Ветер и море - Марша Кэнхем

– Если доктор желает стать на пути справедливости, он получит это удовольствие. Беддоуз! Продолжайте наказание. Любой, вставший на пути хлыста, делает это по собственному выбору. Итак, с Богом! – снова ударил тростью по поручню. – И вы подставите свою спину, или сегодня здесь будет еще пролита кровь!

Следующий моряк занес плеть, и она, извиваясь, метнулась к решетке. Мэтью, повернувшись, собственным телом прикрыл мертвого Нильсона и задохнулся, когда кожаные полоски стегнули его по плечам. После второго удара у него на шее над воротником появились красные рубцы от двух из девяти хвостов, попавших на голую кожу. Вначале его довольно толстый сюртук ослаблял большинство ударов, но потом ткань начала расползаться и из дыр выглядывали клочья белой хлопковой рубашки.

Когда первые капли крови просочились сквозь одежду Мэтью, слепая ярость, сковывавшая Адриана, вырвалась наружу, гнев затмил его сознание, заставив забыть о его собственном шатком положении. Баллантайн устремился мимо группы офицеров, но его, как и всех остальных на палубе, неожиданно приковал к месту леденящий кровь рев, разрушивший жуткую тишину.

Бросив вперед свое массивное тело, Сигрем сбил с ног трех удерживавших его охранников и отшвырнул их на доски палубы. Он проложил себе путь сквозь ряды гардемаринов и команды, раскачиваясь, как дервиш, и его цепи болтались и косили людей, словно коса. Цепь, связывавшая кандалы на его ногах, лопнула от огромного натяжения, и Сигрем, поднявшись по трапу, оттолкнул моряков, стоявших наверху, прежде чем кто-либо успел преградить ему дорогу.

Увидев ярость в глубине черных глаз, капитан позвал охрану и поспешил отойти к дальнему концу мостика. Ошеломленный моряк преградил путь гиганту и, не задумываясь, вскинул мушкет и в упор выстрелил ему в грудь.

Выстрелом корсара отбросило к ограждению, поручень прогнулся, не выдержав его веса, Сигрем широко раскинул руки, чтобы сохранить равновесие, а потом прижал их к зияющей ране на груди и упал на палубу, заставив расступиться еще один ряд матросов. Только один человек устремился к месту происшествия, а не от него – Кортни успела наклониться над Сигремом и уловить несколько произнесенных тихим шепотом слов до того, как блеск исчез из запавших глаз.

Военный моряк, который сделал выстрел, продолжал держать мушкет, нацеленный на распростертое тело, словно ожидая, что корсар снова встанет на ноги. Выбравшись из кольца охраны, сгрудившейся вокруг Дженнингса, Баллантайн подошел к телу. Стоя на коленях, белая как мел Кортни широко раскрытыми, полными боли глазами взглянула на него.

– Отойдите от тела, – тихо, но строго приказал лейтенант. – Идите вниз, запритесь в каюте и оставайтесь там.

– Сигрем...

– Вы слышали меня? – прорычал Адриан, чувствуя, что теперь, когда опасность миновала, моряки решатся подойти ближе.

– Прошу вас, – Кортни коснулась его руки, – пожалуйста, не позволяйте им ничего сделать с Сигремом!

– Делайте, что я сказал, черт возьми! – Грубо схватив Кортни за руку, Адриан оттащил ее от тела.

Снова оказавшись в толпе матросов, Кортни не спускала глаз с Баллантайна, и ее губы шевелились в беззвучной мольбе.

Отвернувшись от Кортни, Баллантайн увидел, что Мэтью, вцепившись пальцами в железную решетку, все еще защищает собой тело Нильсона. Стоявший возле него Малыш Дики с перекошенным от страдания ртом и слезами на глазах отчаянно дергал доктора за сюртук. Узники на корме кричали и старались пробиться сквозь строй моряков – они уже были всего лишь на волосок от того, чтобы вырваться на палубу. Обернувшись к мостику, Баллантайн увидел только верх капитанской фуражки с кокардой, сам Дженнингс был бестелесным голосом, выкрикивавшим приказы из-за стены широкоплечих моряков.

Адриан повернулся к мертвому Сигрему и встретил взгляд ясных голубых глаз Ангуса Макдонадда.

– Если не возражаете, сэр, я помогу вам.

– Крепкий парень, – заметил Адриан, и они вместе подняли корсара и понесли его к поручням.

Два других охранника из числа наказанных помогали Раунтри убрать тело Нильсона с решетки, и две шеренги моряков молча расступились перед ними. Моряки и заключенные, ряд за рядом, безмолвно поворачивались, чтобы увидеть, какая реакция последует с мостика.

Только Адриан не обращал внимания на притихших офицеров. Он пересек главную палубу и остановился возле Малыша Дики, помогавшего Мэтту сесть на кабестан. Лицо доктора было искажено болью, а с опущенных плеч свешивались окровавленные лохмотья. Он взглянул на подошедшего Адриана, но посиневшие распухшие губы не смогли произнести ни слова.

– Ты полнейший дурак, – буркнул Адриан. – Что ты пытался доказать?

– То же... то же самое, что и ты, – прошептал Мэтт и слабо улыбнулся, но улыбка растаяла, когда он заметил красное лицо, появившееся за спиной лейтенанта.

– Мистер Баллантайн? Адриан медленно выпрямился.

– Вы все-таки превысили свои полномочия на этом корабле, лейтенант. Вы не только отменили мой прямой приказ, но и подстрекали людей пренебречь моими распоряжениями. Вы не оставили мне другого выбора, кроме как приказать вам и доктору Рутгеру оставаться в своих каютах, ожидая моего решения, устроить ли военный суд над вами прямо здесь, на борту «Орла», или разделить удовольствие с моими друзьями-капитанами в Гибралтаре.

Адриан с нескрываемым презрением посмотрел на Дженнингса, и капитан предусмотрительно отступил назад.

– Мистер Фолуорт!

– Да, сэр? – с готовностью подскочил второй лейтенант.

– Заприте этих людей – обоих – в их каютах. Они считаются арестованными и на данный момент лишены званий.

– Арестованы? – Фолуорт с трудом поверил своим ушам.

– У вас есть, возражения, лейтенант? – раздраженно поинтересовался Дженнингс, выплеснув часть своей злости на Фолуорта.

– Нет, сэр. Нет, я...

– Вашу саблю, пожалуйста, мистер Баллантайн. – прервал его на полуслове и снова обратил свой гнев на Адриана. Заметив, как у Баллантайна сжались кулаки, и прочитав в его глазах глубокое презрение, он в бешенстве обернулся к стоявшему рядом моряку. – Солдат, если этот офицер сейчас же не сдаст свою саблю, приказываю вам достать револьвер и застрелить его на месте!

Моряк был явно смущен таким приказом и вздохнул с облегчением, когда руки Баллантайна медленно двинулись к пряжке ремня. Адриан снял с ремня ножны и, насмешливо козырнув, вручил их Дженнингсу. У капитана лицо покрылось красными пятнами, когда он принимал полированную сталь и ножны.

– А теперь чтобы я вас больше не видел! – прошипел Дженнингс. – Убирайтесь и прихватите с собой эту трусливую пиявку. И не попадайтесь мне на глаза.

– С удовольствием, – буркнул Адриан и, повернувшись спиной к двум офицерам, помог Мэтью встать на ноги.

Стук сапог по палубе эхом раскатывался в напряженной тишине, когда Адриан и Малыш Дики вели раненого доктора вниз, в его тесную каюту.