Битва на Липице - Михаил Елисеев

Тогда он пошел другим путем. Князь решил спровоцировать врага на сражение и отправил к Георгию и Ярославу троих посланников, которые передали братьям слова Мстислава: «Если же не дашь мира, то отступите далее на ровное место, а мы перейдем на ваш стан, или же мы отступим к Липицам, а вы займете наш стан». Однако Мстислав Мстиславич напрасно старался, поскольку Георгий на провокацию не поддался и дал посланцам от ворот поворот: «Ни мира не приму, ни отступлю. Пришли через всю землю – так разве этой заросли не перейдете?» Мало того, по приказу великого князя Авдову гору укрепили частоколом и плетнем, что создало еще большие трудности для наступающего противника. И, тем не менее, Георгий и Ярослав ожидали ночной атаки со стороны неприятеля: «Могут напасть на нас ночью».

Но Удатный был не из тех людей, которые спокойно сидят на месте, когда перед ними враг. Несмотря на то, что было очень холодно, хлестал дождь, а порывистый ветер гнул деревья, Мстислав решил прощупать оборону противника. В атаку пошли гридни из младшей дружины. Поскольку погода не позволяла вести бой на дальней дистанции, то по всему периметру укреплений завязались рукопашные схватки. Дружинники Мстислава бились вяло и неохотно, поскольку погода окончательно испортилась. Гридни месили сапогами вязкую грязь, которой покрылись склоны Авдовой горы, и топтались у частокола, пытаясь перебраться на другую сторону. Суздальцы без труда отражали все попытки вражеских бойцов проникнуть за укрепления, и к вечеру боевые действия окончательно заглохли.

Наутро Удатный собрал военный совет. Решали, что делать в сложившейся ситуации, и Константин Ростовский предложил оставить младших братьев в покое, а самим идти на стольный Владимир. В этом случае Георгий и Ярослав по-любому будут вынуждены покинуть свои крепкие позиции и последовать за ратью Ростиславичей. И тогда им можно будет навязать бой там, где будет выгодно союзникам. Мстислав и Владимир Рюрикович согласились с доводами Константина и решили идти на Владимир-Суздальский. Проблема заключалась в том, что еще не подошел из Ростова Владимир Псковский с белозерским полком. Если Мстислав, Владимир и Константин уводят войска с Юрьевой горы и идут на столицу, то ничто не помешает Всеволодовичам перехватить псковского князя с войском и уничтожить. Но Мстислав обычно сначала делал дело, а потом думал. Потому и велел воинам сниматься с лагеря и строиться в походные порядки.

На Авдовой горе увидели суету в стане противника. Когда же стало понятно, что Константин и Ростиславичи покидают свои позиции, то Георгий и Ярослав сделали вполне логичный вывод: «Вот они и бегут». Князья велели трубить атаку и повели полки на врага, но наступление было плохо организованно и потому было без труда отбито. Однако этого оказалось достаточно, чтобы поход на стольный Владимир был сорван. Константин Ростовский первый отказался от своего плана: «Брат Мстислав и Владимир, если пойдем на виду у них, то они ударят нам в тыл, а, кроме того, мои люди не дерзки в бою и разбредутся по городам». Князь открытым текстом признал, что его ростовцы сражаться не хотят и при первой неудаче разбегутся по домам.

Но все что ни делается, все к лучшему. Именно в это время появился Владимир Псковский с дружиной и белозерским полком, и поэтому союзники резко изменили свои планы. Мстислав Удатный решил прямо сейчас атаковать врага, а когда смоленский и ростовский князья выразили опасение по поводу сильной вражеской позиции, ответил так: «Владимир и Константин, гора нам не поможет, и не гора нас победит. Надеясь на крест и на правду, пойдемте на них». Возразить было нечего, и князья стали разворачивать полки для атаки. Стоя на вершине Авдовой горы, Георгий и Ярослав увидели передвижения вражеских войск и тоже стали выстраивать рать в боевые порядки.

У союзников на правом фланге встали полки Владимира Смоленского, в центре Мстислав Удатный с новгородцами и Всеволод Мстиславич, далее Владимир Псковский с дружиной, а на левом фланге – Константин Ростовский. Всеволодовичи ответили следующим образом: против Владимира Рюриковича встал Ярослав с полками, вместе с ним был Давыд Муромский, бродники и ратники из Городца Радилова. Центр позиций занимал великий князь Георгий с владимирским полком и суздальской дружиной, а на правом фланге расположились Святослав и Иван Всеволодовичи. Как видим, противники лучшие свои силы поставили в центре.

Правда, был один весьма тонкий момент. Дело в том, что, когда Константин говорил о том, что «мои люди не дерзки в бою и разбредутся по городам», он подразумевал ратников ростовского полка, а не свою дружину. Ростовчанам очень не хотелось рисковать головами из-за неудовлетворенных амбиций своего князя, и Константин об этих настроениях был осведомлен. Зато его гридни – дело другое, ростовская дружина была едва ли не самой боеспособной в войске союзников. Как мы помним, в ней служили знаменитый богатырь Александр Попович и его верный слуга Тороп. Никоновский летописный свод называет еще двух знаменитых бойцов из ростовской дружины, это Добрыня Рязанич Златой пояс и некий Нефед Дикун (с. 72). Впрочем, в Тверской летописи вместо Добрыни назван Тимоня Золотой пояс. Но сути дела это не меняет.

Ростовским гридням противостояли стародубская дружина князя Ивана и дружина из Юрьева-Польского Святослава Всеволодовича. Поодиночке они явно уступали дружине Константина, но, объединившись, могли оказать ей достойное сопротивление. С учетом того, что простые ростовские ратники не горели желанием сражаться, можно сказать, что на этом участке фронта силы противников были примерно равны.

Закончив построение полков, Мстислав Удатный обратился к воинству с краткой речью. Князь разъезжал вдоль строя, потрясал кулаком в кольчужной рукавице и говорил следующее: «Братья, мы вступили в эту сильную землю; станем же твердо, надеясь на Бога, не озираясь назад: побежав, не уйдешь. Забудем, братья, дома, жен и детей, а уж коли умирать – то, кто хочет, пеший, кто хочет – на конях». В ответ грянуло: «Не хотим погибать на конях, но, как отцы наши на Кулачице, будем сражаться пешими» (Повесть о битве на Липице). После этого новгородские всадники слезли с коней, невзирая на грязь и слякоть, поскидывали сапоги и изготовились к бою в пешем строю. Глядя на своих соседей, стали разуваться и смоленские ратники.

Конь под Мстиславом кружил на месте и рвался в бой, но наездник крепкой рукой сдерживал его. Сквозь пелену мелко моросящего дождя, князь смотрел на Авдову гору и все больше убеждался в том, что предстоящая битва будет очень тяжелой. Склоны горы были усеяны вражескими ратниками, а по гребню передвигались большие массы конницы. Резкие порывы ветра развевали над суздальскими полками десятки знамен и стягов, гремели бубны и пели боевые трубы. Мстислав решил, что тянуть больше нельзя, и послал вестника к Владимиру Рюриковичу, чтобы тот начинал атаку.

Взревели смоленские боевые трубы, и князь Владимир повел полки на Авдову гору. Впереди наступала пешая рать под командованием воеводы Ивора, за ней двигалась конная дружина Владимира Рюриковича. Смоляне спустились в овраг и стали продираться сквозь густые дебри кустарника. В этот момент под Ивором споткнулся конь, и воевода прямо с высокого седла кувыркнулся в грязь. Однако воины даже не обратили внимания на падение своего командира. Они не стали дожидаться, пока перемазанный глиной Ивор снова возглавит атаку, а перешли ручей и стали подниматься по склону горы. Босые ноги скользили по намокшей траве, но смоленская пехота упорно продолжала карабкаться наверх. Затем снова запели трубы, и смоляне, потрясая оружием, с громкими криками побежали вверх по склону. Достигнув линии укреплений, они стали рубить топорами плетень и выворачивать из земли колья, расчищая проходы для конницы.