Человек, который съел машину. Книга о том, как стать писателем - Наталия Голдберг

Воспринимайте «пересмотр» как «повторное видение». Если в вашей работе есть неясные, расплывчатые места, вы можете просто представить изображенную вами картину заново и добавить детали, которые сделают ваш текст ближе к ней. Сядьте, задайте себе временные рамки и добавьте к исходному тексту второй фрагмент на ту же тему, а если потребуется – и третий, и четвертый. Скажем, вы писали о бастурме, выделив на это определенное время. Текст оказался неплох, но вы знаете, что не успели сказать все, что могли бы. В течение суток, двух, недели напишите еще несколько текстов, посвященных той же теме, – снова за определенный промежуток времени. Ничего, если вы будете повторяться. Перечитайте все, что написали, выберите из каждого варианта лучшее и соедините вместе. Это чем-то напоминает монтаж: вы вырезаете и собираете воедино самые сильные части каждого из фрагментов.

Таким образом, даже переписывая, вы можете использовать метод и правила написания текстов на время. Это поможет вам заново погрузиться в работу, которую вы уже проделывали. Гораздо полезнее пытаться заново подключиться к первичным мыслям, чем стоять среди роя москитов, пытаясь прихлопнуть свои критические мысли, прежде чем они высосут вашу кровь. Это гораздо более эффективный подход, который позволяет обойти эго при переписывании текста. Его можно использовать для рассказов, эссе, глав романа. Подруга, которая только что закончила работу над романом, рассказала мне, что, когда ей нужно было переписать главу, она говорила себе: «Так. В этой главе необходимы такие-то элементы, она должна начинаться в магазине, а заканчиваться на кладбище. У тебя есть час». Потом она добавляла удачные отрывки из такого ограниченного по времени переписывания к первоначальному тексту главы, чтобы обогатить и уточнить ее.

Часто бывает так, что, перечитывая страницу за страницей своей тетради, вы находите только одну, две или три удачные строки. Не расстраивайтесь. Вспомните о футбольной команде, которая тренируется много часов ради нескольких игр. Подчеркните эти хорошие строчки. Добавьте их к своему списку тем, чтобы взять одну из них за основу и продолжать писать, когда в следующий раз сядете за стол. Кроме того, подчеркивание поможет вам лучше запомнить их, и потом, вполне возможно, вы используете их где-нибудь бессознательно. Все разрозненные части неожиданно сольются воедино – и вы сами удивитесь результату.

Роси Судзуки был основателем Центра дзен-буддизма в Сан-Франциско и написал книгу «Сознание дзен, сознание начинающего». Я слышала, что он был великим мастером дзен. Он умер от рака в 1971 году. Когда умирают такие мастера дзен, нам хочется думать, что перед погружением в Великую Пустоту они должны сказать что-нибудь очень вдохновляющее, например: «Хей-хо, Сильвер!», или «Не забудьте проснуться», или «Жизнь не кончается». Роси Катагири, старый друг роси Судзуки, навестил его перед самой смертью. Катагири стоял у постели; Судзуки посмотрел на него и сказал: «Я не хочу умирать». Так просто. Он был тем, кем был, и сказал именно то, что чувствовал в тот момент. Катагири поклонился ему и ответил: «Благодарю тебя за твои великие усилия».

Роси Катагири говорил, что когда духовная личность стоит перед шедевром искусства, она ощущает умиротворение. Когда художник видит шедевр, он ощущает желание создать еще один. Художник источает жизнь; духовная личность источает мир. Однако, говорил Катагири, за умиротворением духовной личности скрывается огромная жизненная сила и спонтанность, которая есть действие конкретного момента. А художник, несмотря на то, что он выражает жизнь, должен прикасаться к спокойствию и миру – в противном случае он сгорит. Увы, мы знаем очень много художников, которые сгорели – из-за алкоголя, стремления к самоубийству или душевных болезней.

Поэтому, когда мы творим, вся яркая жизнь, которую мы хотим выразить, должна исходить из места спокойствия. Это помогает нам и не дает начать восторженно прыгать посередине незавершенной истории, так и не вернувшись к столу, чтобы закончить ее. Что-то в нас должно всегда сознавать ту совершенную простоту, с которой мы выражаем то, что действительно чувствуем – «Я не хочу умирать» – в момент смерти. Это не гнев, не упрек и не жалость к самому себе, а признание своей истинной природы. Если мы в своих текстах сумеем достичь такого уровня, то сможем прикоснуться к чему-то такому, что заставит нас продолжать быть писателями. И хотя мы, возможно, предпочли бы находиться в горах Тибета, а не за столом в Ньюарке, штат Нью-Джерси, и хотя смерть воет у нас за спиной, а жизнь ревет нам в лицо, мы можем просто начать писать – писать то, что должны сказать.

Я закончила печатать в одиннадцать вечера в воскресенье. Я сказала себе: «Знаешь, Нат, видимо ты написала книгу». Я встала из-за стола, чувствуя злость. У меня было ощущение, что меня использовали. («Использована музой», – как потом сказала моя подруга Мириам.) Внезапно мне показалось, что я не знаю, о чем эта книга; она как будто не имела никакого отношения к моей жизни. Она не поможет мне найти любовника или почистить утром зубы. Я приняла ванну, оделась и отправилась в одиночестве по полночным улицам в кафе «Одинокий Волк» в центре Санта-Фе. Я заказала бокал белого вина и два шарика карамельного мороженого. Я смотрела на людей, ни с кем не разговаривала и улыбалась. «Я только что дописала книгу. Может быть, скоро я опять стану человеком». Домой я шла успокоенная и счастливая. На следующее утро я плакала. К вечеру я стала чувствовать себя прекрасно.

Во вторник я сказала своей группе учеников: «Я писала книгу полтора года. По крайней мере половина глав получилась у меня сразу. Тяжелее всего был не сам процесс написания, а борьба со страхом успеха, со страхом неудачи и окончательный прорыв к чистому действию». Последние полтора месяца я работала без выходных. Я просто заканчивала одну главу и начинала следующую. Я не слушала те части себя, которые вопили, что хотят мороженого, друзей, дневного сна.

Все, что мы делаем по-настоящему, мы делаем в одиночку. Неважно, насколько рады за вас ваши друзья, чем и как они вас поддерживают – все равно никто не может испытывать столь же яркие эмоции или полностью понять, через что вы проходите. Нет, виноград не зелен. Вы действительно одиноки, когда пишете книгу. Смиритесь с этим; принимайте всю любовь и поддержку, которую вам дают, но не питайте ложных надежд.

Это очень важно знать. Мы часто думаем, что успех – это радостное событие. Но успех может нести с собой одиночество, изоляцию, разочарование. Кажется, он может быть всем. Дайте себе достаточно пространства, чтобы почувствовать все, что вы чувствуете, и не думайте, что ваши эмоции не могут быть самыми разнообразными. Роси Катагири однажды сказал мне: «Прекрасно, если они захотят издать твою работу, но не нужно придавать этому слишком большое значение. Это отвлечет тебя от твоего пути. Просто продолжай писать». Через два дня я пожаловалась своему отцу: «Я хочу спрыгнуть с Эмпайр-Стейт-Билдинг». Он ответил: «А тебе обязательно выбирать такое высокое здание?» И я сказала себе: «Натали, книга закончена. Ты напишешь еще одну».

Как вы считаете, влияет ли место на писательское вдохновение?