МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ №4, 2015(15) - Песах Амнуэль

в лунных отблесках над головою, возвращался к детям и Линхен, к ядовито-насмешливым взглядам соседей и гусиным перьям судей, описывающих дом его… шел отвоевывать свое княжество, последний подарок болотного чародея, чтобы потом никогда, ни за какие подарки на свете, больше не увидеть эту поляну, ногой не ступить в зыбко-трясинистую траву…

И эти клятвы оказались напрасны.

***

Все кончилось тем, что князь шварцвальдский, Матиас-простофиля (как прозвали его исстрадавшиеся за годы правления жители этого несчастливого края), ввергнув страну свою в пучину разорительной войны, с треском сию войну проиграл – соседнему князю, чей полководческий ум был куда острей, а войско – куда как обученнее наскоро собранных рекрутов, новобранцев Шварцвальда.

Оставив половину из них холодными трупами на ратном поле, другую же – утопив в шварцвальдских болотах в попытке оторваться от вражеского преследования, на захромавшей лошади он ехал, куда глаза глядят – лишенный короны, имущества и семьи, низвергнутый судьбою владыка, Матиас-несчастливец, Матиас, выпускающий из рук любой подвернувшийся шанс.

Он ехал по тропе, кругом было зелено и склизко, кричали вороны на колко-еловых ветвях, и ветви били по щекам хлестко, наотмашь, а Матиас не замечал ничего, пока под копытами его коня не бурлыкнуло, не ухнуло где-то под ложечкой, и грязно-серая зелень не плеснулась Матиасу прямо в лицо. Тогда он спросил… нет, не спросил, по-лягушачьи квакнул: «Что?», и трясина ответила: «Глумк!» и засосала его вместе с конем по самые удила, по разукрашенную золотом сбрую. И Матиас понял все, и заорал в полную силу, выдирая из стремян ставшие вдруг чугунными ноги, и лошадь ржала ему в ответ обреченным, жалостным ржанием.

– Румпельштильц… Господин Румпельштильцхен! Это вы! Это все вы виноваты! Это я из-за ваших козней… – И зарыдал, солеными, болотно-горькими слезами, склонившись к гриве своего коня, и вороны кричали без передыху, колкими, как иглы, елово-острыми голосами, кружились над головой обреченного, а одна из них – села прямо перед лицом Матиаса, глянула ему в глаза бездонными, как топь, угольно-черными глазами, и на макушке ее покачивался красный колпак, и грязно-зеленая жижа, точно камзол, укутывала грудь и крылья ее.

– Чер-рвь, жалкий, глупый, неблагодар-рный чер-рвь! Все вы, люди, таковы – какое золото вам не дай, изгадите, в навоз превратите, из какого болота не вытащи вас – сами туда вернетесь. Ничтожества, как есть ничтожества… Ох, и забавственно мне порой за вами наблюдать! И жаль вас, отчего-то. Ну что ж, три желания своих ты уже израсходовал, но так уж и быть, сострадания ради… Говори свое последнее желание, Матиас-глупец, да смотри только, на этот раз не сглупи!

Матиас не ответил ничего. Молча смотрел он в черные, вороньи глаза, и улыбался, покуда мог, покуда липкая, точно лесная смола, трясина заглатывала его живьем, пока затихали в ушах режущие, как нож, черно-вороньи крики… до последнего, гулко-часового удара сердца лишь улыбался гаснущей в глазах грязно-болотной тени…

И тень улыбалась ему в ответ.

Юрий НЕСТЕРЕНКО

ГРИБНОЙ СЕЗОН

Денису Абсентису

GPS, как водится, подвел. Узкая дорога с растрескавшимся асфальтом, на которую он настойчиво советовал свернуть, сперва превратилась в пыльный грейдер, затем в карабкающуюся на холм грунтовку и в конечном счете, попетляв между какими-то унылого вида зарослями, уперлась в безжизненный пустырь, вдоль противоположной стороны которого тянулось длинное деревянное сооружение без окон под двускатной крышей – не то амбар, не то гараж, не то склад. Стены покрывала изрядно облупившаяся зеленая краска, почти утратившая цвет под слоем пыли и грязи, а на единственной в поле зрения двери висел большой ржавый замок. Еще более ржавые железяки, при жизни, видимо, бывшие частями какой-то сельхозтехники, тут и там торчали прямо из мертвой почвы пустыря, а справа, почти у самой стены непроходимого кустарника, догнивал трактор на спущенных колесах, брошенный здесь, похоже, еще с социалистических времен.

Что бы это ни было, это определенно не походило на замок Шванхоф.

GPS, кстати, был с этим согласен и предлагал продолжить путь до цели, до которой оставалось еще около восьми километров. Проблема была в том, что его стрелка давно уже перестала совпадать с дорогой и там, куда она показывала сейчас, не было ничего, кроме непроходимых зарослей.

Мартин Вулф выругался и вытянул из кармана телефон, уже догадываясь, что он там увидит. Само собой – в лучших традициях плохих ужастиков, сигнал не ловился. С учетом холмов вокруг и общей глуши пейзажа, это не казалось удивительным.

Мартин ненавидел опаздывать на интервью и выехал, как всегда, с запасом. Кто же знал, что он сначала наткнется на ремонт шоссе и будет вынужден двадцать минут еле плестись по единственной оставленной для проезда полосе, потом пропорет шину на этих проклятых горных дорогах и вот теперь и вовсе заедет черт знает куда! Да еще телефон... Ну что ж, делать нечего – надо разворачиваться и ехать назад до развилки, а потом... Что потом? Даже зная, в каком направлении его цель, – куда ехать среди этих холмов, где дорога меняет направление по пять раз на милю?

Меж тем уже смеркалось. До заката еще оставалось время, но из-за низких осенних туч сумерки начались раньше. Через полчаса, пожалуй, в этих горах, где тучи не отражают свет городских огней, будет совсем темно.

Вулф развернулся и покатил назад, от души надеясь, что никакая погребенная здесь железка не пропорет ему еще одну шину. Но нет, кажется, обошлось. Снова зашуршали под колесами и застучали в днище камни грейдера. GPS назойливо советовал «выполнить разворот», и Мартин его выключил. Вот наконец и асфальт, а там впереди уже в свете фар виден знак левого поворота... Уже шоссе, так быстро?

Но это оказалось не шоссе. Еще одна дорога со скверным асфальтом, такая узкая, что двум машинам не разъехаться, ответвлялась вбок и скрывалась в лесу. В первый раз, проезжая здесь, он ее не заметил. Вроде бы она вела в нужном направлении, но, конечно, черт ее знает, куда она еще может извернуться... и вообще, не одностороннее ли здесь движение? Знака как будто нет – но если кто-нибудь едет навстречу, им точно не разминуться... Впрочем – с тех пор, как он свернул с шоссе, разве ему попалась хоть одна машина?

Мартин стоял у развилки, держа ногу на тормозе и не зная, на что решиться. Он теряет время... нет, лучше не рисковать и вернуться на шоссе. Может, там хотя бы телефон поймает сигнал.