липице - Михаил Елисеев

Юрьев-Польской, в окрестностях которого в 1216 году произошла Липицкая битва

Фото автора

Стоит отметить, что большая часть информации, которой мы располагаем о Липицкой битве, содержится в источниках, негативно настроенных по отношению к Георгию и Ярославу. Потому что это в основном новгородские летописи. Примечательно, что такой же подход к делу чувствуется и у В. Н. Татищева, чьи симпатии явно на стороне Константина и Мстислава Удатного. Хотя именно они явились главными виновниками грядущего кровопролития. Один удовлетворял свои нереализованные амбиции, а другой в очередной раз решил с наибольшей выгодой для себя постоять за «правду». И действительно, сколько бы раз Мстислав ни выступал в роли правдоискателя, именно он получал наибольшие барыши. Для него абстрактная «правда» всегда измерялась той выгодой, которую можно получить, сражаясь за нее.

В это тревожное время Георгий и Ярослав не придумали ничего лучше, как закатить для своих бояр и воевод пир. Что само по себе выглядело глупо, ввиду нахождения рядом неприятеля. Если бы Удатный об этом узнал, то он не упустил бы такого шанса и ударил по врагу в тот момент, когда командный состав находился на пирушке. Тогда все бы закончилось гораздо быстрее. Но Мстислав Мстиславич понятия не имел о том, что творится во вражеском лагере, и никто не потревожил покоя разгулявшихся суздальцев. А те гуляли крепко. Вино развязало присутствующим языки, и старый боярин Творимир сказал следующее: «Князья Юрий и Ярослав и вся меньшая братия, которая в вашей воле! Если бы по моей мысли, лучше бы вам взять мир и дать старейшинство Константину. Хоть и видим, что рядом с нашими полками их мало, Ростиславова племени, да князья их мудры, достойны и храбры, а мужи их, новгородцы и смольняне, дерзки в бою. А Мстислава Мстиславича из этого рода вы сами знаете – дана ему от Бога храбрость больше всех. Подумайте, господа». Правда, в Никоновском летописном своде боярин-оппозиционер назван Андреем Станиславовичем, но сути дела это не меняет. Слова были сказаны и требовали ответа.

Но тут поднялся могучий воевода Ратибор, косая сажень в плечах, умелый и опытный боец, и произнес достопамятные слова: «Князья Юрий и Ярослав, не было того ни при прадедах, ни при дедах, ни при отце вашем, чтобы кто-нибудь пришел с войной в сильную Суздальскую землю и вышел цел. Хоть бы и вся Русская земля пошла на нас – и Галичская, и Киевская, и Смоленская, и Черниговская, и Новгородская, и Рязанская, – но никто против нашей силы не устоит. А эти полки – право, седлами их закидаем». Такая речь пришлась по душе братьям Всеволодовичам, а возникшая после слов Творимира зловещая тишина взорвалась от восторженных криков.

В шатре дым стоял коромыслом, меды и вина заморские лились рекой, и тогда слово взял князь Ярослав: «Вот добро само пошло нам в руки: вам будут кони, оружие, платье, а человека кто возьмет живого, тот сам будет убит; даже если в золотом будет оплечье – убей его, а мы вдвое наградим. Да не оставим ни одного в живых. Если кто и убежит из боя не убитый, а мы его захватим, прикажем одних повесить, а других распять. А о князьях, когда будут в наших руках, потом решим». И снова восторженный рев пирующих был ответом князю.

Данную речь летописцы приписывают как Георгию, так и Ярославу, создавая иллюзию того, что приказ об убийстве пленных был отдан обоими братьями. Но вот на что хотелось бы обратить внимание. Дело в том, что в отличие от Ярослава Георгий никогда не был излишне жесток и просто так кровь не лил. Поэтому все, что было сказано выше, было сказано именно Ярославом, это как раз его стиль. Бессмысленная жестокость князя давно уже стала притчей во языцех, другое дело, что Георгий не одернул зарвавшегося брата.

Пир подошел к концу, и княжьи отроки стали выпроваживать из шатра перебравших медов бояр и воевод. Остались только братья Всеволодовичи. И тогда Георгий изложил свою политическую программу по перераспределению княжеских столов на Руси в случае победы над вражеской коалицией: «Мне, брат Ярослав, Владимирская земля и Ростовская, а тебе Новгород; а Смоленск брату нашему Святославу, а Киев дадим черниговским князьям, а Галич – нам же». Практически все историки обвиняют суздальских князей в том, что они делили шкуру неубитого медведя и своим хвастовством накликали беду. Все это так, но мы обратим внимание на другой момент.

Дело в том, что, предлагая такой передел власти, Георгий выступает прямым продолжателем политики своего отца, Всеволода Большое Гнездо. В последние годы жизни Всеволод Юрьевич постоянно пытался наделить своих сыновей уделами за границами Суздальской земли и таким образом сохранить целостность княжества. Но не получилось. Зато теперь, в случае победы, Георгий мог отправить всю свою младшую братию княжить в Новгород, Смоленск и Галич и тем самым сохранить Владимиро-Суздальское княжество от дробления на более мелкие уделы. Оставляя же за собой стольный Владимир и Ростов, великий князь шел по стопам своего старшего брата, поскольку, как и он понимал всю пагубность такого разделения земли. Что же касается Константина, то его, скорее всего, отправили бы в какое-то захолустье, где он и сгинул в безвестности. С другой стороны, великий князь всегда мог рассчитывать на помощь своих братьев, которые благодаря ему получили бы столь богатые волости. Монгольское нашествие было не за горами, и этот факт мог бы иметь решающее значение. Остается только сожалеть, что планам князя Георгия не суждено было сбыться.

После того, как Всеволодовичи обговорили все дела, они целовали друг другу крест на том, чтобы стоять заодно, и запись об этом сделали в крестоцеловальных грамотах. Было решено дать бой Мстиславу и Константину, после чего суздальский посол отправился во вражеский стан, чтобы передать противнику приглашение на битву.

* * *

Что-то похожее происходило и в стане Ростиславичей. Правда, там вино не пили и хвастливые речи не произносили, а занимались исключительно делом. Сначала Мстислав Удатный и Владимир Рюрикович Смоленский взяли с Константина крестное целование, что он им не изменит. После чего устроили военный совет, на котором решили принять вызов Всеволодовичей и подвести войска ближе к их лагерю. Полки союзников стояли в полной боевой готовности, прикрываясь щитами, десятники проводили перекличку ратников. На беду в полках Константина затрубили трубы, которые были услышаны в суздальском лагере.

Сначала Георгий с Ярославом перепугались не на шутку, подумав, что Ростиславичи пошли в атаку, но потом быстро разобрались в ситуации и успокоились. Посовещавшись, братья решили покинуть лагерь и в преддверии решающей битвы отвести войска на более выгодную позицию. Ночью суздальская рать оставила свой боевой стан, перебралась через лесистый овраг, перешла ручей Тунег и поднялась на Авдову гору. Поэтому велико было удивление Мстислава Удатного, когда он с утра повел свое воинство на суздальцев и обнаружил, что враг ушел из лагеря. Новгородский князь распорядился поставить полки на Юрьевой горе, которая возвышалась напротив Авдовой горы, однако от дальнейших активных действий отказался. Противников разделяли заросший густым кустарником овраг и ручей Тунег, и Мстислав не рискнул продолжать наступление.