Порабощение - Александра Флид

Она усмехнулась:

– Кто бы сомневался.

– Я должен все объяснить, чтобы ты не сочла меня неблагодарной сволочью. Ты умираешь, Маль. Ты не сможешь пережить ближайший год, потому что слишком долго была уборщицей, причем приступила к работе, не успев оправиться от родов. Тебя не будет на этом свете. Жить в таком мире я не хочу. И это все, что я могу сказать, потому что остальное будет банальной пошлостью. Я мог бы остаться и приглядеть за Хельгой, но, прости, я не настолько благороден.

Теперь тишина исходила от нее, и она знала, как сильно этот груз давил ему на плечи, но не могла найти правильных слов.

Вместо того чтобы ответить напрямую, она заговорила, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Я поступлю еще хуже. Когда мы отвезем туда первых детей из нашего приюта, я посмотрю на тех, кого отправили первыми. Если с ними все будет в порядке, то со следующими поедет моя Хельга. Звучит убого, знаю, но для меня моя дочь всегда будет лучше всех, и мне совсем не стыдно. Ты имеешь право поступить со своей жизнью так, как считаешь нужным. Если ты решил точно, то мы легко найдем еще одного ребенка, чью жизнь можно будет спасти.

Он впервые обнял ее и уперся лбом в ее макушку, выражая немую благодарность за то, что она так легко поняла и приняла его выбор.

Подходящее здание удалось найти только через два дня. Это строение находилось на самой окраине, было заброшенным уже очень долгое время, и его еще следовало привести в нормальный вид. Во избежание лишних проблем и вопросов они потратили почти треть заработанных денег на аренду и еще немного заплатили нанятым уборщицам при помощи которых и вернули зданию более или менее жилой вид. Маль и Син работали наравне с ними, а Фиц в это время стоял в длинных очередях, тянувшихся из здания городского управления. Раздобыть печати для всех документов было непросто, и часть операций взяла на себя Син. После того, как здание обрело обитаемый внешний вид, обзавелось всеми оконными стеклами и работающей кухней, Маль присоединилась к ним в этом бесконечном путешествии по серым коридорам.

Это было самой затратной частью дела. Постоянные взятки, объяснения и пошлины истощали запас накопленных денег с пугающей скоростью, и вскоре Маль стала сомневаться в том, что им хватит всего этого богатства. Фиц успокаивал ее, говоря, что они всегда смогут заработать еще, и ей казалось, что он был уже близок к тому, чтобы возобновить торговлю ворованной водой.

Больше всего расходов было из-за срочности. Везде им говорили, что для получения необходимых прав следует оставить заявку в определенных списках, дождаться своей позиции и потом пройти все проверки. За быстрое решение проблем приходилось расплачиваться по полной программе. Любой мелкий чиновник мог опустошить их карманы, используя свое ничтожное влияние и то, что лишь через эти душные кабинеты можно было получить какие-то жалкие, но такие нужные бумажки.

В конце концов, общими усилиями, пройдя через десятки отказов и разрешив добрую дюжину путаниц с именами и датами, они привели в арендованный дом комиссию. Они с Фицем неотступно следовали за проверяющими, и Маль видела, как небрежно эти люди подходили к своим обязанностям. Это раздражало и даже злило, но пришлось терпеть, поскольку от решения этой кучки тупоумных людей зависел успех их последнего дела.

Почти полдня прошли в бесполезных и несущественных переговорах, глупых вопросах и мелких придирках. После такого мельтешения Фиц решил, что уже достаточно наслушался разного бреда, а потому просто отошел на несколько минут, распределил имевшиеся в распоряжении деньги по ровненьким стопочкам и вручил каждому члену комиссии, назвав это простой благодарностью за потраченное время. Наблюдая за его дерганными движениями, Маль чуть было не расхохоталась, но вовремя остановилась, зная о том, что это может сорвать им все планы.

Довольные проделанной «работой» сотрудники управления ушли, оставив им все нужные права.

Маль остановилась в пустом зале – самом большом на первом этаже – и встала возле окна. Фиц подошел к ней и погрузился в многозначительное молчание. Они оба давали себе время отдохнуть и настроиться на предстоящую суету с детьми.

Здание не могло вместить пять тысяч детей, и они знали, что им придется отвозить малышей партиями. Впереди было еще очень много работы.

– Мы станем ходить по тем приютам и договариваться с директорами, чтобы они передали нам этих детей. Скажем, что наш приют специальный, и мы работаем только с детьми определенного возраста. Надо надеяться, что они будут рады избавиться от них. Все без исключения приюты переполнены, – говорила она, глядя сквозь стекло на серую улицу.

– Они отдадут вам детей. Тем более что нести ответственность становится все сложнее с каждым днем, – заверил ее Фиц.

– Ты поедешь в резервацию. Скажешь, что мы готовы. Вернешься с первой колонной, заберете детей и отвезете обратно.

– Карл отвезет, я надеюсь. Он ведь уже знаком со здешними порядками, ему будет просто сориентироваться. И никого красть не придется.

Они успели отправить уже пять колонн, и это был еще не предел. Оставалось еще три, и они ждали, когда из резервации вернутся машины. Здесь, в городе, они покупали для них топливо. Син и Фиц собирали детей, привозили в дом и оставляли здесь на несколько дней, чтобы они могли отлежаться и привыкнуть друг к другу. Потом их усаживали в машины и доверяли благоразумию Карла и его товарищей. Детей было слишком много, и Маль не успевала к ним привязаться – все казалось правильным, поскольку времени задумываться о смысле своих поступков уже просто не оставалось. Дорога, которую она избрала для поисков лучшей жизни для своей дочери, привела ее гораздо дальше, но теперь, по крайней мере, она знала ответы на некоторые из своих вопросов.

Каждый раз, когда дети уезжали из города, за рулем первой машины сидел Карл. Рядом с ним отправлялся кто-то из них. Чаще всего это были Фиц или Син, поскольку Маль старалась не уезжать из города. День расставания с дочерью стремительно приближался, и она старалась не отходить от нее надолго.

Постепенно собирались дети из других приютов, а «старожилов» готовили к отправке. Это было самое сложное время – привыкшие к слабому подобию заботы малыши не хотели уезжать и часто плакали, а то и вовсе начинали устраивать мятежи. Разбираться с этим приходилось именно ей, и Маль очень уставала. Она покупала в столовых пищу на несколько сотен едоков, следила за чистотой одежды и пыталась поддерживать порядок в помещениях, но ее сил было слишком мало. Проще было в те дни, когда вместе с ней оставалась Син – тогда они вместе боролись с грязью и разбродом, но обычно этого все равно было недостаточно. Нанимать других людей Маль боялась, поскольку был риск, что они разболтают другим об отправках и новых поступлениях. Когда терпеть стало совсем невозможно, она попросила Карла, чтобы он привез из резервации хотя бы двух помощниц. С тех пор управляться с детьми стало значительно проще.

В начале очередной недели она привезла Хельгу в приют, решив, что с этого дня она будет жить среди других детей. Возвращение в круг ровесников было для малышки болезненным и страшным, и Маль пришлось поселиться в приюте вместе с ней.