Я все помню - Уэнди Уокер

– А как другие жертвы изнасилования? – спросил я Дженни. – Их истории и переживания во всем согласуются с твоими?

Дженни пожала плечами:

Не знаю. Думаю нет. Не во всем. Хотя я мало что знаю. Знаю, конечно, но не думаю, что у них те же проблемы, что и у меня. Я хочу сказать… если по правде, то я не боюсь парней. И мне не стыдно. Даже за то, что порезала себе вены. Но я злюсь. Схожу с ума, потому как все это время чувствовала себя так плохо, что даже хотела умереть. Им тоже плохо, но их боль отличается от моей. Не знаю. В моем случае все по-другому.

– А если сравнивать с Шоном?

Дженни улыбнулась и уставилась в пол. Я испугался, что она пришла в замешательство. Испугался по той причине, что это могло означать лишь одно – девушка в него влюбилась.

У меня такое ощущение, будто мы с ним друг друга нашли. И он меня смешит.

– Очень энергичный молодой человек. И экспрессивный, не так ли?

Да.

– Как вы общаетесь?

В основном, переписываемся. Иногда разговариваем по скайпу. АйЧата у него нет, он для него слишком стар.

– Вот как?

Извините… Я не хотела сказать, что… Понимаете, это ведь больше для подростков.

– Шучу, Дженни. Я прекрасно тебя понял. Как часто вы переписываетесь и говорите по скайпу?

Обычно я просыпаюсь и вижу сообщение, которые он прислал мне ночью, потому что у Шона проблемы со сном. Как правило, очень грустное. Перед тем как встать, я ему отписываю. Прошу выйти из мрака на солнечный свет. Это шутка, которую понимаем только мы. У нас их много. Большинство касаются лечения и нашей неспособности все вспомнить. Он называет меня Бабулей. Мы обмениваемся еще парой сообщений в том же духе. А потом все зависит от того, чем каждый из нас занимается. Так что с Шоном я общаюсь нормально, примерно так же, как с Вайолет. Единственное – Вайолет не всегда понимает, что я говорю.

– А Шон всегда?

Ага. Шону я рассказываю все. И в подробностях.

– В твоих словах слышится облегчение.

Дженни ничего не ответила, а лишь кивнула. Мне показалось, что на глаза ей навернулись слезы, но она сдержалась.

Теперь я хотела бы приступить к работе. Может, начнем?

Желание человека не оставаться одному в этом мире обладает огромным могуществом. Вероятно, даже бо́льшим, чем разум, совесть или страх.

Мне бы надо было все отменить, поддержать Тома Крамера в его возражениях и пересмотреть план совместных занятий Шона и Дженни в одной комнате. Да, сделать нужно было именно так. Но я не сделал. Потому что не хотел, чтобы этот образ Дженни, образ надежды, образ жизни, вспыхнувшей в ней с новой силой, безвозвратно исчезли.

К процессу восстановления памяти Дженни мы приступили вскоре после ее знакомства с Шоном. Он рассказал ей о своих скромных успехах и о вере в то, что впоследствии сможет вспомнить больше. Дженни на наши сеансы возлагала большие надежды, хотя я и постарался в известной степени умерить ее ожидания. Потому что понятия не имел, что мы обнаружим.

Как бы там ни было, мы потихоньку двинулись вперед. Для начала сосредоточились на нашем плане и на сборе информации из всех доступных источников. Ее друзья. Ребята с вечеринки, которые видели и говорили с ней. Парочка, нашедшая ее в лесу. И, конечно же, отчет судебных медиков. Мы обсудили, как вместе вновь переживем тот вечер, начиная с моментов, которые она помнила. Поговорим с парнем, в доме которого проходила вечеринка, составим список композиций и включим музыку. Я хотел, чтобы она вдыхала запах напитков, которые в тот вечер потребляла, поэтому мы обзаведемся надлежащими ингредиентами. В каждом из них, как мы знали, присутствовала водка. Дженни принесет дезодорант, которым пользовалась в тот вечер, косметику и даже одежду. Затем мы по очереди пройдем по всем этапам. От вечеринки до лужайки. От лужайки до леса. А потом – самое трудное, каждый момент нападения. Отчет изобиловал подробностями. К тому же были еще окровавленный след и одежда.

Я знаю, мои слова звучат отвратительно. Но это надо преодолеть. В случае с Дженни процесс ничем не отличается от того, чем мы занимались с Шоном. И от поиска ключей от машины.

Дженни боялась, но рвалась вперед. Ее родители были напуганы. Но в тот день, когда к девушке вернулось первое воспоминание, все увидели, что я был прав.

Вот как складывался тот день.

Утром позвонил детектив Парсонс. Крузу Демарко наконец назначили государственного адвоката и предъявили обвинение. Залог установили в сумме пятидесяти тысяч долларов, и Демарко пытался найти либо деньги, либо поручителя. Самому ему в виде финансового обеспечения предложить было нечего, а мать с ним порвала. Два ареста за два года. У нее больше не было сил вытаскивать его из дерьма. Очень ранимая личность. Конечно же, о воспитании сына нужно было думать раньше, двадцать лет назад, когда она вкалывала себе героин на глазах у семилетнего ребенка.

С момента моего возвращения из Сомерса прошло двое суток. Мы с женой сходили к адвокату Брандино и предварительно заплатили пять тысяч долларов гонорара в обмен за обещание поговорить с Джейсоном и присутствовать на каждом полицейском допросе. Законник сказал, что проинструктирует парня, объяснит, что говорить и чего не говорить, а также остановит его, если во время разговора со стражами порядка тот пересечет какую-нибудь запретную грань. Кроме Джейсона, Брандино также представлял интересы двух других ребят, присутствовавших на той вечеринке, поэтому нам пришлось подписать отказ от претензий в случае возникновения конфликта интересов. Одного из этих парней уже допрашивали. Полицейские искали подтверждения того, что Демарко тем вечером действительно там был, не более того. Мне стало легче. Это меня очень обнадежило.

За эти два дня обнаружилось и кое-что еще. Мальчишку, который незадолго до ареста покупал у Демарко наркотики (если вы помните, его звали Джон Винсент), пригласили на допрос. Парсонс надавил на него, и парень показал, что видел Круза в тот вечер, когда произошло изнасилование. Добившись от него признаний, детектив вновь занялся Демарко.

У Круза есть своя история, и он не против рассказать ее в мельчайших подробностях. После того как Винсент сдал его, сообщив, что видел Демарко в тот вечер, наркодилер признал, что действительно там был. Сказал, что его пригласил один старшеклассник, с которым они познакомились в клубе в Нью-Хейвене. Утверждал, что приехал «потусить». В торговле наркотиками не признался, но намеками предложил «договориться», пообещав сдать нескольких богатеньких маменькиных сынков из Фейрвью. Я не сказал ему, что мы копаем в другом направлении. Не сказал, что его арестовали по делу об изнасиловании. А этот идиот, государственный защитник, сложил все фрагменты в целое, только когда уже было поздно.

В разговоре с Демарко Парсонс хитрил. Говорил, что ему нужно проверить, действительно ли Круз был там в тот вечер, чтобы прижать Винсента. Чуть ли не предлагал ему сделку в обмен на признания. Просил описать вечеринку, спрашивал, где он припарковался, что видел и слышал. Объяснил, что полиция должна убедиться, что он не врет, утверждая, что тем вечером туда приезжал.